Шутка о том, что американское посольство в минске выдаст бесплатные визы белорусам, купившим билеты на нью-йоркский концерт brutto, долго не прожила – традицию выезжать из страны вслед за Brutto рискует оборвать концерт в Гомеле, который состоится после гастролей в США и Канаде.

Время цыган

Вообще история Brutto странная: белорусы в каком-то смысле не приняли новую инкарнацию Сергея Михалка, отошедшего от образа гуру и рок-звезды ради создания клики, банды, коммьюнити единомышленников. Если России Brutto не подошли идеологически, то белорусы ополчились против них, скорей, из-за врожденной человеческой настороженности к восприятию неизвестного и нового на месте знакомого и привычного. Новизна опасна: парни куда-то тебя зовут, тянут, требуют неясного – ладно бы рвануть на баррикады, но нет. Просто рвануть – вон из дома, на улицу, в спортзал, еще куда-то. Brutto предлагали некие коллективные действия, базирующиеся на индивидуальной ответственности и свободе: не бояться меняться, что-то делать, не останавливаться, легко относиться к новому. По белорусским расслабленным меркам это чистой воды акционизм, но не политический, а социальный – встань и иди, времени мало. Ко второму альбому Brutto белорусские СМИ отнеслись чуть более приязненно, чем к первому, но Brutto на тот момент уже отыграли, пожалуй, трехзначное число концертов и критика их не беспокоила.

Приезд Brutto в США и Канаду стал первыми американскими гастролями молодой группы – коллективу два года, у него есть неплохой концертный опыт и появилась своя публика. Эта публика – молодые люди с аналогично травматичной историей самоидентификации, четко понимающие, откуда они, чего хотят и за какие ценности могут побороться, если понадобится. Эта публика тоже испытывает своего рода displacement – это неплохой в том числе культурологический термин, означающий смещение, выпадение за пределы естественной среды обитания в пространство вынужденного отрыва от своего языка и культуры. Brutto – настоящие цыгане; это белорусская группа, в которой играют белорусы и украинцы; не очень понятно, кто где живет (Михалок живет в Киеве, но как бы не совсем), все кочуют, объездили с гастролями всю Украину и значительную часть Европы. Американские белорусы – отчасти тоже те, кто не побоялся сделать тот или иной радикальный шаг, выйти из зоны комфорта. Поэтому все сложилось идеально – американская публика у Brutto оказалась благодарная.

Филиал Минска на сорок восьмой стрит

Около манхэттэнского клуба Stage 48 под серым мглистым дождем стоит мокрая толпа. В Нью-Йорке – один из тех самых трех дней в году, когда погодой он неотличим от Минска. Только в клубе серая мокрая толпа претерпевает метаморфозы – все выглядят так красиво, словно в клубе обещали реконструкцию «Марша Свабоды 1999», дружеский футбольный матч Беларусь-Украина и школьную американскую вечеринку на тему diversity, где у всех участников вдруг оказались гродненские бабушки. Добрая треть зала заранее договорилась прийти в вышиванках и при флагах. Все рисуют на лицах бело-красно-белые полосочки. Brutto при всей своей размытой коллективной национальности стали проектом о партизанском патриотизме в условиях бушующего постимпериализма. Это патриотизм как свободный выбор и эстетика, а не идеология и навязчивые идеи: у публики тоже перформанс и акция, им есть чем ответить коллективным действиям Brutto.

«Моя жена тоже любит Brutto! – кричит молодой человек с шарфиком «Батэ», выглядящий так, словно его телепортировали прямиком из кровавого сердца футбольного матча. – Она американка, но обожает все их песни!» Жена робко улыбается, вид у нее восторженный и немного тревожный – кажется, она понимает, что скоро начнется дикий слэм. «Ты из Борисова? – радуется болельщик моему каминг-ауту. – Не, я не оттуда, я из Пинска. Ну, я тогда могу тебе отдать шарфик!»

Публика немного тревожится – почти никто из зала никогда не слышал Brutto живьем.

Перед концертом: будда, спорт, диско-шар

Brutto, кажется, тоже немного волнуются. Эмпатировать этой предконцертной взвинченности приятно – это тестостеронное, боевое волнение молодой группы, а не безразличная пресыщенность какого-нибудь стадионного ктулху. Понимаешь, что Михалок к этому и стремился – он заражается от Brutto не только энергией и задором, но и свежей, хрустящей тревогой. Чем-то подростково-героическим в духе фильмов «Кортик» и «Бронзовая птица».

Правда, после концерта в Бостоне участники группы чуть более расслаблены на предмет публики. «Нам говорили, что в Бостоне группы из постсоветского пространства вообще не собирают зал, – рассказывают они. – А у нас зал был полный, все были довольны».

Михалок выглядит спокойным, как Будда – когда он входит в гримерку откуда-то из сплошной пелены серого дождя, его лицо вообще не выражает никаких эмоций.

Он уже выступал в Америке с «Ляписами», но уверен, что те концерты «почти не считаются», потому что состоялись «в 2007 в период пересменки, когда новый «Ляпис» до публики еще не совсем дошел». В целом, его воспоминания о той «паре концертов» довольно немногословны: «это был как будто туризм».

Тем не менее, про нынешние гастроли и про свою команду он рассказывает с огнем в глазах, искренне за них радуясь:

- Ладно я, я уже был в Америке, – говорит он. – Но ребята! Для многих из них это мечта, фата-моргана! Даже просто поездка в Америку. А тут еще и гастроли! Лэфт вот, например, приехал сюда впервые – а ведь он знает про Америку больше, чем все мы, про каждый район знает какую-то песню или историю!

Это правда. Подхожу к одесситу Лэфту, который никогда не был в Америке, и он грустно выдает, что из-за дождливой погоды и отсутствия времени «так и не побывал на Lower East Side в той его части, где Bowery, ну, там где клуб CBGB и улица Джоуи Рамоне!» Да, Лэфт действительно «в теме».

Концерт в Бостоне его порадовал: «Было так клево – в плане публики и настроения это вообще не отличалось от обычного концерта Brutto в Украине!» Он рассказывает о том, как в Бостоне ребята «приехали на какую-то туристическую смотровую площадку с доками и пирсами, увидели там бичующего панка с акустической гитарой и босиком, взяли у него гитару, спели с ним, позвали его на концерт».

Америку он прочувствовал мгновенно: говорит, что «здесь все другое», что Бостон «атмосферный, в нем чувствуются ирландские корни: портовики, докеры, футбол, драки, Dropkick Murphys», а вот у Нью-Йорка своя энергия: это город, который с тобой постоянно разговаривает, поэтому важно смотреть и слушать.

Пока он это рассказывает, Виталий Гурков разминается прямо на лестнице за сценой, делая какие-то упражнения.

HTML

Спрашиваю его, была ли классной публика в Бостоне. «Угу, – говорит он. – Были даже люди в космических диско-одеждах. Например, пришел человек с лысой головой, на которую были наклеены зеркальные панельки, и вышло, что у него вместо головы был диско-шар».

Концерт: без разговоров

Когда Brutto выходят на сцену, сразу понимаешь, что их буквально легион! И это не формат «фронтмен и какие-то ребята», а боевое панк-хард-кор подразделение. Михалок в этом стройном ряду стоит вторым слева, после Гуркова. Всего в группу входит 14 человек, и все они приехали в США – даже трубачи Влад и Иван (ну, или Краб и Цыбуля), которые выходят на сцену только ближе к финалу – на ударный блок из 10 песен!

Когда Brutto начинают играть, чувствуется, что они привыкли работать с чуть более открытой – украинской – публикой. Но когда они видят, что белорусов в зале действительно много, они оттаивают, из формата бронебойной хардкор-вечеринки переходя в формат встречи, узнавания. Напряженный и расфокусированный взгляд Михалка, которым он смотрит будто сквозь толпу, становится мягче и пристальнее, как только на песне «Гарри» над толпой поплыл лес белорусских и украинских флагов. Этот момент взаимного узнавания критически важен: получилось, все хорошо.

Белорусская нью-йоркская публика знает слова всех песен и даже не просит спеть хотя бы про котика. Сами Brutto, возможно, не осознают, что Америка – первая их концертная локация, куда пришли только местные.

Это их первые гастроли, куда за ними не поехала белорусская публика – слишком уж далеко.

Новая публика Brutto еще и в каком-то смысле переняла футбольную эстетику – все прыгают, как мячики, с разукрашенными лицами – по сути, натуральный матч, но без противника. Даже слэм получился безвредным, несмотря на устрашающий ритм. Со сцены осторожно, будто это хрупкие вазочки, выводят девочек, не успевших прыгнуть в толпу. Одна все же успевает и ее долго носят на кончиках вытянутых пальцев, будто облако. Вся энергетика концерта такая – спортивная и легкая.

В какой-то момент Михалок, будто забывшись, убирает рукой маячащий перед глазами портативный софтбокс какого-то концертного фотографа. Софтбокс, будто грузная кожаная муха, снова взмывает ввысь и мельтешит, отчего Михалок начинает немного с укором отмахиваться от громоздкого устройства. Ситуация превращается в абсурдную. Чтобы закрепить эффект а-ля фильмы Терри Гиллиама, представители клуба пробирается через кричащую: «Партизан-партизан-рок!» толпу с двумя серебряными ведрами, полными мексиканского пива и заботливо протягивают их музыкантам.

- Они не пьют! – кричат им белорусы. – Отдайте пиво нам!

Пивные ведра робко, как котята, ползут по краю сцены. Лэфт наклоняется и кричит:

- Мы! Не пьем! Алкоголь!

- Мы же вам говорили! – кричат белорусы работникам клуба. – Давайте пиво сюда!

Пивные дарители, как китайские божки, долго-долго отрицательно качают растрепанными головами и грустно уходят вдаль, продираясь опять же через партизан-рок.

За полтора часа концерта Brutto успевают спеть фактически весь свой сольный материал, плюс несколько поздних хитов «Ляписов» («Манифест», «Железный», «Воины света», «Буревестник», «Бесы», «Рабкор», «Не быць скотам», «Капитал», «Грай» и «Рамонкі», которую, естественно, нельзя было не спеть на родине группы Ramones) – практически без перерывов между песнями. Разговорчики запрещены – времени мало, в сет-листе под тридцать песен. Только иногда они скандируют речевки: «Кто мы? – Брутто! Чего мы хотим? – Чтобы было круто!» Непритязательно, да. Но когда зал подпевает Бразилу про чугунные гири, становится понятно, что непритязательность больше не смущает. Гири ушли в народ. Да и народ тоже куда-то сместился. Песни про мяч, впрочем, не было, зато была первая украиноязычная песня Brutto «Вечирне солнце» на стихи Лины Костенко – ее зал слушал, присев на корточки, под сольное исполнение Лэфта. У новой публики – свои новые ритуалы.

Всем казалось, что концерт закончится песней Belarus Freedom, но последней прозвучала «Грай!» – как знак того, что требование абстрактной свободы не так эффективно, как внятный список действий: грай, шукай, делай что-нибудь, короче. В сет-листе группы нет ни одной песни, не работающей на общий мессадж. И в этом общем мессадже нет ничего клоунского – это люди, которые все делают серьезно: вот песни, вот подача. Разница между Brutto и «Ляписом» – как разница между голливудским кино со звездами и снятым на смартфон зернистым артхаусом с колоритными непрофессионалами. Успешно кочующий по ключевым городам Америки цыганский артхаус впечатляет больше, чем известные вехи успеха «Ляписов».

Самая большая творческая удача Михалка – в том, что он уже как минимум 10 лет делает актуальное искусство и умудряется никогда об этом не забывать. Brutto – проект моментальный, быстрый, пришедшийся очень ко времени – точнее, к смутному безвременью, начавшемуся на некоторых постсоветских территориях в 2014. Михалок не случайно говорит про концерт в Гомеле 29 октября как про логичное окончание dream-тура по Америке. Америка как архетип сама в целом немножко об этом – будь смелым, иди к цели, мечты сбудутся. «Мы во всем и всегда стараемся идти до конца, – говорит Сергей, – Да, конечно же, в Brutto есть элементы престидижитации и буффонады. Да, мы оставляем за собой право создавать и разрушать иллюзии. Но с концертом в Гомеле все хорошо, билеты продаются, и мы готовимся. Для меня это будет важнейший момент истории Brutto и моей личной истории – я очень соскучился по белорусской публике».