KYKY: Сколько процентов голосов за себя вы прогнозируете 9 августа?

С.Ч.: Я уверен, что как минимум 10% электоральной поддержки от Александра Григорьевича мы заберем, если люди не отсидятся дома, фактически отдав свой голос за него. То есть будет не 59%, а уже — 49%, что означает второй тур, внесение нашей лепты в демократические процессы в Беларуси. Возможно, эту битву мы проиграем, но это не значит, что мы проиграем войну.

KYKY: Не боитесь сценария Виктора Бабарико?

С.Ч.: Я не исключал варианта, что могу быть задержан. Мы (Белорусская социал-демократическая партия (Грамада) – прим. KYKY) работаем уже два года. По многим вопросам мы перестраховались – да, возможно давление. Но Виктор, к сожалению, был к выборам вообще не подготовлен. Он делал правильные вещи, но неправильным образом. На мой взгляд, он недооценил негативную ситуацию, которая есть у нас в стране.

Для многих кандидатов, идущих сильно и нахраписто, ва-банк, пережить 9 августа без победы – это можно уже сейчас паковать чемоданы и просто уезжать из страны. Мы же не революционеры, мы — реформаторы. Мы не те люди, которые сейчас пойдут с вилами на баррикады. Наш формат — моральное давление.

В авторитарном обществе, где один человек решает всё и вся, участвовать в выборах очень сложно. И если ты планируешь в них победить, необходимы людская поддержка и много денег. Того, что вливается в наши кампании, крайне недостаточно. По мировым параметрам стоимость успешной кампании кандидата рассчитывается исходя из 1-2$ на одного проживающего на территории, в наших условиях это 9$ млн. И деньги — это не то, что делает реальную победу. Должна быть явная и активная международная поддержка, которой сейчас нет. Свою кампанию я провожу за свой счет, понимая, что я инвестирую в граждан Республики Беларусь – возможно, это когда-то воздастся в качестве уважения людей ко мне.

KYKY: Сколько человек работает над вашей кампанией?

С.Ч.: Вся команда – порядка 200 человек. Непосредственно в моем штабе где-то 50 человек, включая специалистов разных областей: и политологи, и копирайтеры, и спичрайтеры. Понятно, что часть текста пишу я, часть – мои специалисты, а мы потом это всё компануем в, как мы смеемся, «Франкенштейна». Но слоган для агитационных плакатов «мы в ответе за тех, кто нам доверился» придумал я сам, по аналогии с цитатой из «Маленького принца» Сент-Экзюпери. Мои ребята сказали: «Лучше всё равно у нас нет – давайте его и отправлять в печать».

KYKY: Вы заявили, что сдали в комиссии 106 тысяч подписей, а ЦИК сказал, что у него после проверок — 143 109. Как так вышло?

С.Ч.: А мы сразу заявили, что собрали 106 500 голосов, каким образом они там считали, я не знаю. Я минут 10 пытался понять, где они ошиблись. После мы 3 часа «штурмились» на штабе, как выйти из этой ситуации. И считаю, что мы поступили правильно: мы не подтвердили эти цифры. Каждый раз оправдываться за те действия, что мы не делали, не будем. Это была провокация.

KYKY: А как вы можете прокомментировать слухи, что вы спойлер или агент КГБ?

С.Ч.: Это недостоверные слухи, которые неизвестно, кто распространяет, – может, даже само КГБ – чтобы немножко подорвать мой авторитет. Мы за время нашей работы ни разу не заставили никого усомниться в том, что мы «ровные ребята». Основная претензия к нам — почему вас не бьют? А мы не делаем ничего такого, за что нас можно бить. Мы не мальчики для битья, и мы не будем работать так, как работала старая оппозиция.

KYKY: Я не поверю, что в таком случае к вам или кому-то из команды не приходил «товарищ майор» для профилактической беседы.

С.Ч.: Приходили. И, как и всем, говорили: «Делайте, как мы скажем, или будет п**дец (аналог слова «плохо» – Прим. KYKY)». Дискомфорт существует. Но я не буду менять свою позицию: мы в оппозиции к власти и будем делать всё для того, чтобы она поменялась. 

KYKY: Вы отказались от пикетов в пользу выступления по радио и ТВ, интервью и дебатов. Но при этом сказали «пока». Допускаете ли вы объединения с кампанией Тихановской и что должно произойти для подобного слияния?

С.Ч.: Общий поток людей, приходящих на офлайн мероприятия, в своем большинстве сейчас поддерживает Светлану. Но у нас немного разная целевая аудитория. Если мы работаем на интеллигенцию и бизнес, то Светлана работает больше на обычных людей, тех, кто сидит в интернете и тех, кто готов выходить на пикеты. Мне лично сейчас задают много вопросы вроде: «Когда вы сниметесь?» или «Когда вы поддержите девушек?». Я отвечаю, что мы уже их поддержали. Для того, чтобы не размывать позицию людей, которые приходят на пикеты, говорим: «Встречайтесь со Светланой, если у вас есть к ней симпатия и вы готовы за нее голосовать, нам нет смысла оттягивать себе эти голоса». Если будет возможен прозрачный подсчет и если у действующего президента будет меньше 50% голосов, у нас получится вытянуть ситуацию на второй тур. Для этого не нужен единый кандидат.

Даже если я попрошу, не все пойдут голосовать за Светлану. Есть конструктивщики, люди, которые сколотили определенное состояние, у которых есть активы и что терять, и для них плохая стабильность, наверное, будет лучше, чем тот определенный, но перспективный хаос, который предлагает сейчас Светлана. Чтобы урегулировать все нюансы [ее кампании], необходимо будет потратить где-то год. В течение этого времени мы будем изолированы от мирового сообщества, потому что никто с нами взаимодействовать не будет из-за непонимания с кем вообще общаться. Ведь Светлана — президент переходного периода. И неизвестно, согласятся ли высшие лидеры вести с ней переговоры: может, будут, а может, и нет. А те инвестиции, которые мы можем начать привлекать уже сегодня, заходить не будут, потому что ни один инвестор в страну с непонятным будущим деньги не вложит. При отсутствии власти, которая начнет работать над реформами и реальным управлением страной, ее можно за год поставить так на колени, что от Беларуси вообще ничего не останется.

KYKY: И всё же: вы делали попытки связаться с объединенным штабом?

С.Ч.: На самом деле, мы никак не можем вторую неделю встретиться, хотя с Марией [Колесниковой] ежедневно списываемся. Я должен сесть с ними за круглый стол переговоров и нащупать какие-то общие точки, где мы можем быть друг другу полезны. Есть моя точка зрения, которую я пока не смог обсудить с нашими замечательными тремя девушками. Изначально я был первым человеком, который заявил про объединение штабов. Мы с командой Виктора Бабарико на начальном этапе кампании провели встречу с представителями обеих сторон, и было принято решение о взаимодействии и возможном объединении штабов. Позже присоединились штабы Цепкало и Тихановских. От вхождения в эту конгломерацию мы не отказывались, но не были урегулированы вопросы, которые на сегодняшний момент являются важными. Например, изначально в инициативную группу Светланы входили наши старые оппозиционеры, которые, я считаю, изжили свой политический век. Мы — новая оппозиция, новые люди с новым конструктивным виденьем, гробить и хоронить свою команду сейчас я не намерен за счет того, что другие люди сделают свои стандартные ошибки.

Поймите, мы стагнируем, деградируем, не развиваемся последних 15 лет точно. На первых этапах действующая власть вытянула ситуацию и по бандитизму, и по экономическим каким-то показателям, привели в более менее порядок города. А что касается общего социально-экономического развития – то здесь мы в полном провале. Не убыточен у нас лишь ПВТ, который, с большего, является международным оффшором. Здесь нет капиталов, которые могли бы вытянуть строительство или сферу услуг. И поэтому это работает на процентов 20 от той эффективности, которая могла бы быть. Для инвесторов мы — «чур, меня, чур»: можно прийти с деньгами, а уйти с голой пятой точкой. Никто из владельцев крупного бизнеса, который устраивает людей, не будет рисковать своими деньгами пока у нас не сменится власть и президент.

KYKY: Как, по-вашему, после выборов должен работать чиновничий аппарат?

С.Ч.: Я сразу сказал, что первое и второе окружение чиновников, которые сейчас руководят страной, сразу уйдут в другие сферы, не будут больше в аппарате. Уволив их, мы сделаем всё, чтобы перепрофилировать их: будем обучать востребованным профессиям, в том числе и топ-чиновников. Захотят уехать из страны — пусть уезжают. Я уверен, что у каждого из них есть подушка безопасности. Лидия Михайловна [Ермошина] – это тот же обычный человек: ей приказали — она сделала. Возможно, это является преступлением, но это будет решать суд.

KYKY: Но вы же понимаете, что для этого сначала надо реформировать судебную систему? А потом взяться за огромное количество других институтов.

С.Ч.: Ничего подобного. Должен поменяться один человек. В любой системе, в госаппарате такие же обычные люди, как и мы. Мы должны на своем примере показать им, как надо работать, наши люди не привыкли самостоятельно принимать решения, они привыкли выполнять приказы. Я понимаю, что это сложный и многолетний труд. И наказывать людей, которые будут не соответствовать «правильному» укладу жизни в новой Беларуси, мы будем тоже серьезно. Если после того, как тебе показали, как правильно, ты играешь в подковерные игры и занимаешься бюрократией или коррупцией, – наказывать будем жестко. По-другому наши люди, постсоветского пространства, не поймут. Расстреливать, конечно, никого не будем. 

Более того, мы в течение 10 лет сделаем так, что в стране будет установлена парламентская республика. Мы полностью переформатируем восприятие, когда каждый человек, который хочет себя реализовать, получит возможность прокачаться в бизнес-инкубаторах и получить на старте господдержку. И тогда прекратится отток достойных специалистов в другие страны. Зачем нам отдавать своих профессионалов, тех же медиков в Польшу, где зарплата сейчас на порядок выше, если мы сможем создать аналогичные условия здесь?

KYKY: Но откуда бюджет будет аккумулировать такие средства?

С.Ч.: Надо провести аудит того, как расходуется бюджет, и сэкономленные деньги пустить на развитие частной инициативы. Открыть дорогу инвесторам, дав гарантии, что они не потеряют свои деньги, а приумножат. Нет, конечно, можно сделать здесь финансовые оффшоры и денег будет вообще много (смеется).

KYKY: Как вышло, что вы были в Компартии Беларуси, а после того, как были помощником Станислава Шушкевича, занимавшего пост Председателем партии БСДГ, заняли его пост?

С.Ч.: Я пошел в коммунистическую партию не из-за каких-то своих идеологических побуждений, а для реализации тех идей, которые у меня были: создать радио, поддержать молодежь, принести пользу стране. Я понял, что организация нерабочая, никакие мои идеи реализовываться на этом базисе не будут – и поэтому ушел.

После этого я познакомился со Станиславом Станиславовичем, мы нашли общий язык, и своей работой я показал, что я могу дальше развивать организацию. Станислав Станиславович сказал: «Хорошо, если не получится, мы тебя выгоним, но попробуй» (смеется). Доверил мне бразды правления и вполне доволен тем, что я делаю. Мы постоянно на связи, он является моим доверенным лицом. Практически каждую неделю мы с ним видимся, обсуждаем прошедшие этапы, смотрим на ситуацию, которая происходит, он дает мне советы. Для своего возраста (Шушкевичу 85 лет — прим. KYKY) он держится бодрячком, и если бы не пандемическая ситуация, мы бы виделись чаще и, возможно, с удовольствием провели совместные пресс-конференции. 

KYKY: Если нажать у вас на сайте нажать на «Гимн кампании» играет «Перемен!» Цоя. Почему эта песня? 

С.Ч.: У нас слоган «Время перемен! Время Че!» и первое, что всплыло под него, — эта песня. 

KYKY: Какими, по-вашему, будут гимн, флаг, герб и день независимости в обновленной Беларуси?

С.Ч.: Думаю, нам придется провести референдум для того, чтобы люди могли определиться как им жить дальше. Мне как просто Сергею Черечню импонируют исторические символы: бело-красно-белый флаг, герб «Пагоня» и 27 июля как настоящий беларуский праздник. Но такие вопросы не должен решать единолично Президент или даже парламент, это исключительно воля народа. 

KYKY: А вы сможете сейчас напеть куплет действующего гимна?

С.Ч.: Нет (смеется).

KYKY: Как вам опыт выступления в прямом эфире по телевидению?

С.Ч.: Я испытывал некоторый дискомфорт по факту работы с камерой, есть такое неприятное ощущение. Сам по себе я не публичный человек – и мне некомфортно, когда есть такая большая аудитория и с ней необходимо коммуницировать. Но я прекрасно понимаю, что это издержки профессии и потихонечку я к этому привыкну – по-другому не получится. К этому надо относиться как к должному. 

KYKY: А на каких языках вы говорите?

С.Ч.: Я говорю в основном на русском. К сожалению, беларуский и английский – это моя боль, я чистый технарь, у меня всё хорошо с логикой и аналитикой, а языки даются тяжело.

KYKY: Вы декларируете: «Посещение современного спортивно-оздоровительного центра должно стоить дешевле бутылки пива». Значит ли это, что подорожает пиво (смеется)?

С.Ч.: Про бутылку пива это была аллегория. Мы говорим о том, что если мы бережем здоровье нации смолоду, то мы не тратим потом деньги на больничные, на какое-то дорогостоящее лечение, на определенное снижение эффективности труда. В долгосрочной перспективе это получается гораздо выгоднее для страны, когда люди имеют свободный доступ к физкультурным заведениям. 

KYKY: Насколько вы активны в соцсетях? Прокомментируйте, пожалуйста, фото из Instagram, где вы в окружении девушек.

С.Ч.: Мы понимаем, что сейчас время он-лайна, и делаем на этом акцент. У нас есть рекламные кампании, ежедневно мы выдаем программную часть и какие-то мои личные фотографии. Этим занимается и SMM-специалист, и я между встречами готов ответить на вопросы в комментариях. На том самом фото в Instagram – моя жена и три ее подруги. Я буквально заскочил на пять минут – она забыла дома ключи – выпил с ними какой-то коктейль, щелкнул фото и побежал дальше по своим делам. Снимок абсолютно безобидный, ничего компрометирующего в нем нет. Опять же, иногда я сбрасываю своим пиарщикам фото: «Размещать или нет?» Они сказали: «Нормально, можно собрать лайков». Так что это не кабинет министров и не служба протокола (смеется). К слову, служба протокола есть в любой стране. И есть свои правила политической жизни, которые разнятся с нашей повседневной. Люди могут и обидеться на невинный вопрос, который они сочтут неудобным, что влечет за собой последствия вплоть до блокировки посещений тех или иных мероприятий на международном уровне.

KYKY: То есть если бы я спросила у вас стоимость надетой футболки, это бы могло бы стать моим крахом?

С.Ч.: Есть какие-то вопросы, которые задавать нельзя. Я не обижусь, но я и не отвечу (смеется). Просто потому, что я сам не отвечаю за свой гардероб, этим занимается супруга. И по магазинам не хожу – даже не представляю, сколько стоит пакет молока. У нас нет деления бюджета, он весь у жены. Мне деньги не важны. Мне для себя ничего не надо, я самодостаточный человек, которому не принципиально в чем ходить, хоть в лаптях. Обычно жена показывает мне три варианта одежды, а я говорю, нравится или нет. Я, в отличие от жены не слежу за питанием, кроме того, что в дневном рационе должно быть мясо. Просто иначе я становлюсь злой и без настроения.