Тур проходит хорошо. У меня были концерты во Франции, Германии. Близятся выступления в Швейцарии. Еще я был в Англии. Выступаю в небольших клубах и на крупных площадках. И в тех, и других все по-разному происходит, но мне все нравится. Знаешь, в концертном зале ты чувствуешь, что должен раскрыться, развернуться. В клубах более тесно и интимно.
В Европе ко мне иногда присоединяются мои музыканты. В Англии я выступал с концертным оркестром BBC. Это был трибьют Рэю Чарльзу.
Ты сам пишешь музыку, которую исполняешь: текст, мелодию. Как ты научился это делать?
Для меня это не то чтобы обучение было. Я просто так все слышу, и это для меня работает. Обычно сначала слышу бас, ритм и мелодию. Потом уже работаю над аккордами. Но бас, ритм и мелодия… иногда просто приходят ко мне вместе с текстом. Ритм приходит ко мне через зубы (выстукивает ритм зубами и смеется), понимаешь? Мелодия может появиться из разговора, или я вижу что-нибудь по телевизору, в жизни, а это провоцирует мысль.
Как ты это потом соединяешь вместе? Что в композиции для тебя важнее всего?
Первое и самое главное – это что я пою. Можно взять крутую музыку и петь что-нибудь глупое, потом продать миллион дисков. В итоге ты не будешь себя хорошо чувствовать внутри. Может и будешь, я не знаю. Может и хорошие ощущения от того, что получаешь миллион баксов за глупую болтовню. Беру свои слова обратно! Хочу говорить глупости и зарабатывать деньги (смеется)!
Самое важное для меня – это текст песни. Точка. Эмоция, которую я пытаюсь изобразить.
В детстве ты пел в церковном хоре. Это было для тебя чем-то особенным?
Да, это было рано. Мне, кажется, было пять лет. Я пел перед прихожанами. Пел песню, и вдруг все начали хлопать, танцевать, радоваться. Не думаю, что причиной была сила моего голоса. Иногда это просто Дух, эмоция или чувство проникает в пространство. Это возбуждает людей. Я понял это, когда мне было пять или шесть. Тогда я ощутил силу музыки.
Можно что-то делать и видеть, как люди реагируют. Не важно, что это за религия. Если человеком движет Бог, а во многих религиях Бог – это воплощение любви, можно испытать все ее проявления. Ревность – это странное стремление к любви. Ненависть – это причудливое искажение любви. Обожание – это начало любви. Все эти вещи, о них можно писать песни. Я мог бы спеть, что люблю тебя за то, как ты смотришь на меня. А песня могла бы стать выражением божественной любви. Все очень просто.
Духовная музыка повлияла на то, что ты делаешь? В твоих песнях есть что-то от спиричуалз, блюза, соула.
Это что-то естественное для меня. Я не просчитывающий все человек. Когда пишу музыку и когда выступаю, я не думаю, что и как сделать. Иногда это есть в музыке, а иногда нет. Зачастую есть, но я не думаю: «О! Вот здесь нужно чтобы звучало как церковная музыка». Я даже зачастую не знаю, как в студии буду записываться. Все там, на месте происходит.
Ты много времени в студии проводишь?
Вообще-то нет. Когда нужно записываться, дорого студию арендовать. У меня нет рекорд-лейбла, который располагает студиями. Хотелось бы проводить месяц, две недели в студии, но обычно у тебя есть три-четыре дня, за которые ты все делаешь! Нужно быстро работать.
Мне нравится записываться с моей группой, чтобы живая музыка звучала. Есть, конечно, и те, кто музыку может отдельно записать, а потом вернуться в студию и записать вокал. Я так не делаю. Я все делаю с группой, когда все в одной комнате.
Много шума было вокруг твоей композиции “1960 What?”. Интересно, какая история у этой песни.
Мой лучший друг из Детройта. Он продюссировал мой первый альбом «Water» и выступал со-продюсером для «Be Good». Его зовут Камау Кеньятта. Детройт – это удивительный американский город. Но песня на самом деле не только о Детройте. Я говорю о «motor city is burning», но еще я спрашиваю: «1960, что, кто?» Кто это был? Можно назвать много имен. Что было в шестидесятых? Было много событий в это десятилетие, которые потом имели большой эффект на то, что происходило в стране. Еще эта история о молодом человеке, который выходит из магазина и в него стреляют. Такое случалось в шестидесятых, и потом тоже. Причиной всему неестественный страх, страх перед определенными людьми. Это провоцирует человека выстрелить, перед тем как подумать.
Видео к песне отличное.
Да! Мы снимали в Детройте. В видео много чего показано. Мы могли показать людей, разбивающих стаканы, поджигающих здания. Нам нужно было другое. Хотелось показать жизнь в Детройте, местных музыкантов и разруху, которая пришла после шестидесятых. Там с тех пор мало что изменилось. Никто ничего не отстраивал. Там много красивых мест.
Появились ремиксы на «1960 What?» и твоя песня попала в клубы.
Я очень этому рад! Версия, которую чаще всего играют – это ремикс Opolopo. Это хорошо, потому что в этом ремиксе максимально сохраняется оригинальное звучание песни. Самое главное, что сохранилась в песне история.
Я подумываю записать что-нибудь для клубной публики. Я ведь сам тоже танцую. Это удивительно – видеть людей, танцующих под мою музыку. Мне присылают видео с разных точек планеты, как люди танцуют под мои песни: в Южной Африке, Германии, Японии. Мой друг как-то позвонил мне и рассказывал про песню «1960 What?», не зная, кто ее написал. А я ему говорю: «Слышал, это моя песня!» Было смешно, друг очень удивился.
У каждой композиции, которую ты пишешь, есть своя история.
Да, я пишу о том, что случалось со мной. Люди, которые были в моей жизни, разбитые сердца, но есть песни и о счастливой любви – «When did you learn» и «I love». Я думаю, что дружба, любовь, семья прекрасны. Все это есть на моем последнем альбоме.
Ты берешь кусочек реальности и расширяешь его в песню. Когда я пою, то делюсь своими эмоциями и чувствами с людьми. Это не что-то из воздуха, это все обо мне. Есть в этом немного нарциссизма.
Для кого-то музыка – это инструмент сопротивления, а для кого-то – возможность выплеснуть злость. А как ты понимаешь и используешь ее?
В музыке много всего есть. Для меня музыка всего мира и в особенности музыка афроамериканцев – это истории наших жизней, нашего народа. Важность протестных песен то возрастает, то снижается в черной культуре. Так происходит и в других обществах. Все зависит от политической и экономической ситуации. Того, что люди чувствуют и что они скажут. Еще это зависит от истории каждого отдельного человека, что он чувствует и думает по поводу определенных вещей и тем. Я всегда стараюсь привносить в музыку что-нибудь провоцирующее на размышления. Это ни в коем случае не будет злость, но слово или строка, которые заставят задуматься. Я не боюсь петь о политике. У меня была как-то проблема с концертом, который я назвал «Любовь и протест». В той стране, где я должен был выступать, попросили убрать часть, связанную с протестом. Пришлось поменять название концерта, но я пел те песни, которые запланировал. Эмоциональный заряд концерта не изменился.
Ты уделяешь время изучению музыки, которую исполняешь?
Да, но для меня это естественный, органический процесс. Многие люди со временем к этому приходят. Узнавать о музыке можно через книги, старые записи, это дает много информации. Вот что делаю я. Когда я захожу в комнату, где я знаю, будет звучать определенный тип музыки, я иду спокойно, не задумываясь ни о чем. Но иду-то я туда с конкретной целью. Поэтому я представляю, что случайно куда-то попал. Это более естественно для меня. Так я изучал госпел, блюз и корни соул музыки. Понятно, что есть исследования об этом, люди над такими вещами действительно много работают. Но если ты позволяешь себе просто впитывать эту музыку, она каким-то образом находит себе место внутри тебя. Тогда ты не звучишь как Колтрейн или любой другой музыкант. Эта музыка должна быть частью тебя. Нельзя слушать блюз и ненавидеть черных. Нельзя написать злую блюзовую песню, просто не получится это сделать! Есть те, кто пробует, но получается плохо. Это африко-американская музыка! Нельзя писать блюз и петь «Я ненавижу черных» (напевает). Просто нельзя.
Это как расистский рэп.
Расистский рэп. Это вообще не имеет никакого смысла. Есть еще русские нео-нацисты. Само это словосочетание не имеет смысла!
Как получилось, что ты в Минске выступаешь во второй раз?
Инга, организатор концерта, живет в Нью-Йорке. Она как-то пришла на один из моих концертов в клубе Smoke. Там мы и познакомились. Вообще, я часто выступаю в Восточной Европе. Некоторые исполнители вообще сюда не ездят. Мне нравится приезжать в Восточную Европу, и я всегда буду это делать. Местная публика была первой, кто меня тепло принял.
фото: Лия Сафина
Организаторы концерта: концертное агентство 'Эквилибриум АРТС' и Sounddiving Group.