Писатель, журналист, магистр искусств Bard College Татьяна Замировская написала в Facebook пост о том, каким в ее жизни был день, когда в Беларуси появился первый (и пока единственный) президент. KYKY цитирует его полностью.
«Оказывается, сегодня (10 июля) 26 лет как Лукашенко стал президентом. Это ужасно, но я помню этот день как вчера. Мне было 14, родители тогда каким-то чудом отправили меня в детский пионерлагерь где-то в лесах Словакии. Лагерь был полон детей со всех постсоветских стран, всех живо волновали беларуские выборы (о да! все интересовались политикой!). Я же сама в то время интересовалась подростковой готикой (ад, смерть, оборотень), искала в темных татровских лесах папараць-кветку, выигрывала музыкальные конкурсы, распевая под гитару песни The Beatles, и умеренно тревожилась насчет того, что вернусь я уже в «Страну С Президентом», а не это вот фиг знает что!
Утро 10 июля было тревожным. Я проснулась, вылезла в окно и побрела сквозь папоротники в столовку (так было быстрее).
– Таня! – меня остановила одна из вожатых. Я стала, как вкопанная. Она осмотрела меня с ног до головы и прищурилась.
– Где работает твой отец?
– У него маленький коммерческий магазинчик! – с гордостью ответила я.
– БЫЛ магазинчик, – триумфально ответила вожатая. – Выбрали Лукашенко.
У меня пропал аппетит. Раздвигая ногами скрученные папоротники, я побрела обратно, и написала в своем дневнике: «Сегодня в Беларуси случилась жопа».
Возвращение в «Страну С Президентом» прошло тоже относительно триумфально: автобус, полный детей, кое-как дополз до Минска, где всех встретили родители и развезли по домам. Осталась одна я: за мной никто не приехал. Я пару раз позвонила домой из офиса турфирмы (никто не взял трубку), потусовалась несколько часов на фонтанах около концертного зала «Минск», чем-то еще, наверное, занималась. У меня не было ни тревоги, ни беспокойства, и перспектива оказаться совершенно одной в Минске среди фонтанов выглядела ошеломительным приключением.
Через несколько часов за мной заехали родители, выглядели они чудовищно и как-то уклончиво сказали, что перепутали время. Я как-то сама себе это объяснила и не задавала вопросов. Уже когда мы подъехали к городу, родители задумчиво, будто между делом, признались: в нашей квартире этим утром было вооруженное ограбление, их избили (и чудом не убили), а из дома вынесли все относительно ценные предметы, которые там были: мою коллекцию аудиокассет и видеофильмов, мой магнитофон, мой синтезатор и еще что-то мое (боюсь, у нас дома в тот момент если и было что-то относительно ценное или симпатичное, оно принадлежало именно мне). Я вошла в полностью разгромленную квартиру, где все поверхности были усыпаны, будто специями, каким-то черным, углевым порошком для отпечатков пальцев. И моего в этой квартире не было ничего. Теперь, чтобы послушать The Beatles, мне нужно было именно что самостоятельно петь их под семиструнную гитару, на которой хз как играть.
Для меня это была какая-то сокрушительная метафора возвращения в новую страну и новую реальность. Мне до сих пор стыдно и страшно, что я в то время, кажется, больше проревела над тем, что грабители забрали все мои вещи, чем над тем, что с родителями могло что-то случиться (думаю, у меня было что-то вроде пост-травматической диссоциации). Потом, конечно, Лукашенко очень хвастался тем, что прекратил всю эту криминальную хтонь, но для меня эти два события наложились одно на другое и вся эта новая Беларусь мне не понравилась, потому что она плотно связалась с этой штукой о том, что у меня несправедливо отобрали что-то сверхценное.
Думать о том, что оно уже 26 лет не заканчивается, мне тяжело и как-то скучно – в мозгу тут же набухает угольная порошковая вязкость – возможно, это тоже диссоциация.
Воспоминания, прорастающие из детства и подростковости, очень сновидческие, в них всегда присутствует сомнение, какая-то туманная пленка неполной подлинности. 5 лет назад я стала коллекционировать сны беларусов о Лукашенко, чтобы каждый раз, когда он переизбирается, дарить ему свежую подборку свидетельств его параллельного, теневого существования в беларуском коллективном бессознательном.
Так вот к чему я это все. Новую подборку я планирую опубликовать 9 августа. У меня уже есть около сотни снов, но нужно еще. Так что если у вас были сны о Лукашенко пожалуйста, запишите их и пришлите мне, это очень важно. Даже если вы помните плохо - тем более круто, запишите только то, что помните. Я не раскрываю личности сновидцев и рассматриваю сны как коллективную речь. Я верю, что сомнологическое портретирование диктаторов, как символический акт вынесения содержимого коллективного бессознательного во внешний мир, меняет как бессознательное, так и мир. Это как вытащить в реальность гипнагогическую галлюцинацию или отхлестать по щекам угрюмого гнома из сонного паралича. Вполне себе папараць-кветка».