От анонима до зомби — один шаг. Редакция KYKY пытается справиться с синдромом безымянности в белорусском обществе.

Степень внутренней свободы вычислить просто. Попросите нового знакомого назвать вам свою фамилию. Он ощетинится, как на допросе: «Зачем тебе?» Если работаешь администратором кафе, ты смотришь на анонимность нации сквозь пальцы. На какую фамилию будете заказывать столик? Юрий Никулин — извольте, у окошка или в углу? Таксисты возят одних Ивановых. Мы скрываем свою фамилию везде, где это возможно. Даже СМИ играют в эту игру. На фото Аня, бухгалтер, 33 года, не любит простоквашу. Анонимную Аню придумал глянец 90-х, который научил нас подсматривать в замочную скважину за тем, как некой Ане изменяет муж.

Мы живем понарошку, как на сайте знакомств. Некто Люся, некто Виктор, некто Валентин. Только имена и приблизительный возраст. Наши контакты в телефонах знакомых выглядят нелепо: Руслан Бассейн, Оля Пивная история. Сообщить свою фамилию - как снять трусы. Извините, не могли бы вы снять трусы? — предлагает журналист газеты «Труд» человеку, у которого пятый год течет крыша. «Серафима Павловна Костючонок», — говорит пострадавшая. Ну что вы, бабушка, не до такой же степени! Запишем Серафима, пенсионерка. Что-то не то с крышей. Нам не нужны лишние подробности, прикройтесь, Бога ради. Берите пример с Володи. 55 лет, инженер. Не называет свою фамилию потому, что боится милиции и налоговой проверки. Если уж Аль Капоне посадили за неуплату налогов, то и его, Володю, уволят с треском, если он выскажется на тему того, как измельчала современная женщина. Для строительной фирмы Володи, где работает еще пятнадцать таких же неизвестных Степанов и Андреев, это будет крах. Солнце закатится за горизонт, произойдет сдвиг земной оси. Одна Серафима Павловна Костючонок останется в кухне. Гордая и упертая, и уже никому не будет важно, если ли на ней трусы.

Скажите, Володя, поступая на работу, подписывал пункт: «Обязуюсь быть анонимом и хранить в тайне место работы, фамилию и возраст?» Работодатель Володи, если задуматься, тоже робок, так же озабочен собственным имиджем. Его анонимность хранит пресс-секретарь Ольга, 25 лет. Не называет свою фамилию потому, что ищет случая ее сменить. В должностные обязанности Ольги входит строить вокруг начальства Великую Китайскую стену.

Здесь, в Беларуси, такой маленькой и хрупкой, где все друг друга знают и никто не знает никого, человек с фамилией и в должности становится сух, как осенний лист. Чуть дерни — он развалится.

Невозможно осерчать, будучи должностью. Невозможно сказать правду. Ни одной эмоции, ни одной подробности, мы зашили рот накрепко и гордо молчим. У писателей все иначе. Творить под псевдонимом дозволено, если ты Проститутка Катя или Ромен Гари. Чтобы проверить, сможешь ли стать Эмилем Ажаром и получить вторую Гонкуровскую премию. Как только ты придумываешь себе фамилию, ты становишься новой личностью. В тебе вырастает другой характер, чаще тот, который ты не мог себе позволить в реальной жизни. Что движет человеком, который остается просто Аней?

В школьные годы у нас не было имени. Только фамилия или прозвище, образованное от нее. Нас научили ненавидеть собственную фамилию до зубовного скрежета, и потому во взрослой жизни мы боимся выйти за рамки Андрея или Юли. Все люди враги, за каждым углом тюремный надзиратель. Засунув свою фамилию подальше, мы собираемся на тусовки — само понятие пришло из тюремного сленга: во дворе колонии было так тесно, что заключенные тусовались как карты в колоде. Тусовка превращает нас в уставших, обиженных, испуганных фантомасов, прикрывающихся анонимностью как щитом, чтобы сказать ближнему: «сдохни, сука», и не нести ответственность за его реакцию и боль. Казалось бы, отсутствие фамилии дает свободу говорить и делать то, что хочешь. На деле человек без фамилии превращается в зомби без мыслей, целей, обязательств и большой мечты. Мы не хотим отвечать за свои слова. Мы обречены жить в обществе, которое оглядывается через плечо на коллег, недругов и начальство. Если задуматься, один Сергей Петров стоит десяти анонимов. За человеком, который заявил: «Да, я Сергей Петров, и я прав», пойдут, разинув рот, и Аня, стилист, 23 года, и Юра из сферы юриспруденции, возраст налицо.

Быть Сергеем Петровым круто. Не круто быть Люлечкой Дозари. Признайся, как твоя фамилия. Это будет огромный шаг в будущее. Хватит жить в стране анонимов.