Если в Минске и можно найти героев, которые являются лучшей анти-рекламой эйджизма, то это Раиса. Ей 63 года, у неё есть внуки, она печёт пряники и хочет продавать их иностранцам. А еще она ушла из ИТ-сферы как раз в то время, когда она начала сотрясать Беларусь. А еще она ведет занятия по йоге. KYKY поговорил с женщиной, у которой запас внутренней энергии, кажется, в сотню раз больше, чем у наивных двадцатилетних и уже утомлённых тридцатилетних.
В 50 лет я впервые села за руль автомобиля, начала увлекаться вождением. А моя дочь в свои 37 лет мне говорит, что она что-то не успеет, что ей уже поздно чем-то заниматься. Да можно только до 50 лет думать о будущем! Надо искать, искать и искать. Куда душа потянулась, туда бежать бегом и пробовать. Именно так четыре года назад я начала печь пряники.
«Если бы осталась в профессии программиста, жила бы сейчас в огромном коттедже»
Во времена моей молодости в другие страны люди не уезжали – после школы все хотели быть космонавтами или стать врачами. Я жила на Севере – Рижское лётное училище среди наших всегда было самым модным. Ребята работали механиками, вертолётчиками, а девушки много занимались кибернетикой и инженерией, я и сама пошла на физфак. Да, я по образованию физик, но так получилось, что за время учебы попала в отдел программирования. Позже, когда я проработала в гос учреждении какое-то время, в стране программистов начали немного расформировывать, пошло броуновское движение. Тут и сложилась внутренняя позиция: мне очень хотелось работать с детьми. У меня небольшой огород под окнами, я его копала вечно и думала: «Где бы поблизости какой кружок организовать?» В ЖЭС, может, пойти, сказать: «Дайте нам хоть какой-то уголок, будем там что-то делать». И тут мне сами сделали предложение: «В 153-й школе первый компьютерный класс открылся, не хотели бы вы попробовать?» Недолго думая, я пришла, посмотрела кабинет и согласилась преподавать информатику и азы программирования. Согласилась и увлеклась так, что еще темно было на улице, а дети в школу уже стучались и я в кабинете сидела.
Это был 1991 год. Нам еще тогда «корветы» (советский 8-разрядный персональный компьютер, – Прим. KYKY) приносили. У детей такой азарт, глаза горят, а у меня – и того сильнее. Много лет я проработала с огромным удовольствием, а потом у всех компьютеры стали не хуже, а лучше, чем в школе. Интерес к программированию стал падать, совершенно. Чего не скажешь о том времени, когда я только пришла... Тогда было чудом написать пару команд на бейсике (сокращение от английского Beginner's All-purpose Symbolic Instruction Code – Прим. KYKY) – и чтобы результат появился! Помню, к нам в школу приезжали французы. Дети совершенно друг друга не понимали, у них же разные языки. Но на бейсике у всех всё было одинаково: у француза кружок появился, у нашего – квадрат. Счастье! И вот, уже все друг друга все любят: французы – беларусов, беларусы – французов.
А потом пошел спад, когда компьютеры стали чем-то сродни телевизора. Пропал интерес трудиться, больше возможностей стало возлагаться на машину, чем на человека. Программирование – это труд: все новое и неизвестное, а вы пробуете этот хаос кода упорядочить. Но когда сфера на слуху – что там уже пробовать? Можно обойтись и без программирования: раз-раз, три кнопки нажал – и уже какая-то программа заработала, всё сама делает. А ты лежи на диване, да ногой помахивай. Дети всё равно ищут легкий путь, даже в компьютерной графике и анимации. Photoshop — всё готовое, Corel — всё готовое. Самому ничего делать не надо. А когда-то большинство моих учеников выигрывали олимпиады – сейчас они работают в крупных компаниях, например, в EPAM. Конечно, сейчас не все поголовно айтишники начали лениться. Но когда программирование только начиналось, все программы составлялись вручную, надо было мыслить логически, а сейчас человек просто составляет всё из готовых кусочков. Хотя я не против того, что теперь всё заменяется машинами. Сегодня на велосипеде далеко не уедешь – если нужно приехать к морю, лучше в машину сесть, а не идти пешком.
Да и внуки тоже хотят быть айтишниками. У моего внука есть к этому все данные, к тому же он на робототехнику ходит. Если бы я осталась в профессии программиста, а не перешла на преподавательскую деятельность, сто процентов – жила бы сейчас в огромном коттедже, а не в квартире! Мы и тогда хорошо зарабатывали, а сейчас эта отрасль чуть ли не самая обеспеченная. Но в какой-то момент она стала очень смутной. Я из профессии ушла и не жалею. Работу с детьми я выбрала осознанно – не в бухгалтеры же ушла. За компаниями и новостями не особо слежу, Прокопеню не знаю. Слежу только за детьми, которые побеждают на олимпиадах.
«Я поехала с пряниками в Парк Победы и произвела там фурор»
Но со временем мне стало некому отдавать свою энергию в школе. Кому это надо? Пара глаз у кого-нибудь светится, остальные все тухлые. И у меня стало всё тухнуть внутри. Но я человек творческий, помимо работы всегда что-то делаю: вяжу, шью, вышиваю, то картины из шелка по японской технологии, то валяю... Понимаете, северяне – такой народ. У нас очень мало света на улице – одни ночи и темень. Поэтому надо было что-то делать постоянно, себя развлекать, мы все время чем-то горели. Вот однажды я приехала в гости к московской подруге, а ее брат говорит: «Посмотрите, как мои друзья пряники делают!» Я попробовала – коржик какой-то. Кошмар и ужас, но роспись сверху очень красивая.
Так я начала печь и рисовать по технике «изнутри идёт» — что вижу, то и рисую. Помню свои первые пряники – думаю, так и ребенок мог рисовать. Я мечтала сделать пряничный собор – такой огромный, с куполами. У моей дочки был день рождения. Я сделала двухэтажный замок, высокое ограждение, в середине – клумба, лошади клумбу объезжают и едут к дворцовому входу. Лепила, как могла. Сбрызнула всю конструкцию сиропом и легла спокойно спать. В шесть утра муж бежит из кухни и кричит: «Рая, замок рухнул!» Я – на кухню, а там вместо замка руины. Смех и грех с этими первыми домами. Создавались они очень долго, даже муж помогал – но я никогда не сдавалась. В школе тогда еще работала. Где-то до 12 ночи составляю план уроков – в информатике же всё время что-то новое, там не возьмёшь пожелтевший конспект. Это математик может с желтыми листами про теорему Пифагора рассказывать. А у нас каждые полгода другая операционка. В общем, делала уроки, а в 12 ночи шла на кухню – начиналось пряничное дело. А когда в школе уже совсем затухло, я себе сказала: «Хватит. Мне от этого не тепло и даже не прохладно. Нужно уходить».
Сначала я пекла пряники самым-самым родным, потом знакомым, потом знакомым знакомых, а потом мне стали даже платить за это. Начала искать союз по пряникам, чтобы куда-то со своими работами выходить. Первый «выход» был такой: я поехала с пряниками в Парк Победы и произвела там фурор. Одна пара меня очень вдохновила: купили пряники, попробовали и прибежали ко мне назад – чтобы взять родственникам. Мы с этими ребятами до сих пор дружим. Понимаете, молодежь не любит много возиться. Некоторые берут готовую глазурь, я её делаю сама. И все цвета смешиваю сама: бордовый — это свекла, есть облепиха, лимон и прочее. Продукты вожу с дачи, но что-то и покупаю. Это только кажется, что печь пряники — небольшая задача. Мы же еще не затрагивали процесс росписи!
Можно ли жить, зарабатывая только пряниками (смеется)? Молодым людям — можно. У них цель — только окупиться. А у меня есть квартира, машина… Я могу делать это просто в свое удовольствие, но у меня есть цель: я мечтаю сделать пряники беларуским национальным брендом. Чтобы это было маленькое заведение, куда могли бы приезжать любые туристы – а там продаются беларуские пряники. Почему такое есть в Германии, Польше, а у нас нет? Потому что каждый получает деньги и ни о чем больше не думает. Ценность пряника должна быть не просто в том, что это пряник, а в том, что это произведение искусства. Конечно, продукция должна быть разная: и миньоны модные, и прочее… Но я хочу сделать это дело настоящим. И, надо сказать, это очень дорого стоит. Все эти разрешения, документы, сертификаты, которые я получаю... Производство в домашних условиях нашим государством вообще запрещено. А при всем желании заработать на аренду помещения очень сложно. Поэтому я сейчас ищу «человеческий» вариант аренды. Хотя дома что-то делать выходит чище и аккуратнее – пусть ко мне хоть каждый день приходят, проверяют, как я тут и что делаю. А на производстве и тараканы бегают, и еще упаси что. Чехи надо мной вообще смеются – говорят, что у них мне бы давно всё разрешили и еще бы денег вложили, лишь бы я только начала своё дело. Но я хочу работать здесь.
Недавно на Комаровке разрешили легально продавать свою продукцию. Ты платишь 10 рублей – и целый день можешь стоять за прилавком как физическое лицо. Попробовать себя в роли продавца решила моя бывшая ученица, помощница и ныне инженер в EPAM Оля. Говорит, для неё это было то ещё «развлечение». Сказала: «Мелким предпринимателем у нас быть тяжело. Это как в интерактивном театре: ты играешь роль милой продавщицы в суровых беларуских условиях, где через проход от пряников – ряды с колбасой».
«Если сразу мечтаешь о славе – это не твоё»
Если ты занимаешься делом не для кого-то, а для себя – то это истинно твое занятие. Когда я пела, меня никто не хотел слушать. Но я закрывала дверь и напевала сама себе. Если ты сразу мечтаешь о славе (в любом деле) – это не твоё. Я вот когда-то мечтала быть Марией Кюри. Вообще современное поколение от нашего очень отличает лень. Об этом говорят даже сами молодые. А всё почему? Потому что много интересного появилось вокруг, у них есть выбор. К примеру, можно сесть и почитать, а ребенок думает: «Зачем?» Включил телевизор – ему там всё расскажут. Можно даже глаза закрыть и просто слушать. Если раньше информацию нужно было добывать, то сейчас её стоит ограничивать, от неё никуда не скрыться. У каждого телефон, планшет, ноутбук – и тебя же прямо тянет к этой бездонной пасти!
С социальными сетями для продажи пряников мне помогают мои ученики. В гости пришла девочка – ей было лет 10, стала в телефоне показывать какие-то фотографии. Я спрашиваю: «Даша, а что это такое?» Она говорит: «Инстаграм! Я занимаюсь танцами и выкладываю фотографии, общаюсь с девочками, которые тоже любят танцы». И я себя там зарегистрировала. И тут приходит моя помощница Оля (которая уже заканчивала институт) и удивляется: «Раиса Васильевна, вы есть в Инстаграме?» Она стала мне со всем этим помогать, потом подключила подругу Яну – теперь она наш smm-менеджер. Надеюсь, скоро выйду на большую арену и создам беларуский народный пряник – Чехия будет мечтать о наших пряниках! Кто бы что ни говорил, ручной труд обязательно останется. Он сейчас возрождается, люди сначала кинулись в автоматизацию, и творчество начали забывать, а сейчас это всё снова в тренде.
Йога, путешествия и удобное оправдание «я на пенсии»
Путешествия – это мой конёк, и к этому меня потянули пряники. Ярмарки проходят везде и всюду. Я люблю путешествовать со своими подругами, мы периодически садимся в машину и куда-нибудь едем, недавно были в Суле. Для меня не обязательно ехать в Дрезден: даже поездка по Беларуси меня вдохновляет так, что после неё я могу горы свернуть. Больше всего люблю путешествовать на машине и останавливаться в маленьких городах, наблюдать за людьми, пока пьешь чашечку чая в кафе.
Я всегда чувствовала, что от состояния нашего тела зависит многое. В СССР никто ничего о йоге не знал, но мы с подружкой брали коврики, делали какие-то смешные упражнения, хотя сами не понимали, что они значат. Солнцу поклонялись! А потом нас познакомили с очень серьезным преподавателем, у которого я стала набираться практики. Вообще в 2000-х в Минске группы йоги стали выходить из подполья – в Союзе они были запрещены. Занятия стали вести просто физкультурники без внутреннего понимания и владения практиками. В итоге я получила диплом мастера по хатха-йоге и сделала группу сама, чтобы не видеть застывшее лицо инструктора и не слышать фразы в духе: «Ровно в 59 минут собрали коврики!» Сейчас мне 63 года, и я веду небольшую группу йоги для тех, кто постарше – уже десять лет ко мне ходят одни и те же люди.
Почему многие боятся пенсии и старости? Это все самопрограммирование, стереотип жизни. Я считаю так: не государство за меня что-то решает, а я решаю сама для себя. Буду я еще сидеть на скамейке и прохожих обсуждать! Уподобляться этим людям? Ну что это будет? В нашей стране трудности часто путают с ленью. Я не спорю, есть у нас проблемы. Но разве государство не дает тебе купить гитару или начать печь пряники? У кого-то же получается! Старость и пенсия – это лень в оболочке, оправдание для того, чтобы ничего не делать – «я же пенсионер». Мне всё время говорили: «Вот через пять лет ты посмотришь...» Ну что же, прошло десять лет, а я все еще смотрю на мир позитивно.