Не думаю, что я зашла бы сюда еще раз. Но эта кофейня находится на первом этаже дома, где я живу, и в ней абсолютно все по 2 доллара – напитки, еда, выпечка (очень хорошее предложение для здешних мест). Также тут просторно, и быстрый wi-fi, но есть одна деталь, которая не то, чтобы угнетает меня, но возвращает к грустным мыслям и воспоминаниям, которые напрямую связаны с моей многострадальной (откуда-то извне многострадальной, как принято считать) родиной.
Я максимально терпеливый и понимающий человек, не имеющий в себе шовинистических черт, но русскоязычные девочки, которые работают здесь, не перестают удивлять меня способностью навести совок вокруг себя в любом месте – даже в центре центра Манхэттена. Есть что-то в том, как они ведут работу в заведении, что, очевидно, дико – разумеется, если в какой-то момент перестать держаться корней.
Туалет – на ключе и доступен только посетителям кафе. Однажды в кофейню въехал колясочник-нищий (а, надо отметить, что к бездомным и нищим тут в большинстве случаев принято относиться с пониманием и отзывчивостью), он попросился в туалет, его заставили купить что-то за 2 доллара. А после, когда он, совершив суперусилия, въехал в туалет, девушка, вооружившись средствами бытовой химии, принялась тут же стучать ему в дверь, выгоняя его, ссылаясь на время уборки – было в этом что-то «абсолютно вахтерское». Неловко было всем, кто видел… Они очень шумные и по-русски обсуждают посетителей, не стесняясь того, что их могут понимать другие русскоязычные посетители.
Они научили единственного англоязычного сотрудника кофейни, долговязого афроамериканца, ругаться матом, и теперь он то и дело громко и задорно сообщает всей кофейне что «one more cappuccino, suka bljad'!»
Я не ханжа и, бывает, с наслаждением использую к месту ругательства, но в данной ситуации неуместно слышать мат, как в заводской столовой или том редком минском продуктовом магазине, который еще не выкупила сеть «Рублевский», когда пьяный грузчик позволяет себе выступить на публику, попутно добиваясь тем самым расположения жалости к себе от пышногрудой кассирши с начесом.
Хлорка как символ отчаяния и унижения
Девочки хорошие, добрые, они здороваются со мной по утрам и знают, что я закажу. Но есть что-то печальное в выражении их лиц, даже не печальное, а трагичное, обреченное, отчаявшееся – меня это угнетает. Пересчитывая мелочь в кассе (каждые 15 минут), они отсчитывают их в ячейку кассы, давая монетам падать и звонко биться – дзынь, дзынь, дзынь, дзынь... Несколько раз на день они производят уборку помещения и делают это с использованием средств, (внимание!) удушливо пахнущих хлором, – как это возможно? Сегодня, когда в продаже доступны средства бытовой химии с любыми экзотическими ароматами (и даже запахами «рая», «дождя» и прочего божественного присутствия), как они выбирают именно это средство? Его вонь которого возвращает меня во все самые неприятные моему сознанию места: школьный туалет, где я зачастую с книгой коротала неинтересные уроки, но откуда меня порой прогоняла горка желтоватой хлорки, щедро всыпанная в унитаз – щиплющий, разъедающий глаза ужас; поликлиники и снова хлорка, которой пропитаны руки уборщицы и тряпка, которую она выжимает; бассейн, в который зимами наш класс ходил на занятия физкультурой, и где каждый урок меня, не умеющую плавать, топил и унижал при всем классе тренер… Запахи хранят столько воспоминаний, и хлорка – один из тех запахов, который вызывает у меня желание спрятаться, убежать, не видеть.
Хожу в эту кофейню через день, надеясь таким образом разобраться со своими внутренними неприятиями и дурными воспоминаниями. Наблюдаю через окно за жителями Челсей, пишу здесь о событиях 15-летней давности – наверное, именно за этим я прихожу сюда, потому что когда-то я была той самой русскоязычной девочкой, которая работала в американском общепите, никогда не улыбалась и обсуждала посетителей. Не говорите мне «не нравится – не ходи»: мне не нравится, но я наблюдаю, я вспоминаю себя, и одно могу сказать точно – я уже умею благодарить судьбу за свою жизнь и за то, что пережила и переживаю, за весь свой жизненный путь с его красивыми и некрасивыми эпизодами. Невозможно двигаться дальше, не приняв, не поблагодарив свой вчерашний день.
P. S. К слову, вчера пересмотрела «New York, I love you!» И там среди эпизодов есть небольшая зарисовка про русских (может, украинцев, не знаю). Там пожилая пара идет и все время ругается, она унижает его, он ворчит и кусает ее в ответ – грубые, несчастные люди, тоже часть Нью-Йорка. Но эта кинозарисовка потрясла меня (в прошлый раз, когда я смотрела этот фильм, я не обратила внимания) – насколько несчастны эти люди, зачем они это делают с собой? Хотя, возможно, это и есть их «зона комфорта», а если зона комфорта – страдания, то человек всегда найдет способ пострадать и быть несчастным.
Источник: Facebook Анны Трубачевой
