KYKY: Вы известны как интеллектуал-бизнесмен с образованием инженера. Каково тонкому эрудиту в бизнесе, которым, по народному мифу, заправляют братки, чудом пережившие 90-е?

Александр Центер: Спасибо, что назвали меня интеллектуалом-бизнесменом. Не знаю, насколько я соответствую этому критерию, в стране есть гораздо более эрудированные люди, чем я. Думаю, все меняется — я имею в виду тех, кто управляет бизнесом. Братки остались в 90-х годах, некоторые из них переучились, получили образование и стали бизнесменами. Я знаю этих людей, у всех разный жизненный опыт: кто-то в армии служил, кто-то на комсомольско-партийной работе, а кто-то в тюрьме проходил университеты. Но сегодня время профессионалов, которые закончили бизнес-школы и университеты и являются управленцами по образованию, а также людей харизматичных, которые нашли в себе силы и энергию вести и привлекать других. Любой бизнес требует знаний, энергии и упорства. Как человек без интеллекта может принимать решения? Анализ должен быть построен на опыте, не только своем, но и опыте предыдущих поколений. Поэтому, собственно, мы и учимся в университетах, изучая то, что накоплено до нас. Братки, которые оказались не способными учиться, конечно, остались там.

KYKY: Хотелось бы пояснить читателю, как устроен топливный бизнес в Беларуси. Вы говорили в одном из интервью, что ни А-100, ни другие автозаправочные комплексы не зарабатывают основную прибыль на нефтяном рынке. А кто зарабатывает?

А. Ц.: Есть добыча, то есть 15% нефти наша страна добывает сама у себя, скажем, это золотой запас, который позволяет ей быть независимой на случай сложных отношений с соседями. Остальное исторически идет из России. Эта нефть перерабатывается на двух заводах, в Новополоцке и Мозыре. Перерабатывается в хороший качественный нефтепродукт, который продается здесь, уходит на восток в Россию и на запад в Европу. Заводы у нас принадлежат государству: и добыча, и переработка, и практически вся инфраструктура остались в наследство от Союза. Один из заводов наполовину российский, тем не менее, он контролируется государством. Сбытовая часть, то есть заправочные станции и нефтебазы, на 60–70% рынка принадлежат компании Беларуснефть, которая является самым сильным игроком на этом рынке. Сегодня топливо — это рынок с четко выраженным государственным регулированием, на котором все остальные являются операторами, то есть работают на основании лицензии, которую дает государство, и таковы правила игры. Но государство очень заинтересовано в налогах и акцизах, потому что нефтяной рынок — очень существенная статья для бюджета, школ, больниц и пенсий. Цены на бензин, как вы видите, достаточно стабильны.

Народ задает вопрос: «Сейчас в мире падают цены на нефть, почему у нас бензин стоит на месте?» Нужно понимать, что это сейчас цена снижается, но она ведь скоро опять пойдет вверх, и готовы ли мы к тому, чтобы зависеть от ее колебаний?

Может быть, та схема, которая есть у нас, когда цены контролируются государством, не самая плохая. Может, мне как предпринимателю, хотелось бы быть посвободней в ценообразовании. Но я понимаю, что это серьезная составляющая для бюджета.

KYKY: Кто является главным конкурентом А-100 и каковы ваши с ним отношения: борьба за выживание или, скорее, поддержка и опора?

А. Ц.: Мы достаточно дружелюбно настроенная компания. Есть стратегия красного океана и стратегия голубого океана. Последнее означает, что ты не рвешь как акула своих конкурентов, а находишь новые незанятые ниши, а их в нашей стране достаточно много. Мы внимательно следим за тем, что делают конкуренты, мне нравится, как развивается Газпромнефть. Хотя с таким финансовым ресурсом, как у Газпрома, грех не развиваться, но вместе с тем, они молодцы. Мне нравится, что делает Беларусьнефть, они с какой-то точки зрения наши конкуренты, но думаю, нам еще очень много нужно сделать, чтобы начать мешать друг другу.

KYKY: Вы ориентированы на незанятые ниши?

А. Ц.: Ну, смотрите, если вы находитесь в центре города, сколько вам нужно проехать, чтобы заправить автомобиль? Километров двадцать. Объектов недостаточно. Чем чаще вы можете заправиться, тем меньше топлива израсходуете впустую, меньше загрязните окружающую среду и меньше потратите денег из своего кармана. Так как сегодня пробеги между станциями достаточно большие, необходимость в строительстве новых заправочных станций есть. У людей, ранее не имевших отношение к сервису АЗС, возникает все больше потребностей: поесть, обслужить свою машину, подключиться к интернету, оплатить что-то. То есть заправочная станция должна стать центром коммуникаций, и мы как раз концентрируемся на этом сейчас.

KYKY: А как определить, сколько их еще надо? Вроде подъезжаешь на заправку в час пик, а там нет очереди?

А. Ц.: Рынок сам определит, когда уже не будет смысла строить. Если мы частная компания, мы ведь не будем заниматься строительством заправок просто из спортивного интереса. Это должно создать нам прибыль, чтобы вернуть деньги, которые мы туда вкладываем. Затраты на строительство автозаправочных станций становятся все больше, что оставляет место на рынке только тем компаниям, которые ориентированы на спокойное долгосрочное развитие. По быструхе вернуть вложенные деньги здесь не получается. Поэтому и темперамент уже должен быть более спокойный. Пока мы еще видим возможности для развития, не столько на продажах нефтепродуктов (это скорее сегодня трафик, а зарабатывает на нем, в основном, государство), сколько на тех сервисах, о которых я говорил. Мы видим, что есть большие перспективы.

KYKY: Как вам кажется, через сколько лет настанет момент, когда нефть станет не нужна? Вы мечтали бы отдалить это время или максимально приблизить?

А. Ц.: Конечно, приблизить. Я заинтересован в том, чтобы моим детям и внукам сохранилось то, чем пользуюсь я: леса, трава и реки. Окружающая среда — конкретная ценность, за которую надо платить. Когда это произойдет? Ускорение происходит тогда, когда растут цены на нефть. Люди лихорадочно начинают искать альтернативные виды топлива: газ, дрова, щепки — чего только не ищут. Потом цены на нефть падают, и поиски замедляются. Сейчас цены очень низкие, опять таки, момент отдаляется. Но мы были первой компанией, которая привезла в Минск электромобиль в прошлом году, и запустили зарядную станцию, которая может за 30 минут зарядить батарею в электромобиле. Хотели протестировать это на своей шкуре и понять, насколько эти модные штучки реальны. Пришли к выводу, что это вопрос решенный: уже через пять лет мы станем замечать, что на дорогах появляется все больше электромобилей. У нас в компании есть служебные электромобили, я сам на них езжу. Сегодня на электромобиле можно делать небольшие пробеги, потому что он быстро разряжается. Ты можешь проехать только 150 км, очень дорогие автомобили проезжают 400 км. Но скоро электромобили перестанут быть экзотикой, и начнется это с легкового транспорта, а потом будет потихоньку переходить на грузовой: он ездит дальше, ему труднее организовывать инфраструктуру, но процесс уже пошел.

KYKY: Я слышала о подсчетах ученых: если завтра все автомобили, которые ездят на топливе, станут электромобилями, электричества на земле просто не хватит. Как вы думаете, что может стать альтернативным источником топлива?

А. Ц.: Вы кто по образованию?

KYKY: Гуманитарий, конечно.

А. Ц.: Вот смотрите. В природе электричества не водится, кроме молний в атмосфере, в остальных случаях его надо добывать. Добывают его на электростанциях с помощью газа, с помощью угля, с помощью урана на ядерных электростанциях, с помощью солнца, ветра и так далее. Нужно понимать, что на ближайшие годы эти ресурсы есть. Кончится нефть, будет газ. Кончится газ — будет еще что-то. Не говоря уже о том, что есть технологии, которые пока находятся на научном уровне, не практическом. Это термоядерный синтез и прочие реакции, которые позволяют получать энергию в гораздо больших объемах, чем мы сегодня умеем. Думаю, к тому времени, как человечество останется без углеводородов, появятся другие источники, чтобы получать электроэнергию. Она и так стала доступной только сто лет назад, даже меньше, и я думаю, мы только входим в век электричества. Сегодня везде электричество: свет, информация, плита, на которой жарят яичницу — и вопрос, когда это дойдет до массового использования в автомобилях, является вопросом короткого времени.

KYKY: На днях шеф-редактор Онлайнера задавал у себя в блоге риторические вопросы новому мэру города: в частности, почему квартиры в Минске стоят 100 тысяч долларов, а средние зарплаты не превышают 800? Чем по-вашему оправдан постоянный рост цен на кв метр в Минске? Я смотрела ваш комплекс домов «Зеленый бор» — хочешь не хочешь, должен потратить на квартиру сто тысяч долларов, не меньше.

А. Ц.: На самом деле, некомпетентное суждение на такие темы — популизм. Во-первых, квартиру можно найти и за миллион, но для людей, которые зарабатывают $800 в месяц, это будет квартира в сегменте эконом-класса в Уручье и на Юго-Западе, которая сегодня стоит меньше, чем $100 тысяч. Допустим, если $1300 за квадратный метр умножить на 50–60 метров, вы получите тысяч семьдесят. Это раз. Потом, кто сказал, что недвижимость должна быть доступной? В советские времена получить квартиру было крайне сложно, люди десятилетиями стояли в очереди. Когда мне было 20 лет, я заканчивал институт и понимал, что лет до 35–40 буду жить с родителями, а потом где-нибудь на заводе получу квартиру. В такой же системе жили все. Сегодня все гораздо проще. Во-первых, государство сильно помогает молодым семьям, силовикам, а то и вообще всем на свете. Я знаю людей, которые быстро получали квартиры, не имея больших доходов, потому что до недавнего времени была серьезная государственная поддержка в этом направлении. Да даже если $100 тысяч разделить на $800, выйдет 120 месяцев, а это 10 лет. В принципе, за 10 лет человек может заработать на квартиру. Понятно, что это вся зарплата молодой семьи, из которой нужно откладывать и на другие нужды, но мы говорим о том, что весь семейный доход концентрируется на этом, да и те, кто зарабатывает $800, замахивается не на $100 тысяч, а на квартиру в $50 тысяч. Сегодня молодой человек с образованием может за несколько лет выплатить кредит на маленькую однокомнатную квартиру, но свою (!) — начни с чего-то!

Вопрос можно изложить по-другому: мы хотим иметь зарплаты по $800 и квартиры стоимостью $10 тысяч? Мы же понимаем, что это нереально. Недвижимость не может быть слишком доступной. Или мы хотим зарабатывать $8 тысяч вместо $800 долларов? Но мы можем что-то такое произвести, чтобы нам заплатили $8 тысяч в месяц? Нет.

Да и потом, средняя себестоимость квартиры в эконом классе, которая продается за $1300 за квадратный метр, а это бетон, железо, строительные работы — редко падает ниже тысячи долларов за метр. $1000–1100, я знаю, о чем говорю. А теперь от $1300 отнимите $1000 себестоимости — остается $300. Но это не купи-продай: если сегодня я купил квартиру по тысяче, а завтра продаю за $1300, имея $300 с метра — супер бизнес! На самом деле, компании, которые строят квартиры, занимаются своим делом годами. Чтобы построить дом, нужно потратить от трех до семи лет. Согласовать миллион рабочих вопросов, разработать проектную документацию, пройти действующие экспертизы, найти где-то деньги на строительство, а кредит в банке стоит 30–40% годовых, плюс добавьте к этой сумме налоги. Вот и получается, что когда мы отнимаем $1000 от $1300 и делим разницу на 5–7 лет, доходность оказывается скромная. Торговые операции намного быстрее: купил — продал, даже если под 2%, когда быстро крутишься. В девелопменте все происходит гораздо медленнее. Человек, который задает эти вопросы, просто видит квартиру на рынке и то, сколько денег у него в кармане. Но для того, чтобы оценить затратность и доходность сферы девелопмента, надо понимать, сколько лет это все занимает. Это бизнес для людей терпеливых и основательных, особенно когда начинаются вопросы, связанные с девальвацией и валютными рисками.

KYKY: Почему термин олигарх вызывает отторжение у белорусских бизнесменов?

А. Ц.: Скорее, люди иронично относятся к этому определению. Олигархи — те, кто делит рынок и могут заставить власть сделать что-то удобное для себя, как в Древнем Риме или России. Можете ли вы назвать в Беларуси компанию, которая влияет на принятие политических и экономических решений? Я ни разу не сталкивался с подобным явлением. Я вижу в последние годы, что идет определенная попытка наладить взаимодействие между властью и бизнесом, но это происходит не на уровне одного крупного предпринимателя и чиновника, это происходит на уровне союзов, объединений, ассоциаций. Медленно, но верно государство начинает взаимодействовать с ассоциациями вместо того, чтобы по быструхе принять какой-то глупый закон. Последнее время они со скрипом, но общаются, узнают мнения бизнеса. Это более эффективный способ.

KYKY: Сейчас многие бизнесмены восстанавливают родословную чуть ли не до колена, заказывают художникам фамильные гербы. Дизайнеры интерьеров получают заказы на дворцы. Интересно ли вам прочертить свою биографию до шляхты или панства?

А. Ц.: Я, к сожалению, или, к счастью, не могу похвастаться голубой кровью, мой прадед был печником. Строил, кстати, Красный костел в Минске на Площади Независимости. Если у человека есть корни, и он может их проследить по грамотам и родословным, наверное, это здорово. Я знаю своих предков настолько, насколько могу, а потому родословными и гербами я не занимаюсь. Да и дома у меня интерьер больше похож на интерьер «А-кафе»: много стекла, много белого цвета, и картины и фотографии, которые мне близки.

KYKY: В современном бизнесе нужно быть фанатом дела или с холодной головой подходить?

А. Ц.: Бизнес — это как любовь, тут, наверное, с холодной головой никак. Она, конечно, всегда нужна для принятия решений, но тут все иначе. Если человек ставит цель просто заработать миллион долларов, у него ничего не получится, потому что цель сама по себе бессмысленна. Получается заработать миллион у человека, которому очень нравится делать то, что он делает, который хочет этот процесс ускорять. Это как дети: человек любит своих детей, развивает, уделяет им много внимания, и дети потом платят за это сторицей — становятся успешными и образованными. Так же и в бизнесе. Ты его растишь, любишь, он тебе нравится. Соответственно, ты можешь со временем получить отдачу, если удача тебе улыбнется. А если ты просто хочешь заработать денег, тогда лучше заниматься криминалом — так гораздо быстрее все получится. Бизнес — это творчество. Все люди, с которыми я общаюсь, очень увлеченные и неспокойные, самогрызущие и все время что-то ищущие, они не пузатики. Ведь время как топор, безжалостно обрубает старое. Тех же братков нет, их время ушло, и они как динозавры вымерли. Чего-то добиваются и вырастают те, кто живет своим делом, кому оно нравится, кто видит клиента на той стороне. Не просто, мол, какой я крутой повар и как классно готовлю — надо понимать, нравится ли людям твоя еда. Поэтому во Франции и Италии повара и владельцы так часто выходят в зал и общаются с людьми.

KYKY: Вы планируете жизнь вперед? На сколько лет?

А. Ц.: Жизнь такая штука, что на тебя все время влияет много факторов, и хочешь насмешить бога — запланируй что-нибудь. Была недавно конференция «Топ-менеджмент: большая цель!». Очень невнятное название, потому что тема расплывчатая. Для того, чтобы добиться результата, надо приложить усилия и разработать план. Некоторые делают это на бумаге очень системно, а некоторые просто наощупь идут к своей цели. Иногда они даже эту цель не могут сформулировать — просто чувствуют, как в любви: вот этот человек нравится, а этот нет. Потом человек идет по этому пути, и шаг за шагом становится опытнее и искушение. Меньше тратит, больше зарабатывает, что-то новое придумывает.

KYKY: Разве в бизнесе это не преступление — идти на ощупь?

А. Ц.: Понимаете, все люди разные. Есть вы умеете вырабатывать системный подход, это хорошее качество, потому что оно облегчает жизнь вашим подчиненным. Когда человек системный, плановый, предсказуемый, дает сигналы и поручения, он создает систему, в которой людям легко работать. Но очень часто бывает так, что предприниматели — люди не системные. Они скорее харизматичные, что очень многим мешает, потому что поиск, метание и творчество осложняют работу команды. Но многие успешные предприниматели находят партнеров и подчиненных, которые помогают им систематизировать творческие начала. Точно так же, как если писатель пишет книгу, он может только создать ее, а для того, чтобы продать, упаковать и издать, нужна целая индустрия типографий и издателей. В бизнесе есть консультанты, которые помогают харизматичным предпринимателям построить систему, предложить план действий.

KYKY: Все обсуждали вашу фразу на конференции «Топ-менеджмент: большая цель!» о том, что фейсбук умер. Так всех задело.

А. Ц.: Те, кто пользуются фейсбуком, конечно, его защищают. Вообще, тема конференции была задана неконкретно. Сначала я думал изложить свои соображения по поводу того, как добиваться целей, а потом подумал, что людям, которые решили потратить свое время, чтобы меня послушать, это будет неинтересно. Не принимая на себя назидательных функции, как известный консультант и преподаватель Кулижский, который выступил передо мной, я просто рассказал о том, как и что я делал в жизни. Я такой, какой я есть, с таким набором ДНК, руководствуюсь такими правилами. Навязывать эти правила глупо. Каждый должен для себя их выстраивать, хотя никто не отменял бизнес-образования.

KYKY: Вы коллекционировали в детстве машинки?

А. Ц.: Нет, у меня в семье никогда не было столько денег. Бывали у меня игрушки, но в таких количествах, чтобы я их коллекционировал — никогда. Я одно время записывал и собирал высказывания, которые я где-то слышал и читал, из стихов выковыривал. Помню, у меня дома на стене висел большущий плакат Высоцкого, и я записывал на него понравившиеся мысли. Причем, иногда в спешке, потом прочитать не мог. Хорошая коллекция была.

KYKY: А вспомните одну?

А. Ц.: Ну, например, мне понравилось выражение: чтобы видеть дальше и яснее, надо посмотреть поверх голов. Ведь жизни, как в армии: мы все примерно одного роста, и ты видишь только затылки. Если хочешь что-то создать, постарайся посмотреть выше, поверх голов. Это мысль Высоцкого.