Сериал начинается с того, что Легасов дописывает на последнюю кассету свой рассказ о том, что произошло на Чернобыле, и вешается в своей же квартире. Прошло два года после аварии. Легасов – это химик, который был в комиссии по расследованию и ликвидации последствий взрыва. Он первым при Горбачёве осмелится признаться, что дозиметры на станции после взрыва показывают небольшую радиацию не потому, что она действительно такая, а потому что 3,6 рентген – это максимальное значение примитивных дозиметров. На самом деле, масштаб трагедии в тысячи раз больше.

К моменту публикации этого текста вышло две серии. Первая показывает первые часы «после»: сам взрыв и то, что происходило сразу за ним. Мы видим, как пожарные тушат реактор вообще без спецзащиты и умирают прямо на месте от ожогов. В это время руководство станции собирается на совещание и ведет себя в лучших традициях социалистического государства. До некоторых  сразу доходит, что людей нужно эвакуировать, иначе вымрут целые города. Но у локальной «верхушки» есть жёсткий контраргумент: станция носит имя Владимира Ленина – а значит мы не позволим подрывать его идеи идеального общества. Вместо того, чтобы увезти людей, аппаратчики решают закрыть границы и никого никуда не выпускать.

Смотреть все это на экране непросто. Мы все уже привыкли к жанру драматичного военного кино, насмотрелись фильмов-катастроф, но этот сериал пробивает даже сердце циников. Почему? Ответ очевидный: это наша с вами история. В попытке создать культ Великой отечественной нам показали десятки фильмов о героизме солдат, предательстве соседей, подвиге партизан – причем не всегда эти фильмы были хорошо сняты или честны со зрителем. «Чернобыль» смотреть больно, потому что он в формате кино для нас нов. И потому что какие-то мужики в кабинетах всерьез думали, что им удастся скрыть аварию во имя величия СССР. Плевать, что лес у станции стал целиком оранжевым, а больницы ломятся от радиоактивных пациентов – простой народ не имел права знать, что происходит – ради его же блага.

«Какова цена лжи? Если долго слушать ложь, совсем забываешь, как выглядит правда», – слышим мы голос Легасова в самом начале фильма. По сути, сериал показывает, как нам, нашим родителям и дедам соврали, обрекая на всё, что, собственно и произошло. Легасов и сам соврет незнакомой паре в городе, когда его спросят «нужно ли нам волноваться?». Он скажет «нет» – понимая, что они, как и он, уже не жильцы.

Кто виноват

Давайте остановимся на правдоподобности этого сериала. Многие зрители сходу заметили, что Минск снимался вовсе не в Минске, а в хрущевских домах откуда-то взялись стеклопакеты. Сериал частично снимали в Вильнюсе – интересно, конечно, почему это оказалось проще, чем приехать в Беларусь и снять чистую натуру. Возможно, в нашей стране легко снимать кино только восточным соседям – но это не точно, и это уже совсем другая история.

Хочу защитить этот сериал в его исторических «погрешностях»: это не документальное кино. Это нон-фикшн – коктейль фактов и художественной обработки, которая имеет право на допущения. И, пожалуй, даже на пластиковые окна – хоть это и ляп. Расскажу куда более любопытную вещь. В сериале будет момент, когда умирающий в Москве пожарный попросит свою жену рассказать, что та видит за окном. Этот эпизод взят из книги «Чернобыльская молитва» Алексиевич – вот оригинал монолога Людмилы Игнатенко:

«Он всегда мне говорил: «Ты не представляешь, какая красивая Москва! Особенно на День Победы, когда салют. Я хочу, чтобы ты увидела». Сижу возле него в палате, открыл глаза:

– Сейчас день или вечер?
– Девять вечера.
– Открывай окно! Начинается салют!

Я открыла окно. Восьмой этаж, весь город перед нами! Букет огня взметнулся в небо».

В сериале драматизм гиперболизируется: героиня описывает красоту Москвы, хотя из окна видит только стену соседнего корпуса больницы.

Надо сказать, что в сериале есть даже герой, которого вообще не существовало в реальности – это физик-ядерщик из Минска Ульяна Хомюк.

Нужно ли ругать съемочную группу за такие допущения? Или можно посмотреть художественный фильм, а дотошность в фактах оставить историкам? У кино, основанном на реальных событиях, всегда найдется зритель, который пнёт создателя за пропаганду или ложь. Но вам и не говорили, что вы смотрите документальный фильм.

Кто это сделал

У меня есть еще несколько аргументов «за» этот сериал, и они более кинематографичны. Во-первых, «Чернобыль» снял Йохан Ренк – это тот самый режиссёр, который подарил (иначе не сказать) миру сериалы «Во все тяжкие» и «Ходячие мертвецы». И если второй сериал – знаковая работа в своем жанре, то Breaking Bad вообще станет классикой, поскольку у него попросту нет аналогов. Ренк отлично работает в жанрах триллера и драмы, он умеет строить динамичные истории, разрубая линейный сюжет и выдавая зрителю инсайты постепенно.

Конечно, «Чернобыль» в основном собран в параллельном монтаже – мы видим, как в разных кабинетах, больницах, городах и квартирах происходит эмоциональная и химическая реакция на взрыв. Во время просмотра вы будете нервничать так, словно пришли в кино на эпичный космический фильм-катастрофу. И неважно, что вы знаете, чем всё закончится – помимо эмоциональной связи с собственным прошлым вас поглотит атмосфера этого сериала: смесь сиюминутной паники и принятия неизбежного.

Нельзя промолчать и об актёрах. Помните стереотип о том, что американцы не умеют снимать фильмы о русских? Забудьте его. Это заблуждение появилось у нас из-за второсортных драм, в которых Анну Каренину играет Кира Найтли. В «Чернобыле» две главные роли отдали британцу Джареду Харрису и шведу Стеллану Скарсгарду. Харрис знаком нам по сериалу «Безумцы», фильмам «Шерлок Холмс: Игра теней», «Агенты А.Н.К.Л.». Раньше он блестяще справлялся с второстепенными героями, но здесь ему наконец досталась роль на передовой – он играет того самого Легасова.

Скарсгард самую большую славу получил в тандеме с Триером в его фильмах «Танцующая в темноте», «Догвилль», «Меланхолия» и «Нимфоманка». И если Харриса даже не пришлось особо гримировать – настолько он попадает в габитус советского доктора наук, то Скарсгарда мы таким еще не видели.

Он до ужаса напоминает сразу всех советских аппаратчиков, хотя играет лишь одного – представителя совета министров СССР Бориса Щербину. Да и химия в кадре между этими двумя актерами сводит с ума дозиметры, прямо как в реальности на станции.

Кто мог это сделать

И последний, самый главный и самый очевидный аргумент, зачем смотреть этот сериал. Такого сериала еще не было. Беларусфильм не снял его аналог, не выпустил похожую работу, например, в 2016 году – к 30-летней годовщине трагедии. Можно сделать громкий вывод, что государство хочет помнить только войну. Но есть история получше. 

Беларуский писатель Алесь Адамович написал сценарий для культового военного фильма 1985 года «Иди и смотри». После этой работы Голливуд был заинтересован в сотрудничестве – и Адамович в 1987 (!) году написал для Columbia Pictures сценарий для фильма «Имя сей звезде — Чернобыль», режиссером которого должен был стать Стэнли Крамер. Этот человек ни много ни мало снял «Нюрнбергский процесс» и «Корабль дураков». Тогда проект так и не осуществился – причин мы не знаем. Адамович умер в 1994 году, Крамер – в 2001-м.

Ровно год назад, в мае 2018-го, активист Андрей Архипенко со своими соратниками написал письмо в SonyPictures. Беларусы рассказали историю неснятого фильма о Чернобыльской аварии и спросили, может ли студия вернуться к тому сценарию сейчас. Новостей с этого фронта больше не было.

В это же время HBO снимает свой сериал с американской командой, британскими актерами, литовской площадкой – и он получается без преувеличения сильным. Создатели даже нарочито называют фамилии всех, кто участвовал в ликвидации аварии. Столярчук, Ходемчук, Акимов, Фомин, Брюханов, Ананенко, Беспалов, Баранов – здесь впечатают в историю не только министров и главнокомандующих, но и ученых, пожарных, машинистов, операторов и водолазов, которые открывали шлюзы прямо под горящим реактором в радиоактивной воде.

Есть ли что-то страшное в том, что создатели показывают все эти подвиги намеренно душераздирающе (то, что называется «по-голливудски»)? Думаю, лучше посмотреть на чужую художественную работу, поблагодарить за неё и задуматься, что это могли бы снять мы. Или это не очень актуально для страны, в которой построили и вот-вот запустят АЭС?