Симферополь встретил отсутствующим роумингом, а место конечной дислокации возле Алуштинской набережной — неработающим электричеством. Свет появился часа через полтора, но мы уже успели заселиться при свечах и даже смотаться в магазин запастись продуктами на совсем уж черный день. А вот телефон так и не заработал — велкомовцы потом сказали, что не смогли договориться с украинскими компаниями, поэтому теперь трут с российскими.

Возможно, мне помог бы СССР (Салон Сотовой Связи России), однако СССР – это последнее место, куда я хотел бы заходить.

Недалеко от салона живым пивом банчил целый Ленин. К нему я тоже решил не заглядывать, поскольку мертвецам не сильно доверяю. Дедушка Ленин-то, конечно, всегда живой, однако лозунги лозунгами, а пиво мне пить, а не слушать.

Хотя в первые дни мучительно хотелось сидра. Мы сидели на балконе в трусах под солнышком и вздыхали: эх, сидра бы. Переть в какой-нибудь большой гипермаркет в надежде раздобыть концентрированного отстоя в пластиковых бутылках было совсем лень. На четвертый день оказалось, что куча сортов разливного пива и даже два вида сидра продается в соседнем доме. А за баром адского злачняка стоит вот такой замечательный парень. Хотя как — стоит? Такое чувство было, что у него в заднице целый комплект энерджайзеров, а в голове фабрика по производству дофамина.

Я намеренно начал с трэшнячка, потому что вся эта недельная вылазка по ощущениям была следующей: сначала кажется — «все, приехали». А потом оказывается, что, в общем-то, все нормально и даже неплохо. Началось все с хозяина апартаментов, который любезно бесплатно встретил нас в аэропорту — «Потому что таксисты зарядили бы три косаря». На мой невинный вопрос, мол, а чо, нет другого транспортного сообщения, ответил: электричество пропадает, троллейбусное междугороднее сообщение отменили нафиг. Хозяин апартаментов переехал в Крым из России лет пять назад.

Электричество действительно отключают. Но все запаслись генераторами, поэтому во время блэкаута можно довольно легко даже выцепить вай-фай, если нужно.

Правда, в кафешках перестают пользоватьcя электроприборами. Но они и не нужны, пока есть газовая плитка и бар с бухлом. Короче, все купленные в первый поздний вечер продукты так и остались лежать в холодильнике. Даже бычки в томатном соусе.
Троллейбусы действительно больше не гоняют по горам, но позже стало понятно, что да и хрен бы с ними. Потому что вместо них появилась целая сеть удобных новеньких маршруток с четким графиком и дешманским ценником. Шутка ли — проезд из Симферополя в Ялту стоит меньше доллара.

Тачки напрокат тоже никто не отменял. Впрочем, когда мы дорвались до фирменного магазина «Массандры» и белого портвейна, продавец заверил, что, конечно же, у него есть штопор и он откроет нам бутылочку прямо здесь, — идею с тачкой выбросил в урну. Как нельзя кстати появился Саша.

Саша — из Запорожья, он тоже лет пять назад переехал в Крым. У него есть моднявый УАЗик с откидным тентовым верхом, на котором он возит равнинных людей позырить на вершину Демерджи, водопад Джур-джур и прочие горные ништяки. Садясь на соседнее сиденье, я по привычке пошарил ремни безопасности и спросил: э, а ремень есть? На что Саша ответил: «Вообще есть, но если что – не поможет». Отличный парень, с юмором.

В горы с нами ехали две девушки из России. Сначала отказывались от коньяка, но потом дело наладилось. В какой-то момент остановились у очень древнего и очень важного бука — девушки решили сделать фото, а мне фото неинтересны, поэтому я залез на бук. «О, опять Белоруссия залезла на голову России», — пошутил Саша, с которым мы успели обсудить некоторые моменты во взаимоотношениях союзного государства. «Любим, ценим, практикуем», — говорю. Ну а чо.

У Саши есть группа VK, куда благодарные восхищенные туристы постят фотки. Хозяин группы — талантливый SMMщик: даже на фото без какой-либо подписи он выдает осмысленный и содержательный комментарий, щедро удобренный смайликами... Чего я все о Саше? Да понравился он мне и поет красиво. Поделился бы контактами, так ведь вряд ли кто-то из моей ленты попрется в Крым.

Можно, я не буду концентрировать внимание на очевидном? На том, что море все так же офигительно шумит и разбивается о камни, на том, что горы волшебно изумительны, и воздух по-прежнему прочищает голову? На том, что люди замечательные и отзывчивые. Запахи лаванды и хвои проверить не успел – начало марта.

...Недорассказал о пивном злачняке. Когда я впервые зашел в него, висящий на стене российский флаг, соседствующий с телеком, вещающим по-украински, вызвал небольшой когнитивный диссонанс. За столом сидели серьезные русские мужики и обсуждали тех, кто ездит воевать на Донбасс. Я подсел поближе, извинился и сказал, что нездешний и просто хочу послушать. «Слушай», — ответили они и сразу же обо мне забыли.

Диссонанс был бы диссонанснее, если бы я до этого не насмотрелся на вывески санаториев или магазинов. Вообще можно было решить, что просто нет бабла сменить эти вывески.

Но стенд-распашонку заменить точно не проблема.

Уже не говорю о том, что православная церковь по-прежнему находится в квартале от мечети. У мечети как-то пооживленнее. Я много раз слышал пение муэдзина оттуда, а раньше постоянно просыпался утром из-за него. Теперь хотел зайти посмотреть, что там и как, но решил, что чувак в штанах цвета хаки, высоких ботинках и с бутылкой коньяка в рюкзаке — не самый желанный гость. Все бы гости и всегда это понимали.

Зато появился котик.

Котики в Крыму хорошие.

И их много.

В смысле, действительно много.

А вот туристов пока мало. Хотя хозяин апартаментов сказал, что у него только две позиции свободны. Но набережная говорит сама за себя. Редкие семьи с детьми, совсем редкие парочки, хотя встречались и диковинные хипстотёлочки, и даже один манерный гей, по виду. Мы заблудились ночью, а он подробно рассказал дорогу. Единственное, о чем я думал, это то, что мне страшновато (где мы ваще?), а ему нет, будто гопников не существует. Хотя там такие гопники... На вокзале спросил у них что-то — всё объяснили и напутствовали, чтобы присматривал за карманами и рюкзаком, а то встречаются воры. Я осмотрелся. Ну и где хоть один?

Выше — набережная в Алуште. Ниже — набережная в Ялте.

Но, похоже, через месяц всё изменится. Раньше ведь Крым был радостью фанатиков и уделом тех, кто выслужил невыездной из РФ статус, а таких реально много, судя по рассказам: более-менее серьезный чин или должность — хрен тебе, а не Майорка. Кажется, на фоне внешней политики этого года и патриотизма россиян в Крым за милую душу повалят все, кто уже привык к олинклюзиву. В общем, это хорошо. Тем более, для них даже сейчас всё работает. Экскурсии, магазины и даже канатная дорога в Ялте.

Кстати, я думал, что российский ура-патриотизм будет в Крыму на каждом шагу, но хрен-то там. Почему я так думал-то? Да потому что раньше тема геополитики проскакивала в самых неожиданных местах. Стоило спросить у тетки на рынке, мол, «а как у вас в Украине» — меня, 15-летнего поправляли: мальчик, мы в Крыму, а не в Украине.

Примерно того же самого я ждал сейчас. Жирный тролль-исследователь внутри меня очень хотел поболтать с украинцами о воссоединении, а с русскими – об оккупации. Разбитое лицо меня сильно не пугало, а для травм посерьезнее была припасена страховка — с повышающим коэффициентом. Но на месте желание отчего-то пропало.

Можно было долго болтать с крымчанином о музыке, а с украинцем пить коньяк на набережной и слушать рассказы о неудачной любви, но политика... Какая политика?

Единственное, что я увидел, это российские флаги то тут, то там, да напрочь уе*ищные майки с угрожающими надписями в адрес НАТО и восхваляющими Путина. Уе*ищные — в плане дизайна и тупизны слоганов. А идейки... Как говорится в бородатом анекдоте, «ну, богодку-то я сбгею, а вот идейки куда девать пгикажете?» Так и тут.

И единственная, кого прорвало на поболтать о судьбах, — это тётушка в тире. Увидев, что я сносно стреляю, предложила зажечь свечки и пострелять по горящим фитилькам. По ним я стрелял с упора, процент попадания составил примерно 30-40. Тётушка взяла ружье и стоя с рук легко погасила дальнюю свечку.

А потом как-то растрещались. Тётушка с удовольствием рассказала о событиях двухлетней давности, о зеленых человечках, которые появились в Алуште уже после референдума — приехали позырить на Дельфинарий, — о татарах и о том, как изменился процесс самозахватов, о сожженных тачках в Партените, о Меджлисе, о бесплатных отныне пляжах и о журналистах-пи***асах, которые засняли её выходящей из зала для голосования, и наложивших закадровый текст о голосовании под дулами автоматов. Тётушке можно было верить. Стоило изобразить на лице недоверие, она эмоционально убеждала: «Сынок, да вот те крест!»

Что конкретно говорила тётушка, писать не буду: похоже, половина моей ленты позволяет себе иметь категоричное собственное мнение и чувствует себя прекрасно и правильно. Возможно, я завидую, потому что такой роскоши себе позволить не могу — не позволяется как-то.

Когда мне было лет 13, находясь в Крыму, я подсел на книги Эдуарда Тополя, и первичную информацию об истории полуострова, татарах и их депортации почерпнул для себя из «Войны полов». Как думаете, что мог писать и как преподнести это диссидентствующий киносценарист, покинувший СССР в 1978? Ну и понятно, насколько близко к сердцу мог это принять максималистичный подросток.

Разумеется, вся дальнейшая информация накладывать уже на этот детский бэкграунд. Даже в тот момент, когда я через много лет, уже давно не бывавший на ЮБК, своей машиной ночью подвозил одного парня, переехавшего в Минск из Крыма. На вопрос «Анауа?», он рассказал о том, что у некоторых татар в степи окончательно подтекла крыша, и держать в легко доступном месте боевую гранату ему тупо надоело. Степь – это нихрена не мирный ЮБК.

Как не были виноваты татары 70 лет назад — виноват ли он в чем-то, родившись в Крыму и будучи потомком тех русских или украинцев, которые переехали когда-то в Крым? Вряд ли. Точно так же не были виноваты вымышленные герои еще одной моей любимой в детстве повести — «Ночевала тучка золотая» Приставкина — воспитанники детского дома, которых отправили в Чечню после удачно проведенной «Чечевицы».
Я давно ни о чем ни сужу, и у меня давно нет никакого мнения практически ни по одному вопросу. Чем больше я вкуриваю книг, пересказов документов и Википедии, тем больше у меня не становится своего мнения.

Даже не знаю, зачем я летел в Крым. Интернеты до добра не доведут: на то, чтобы купить билеты на самолет и забукать апартаменты, у меня ушло минут 15. Наверное, просто хотел Черного моря, горного воздуха и видов на Демерджи. А еще лучше — видов с Демерджи.

И вряд ли я хотел что-то сравнивать. Слишком давно я тут не был, и слишком мало времени прошло, чтобы что-то изменилось — пусть кто-то и убеждает в том, что все уже очевидно, и насколько все за***сь.

Навскидку — то, что бесило раньше, бесит и сейчас. Раздолбанные волнорезы, ржавые городские трубы на виду, подгнившие кое-где хибарки и срач.

Но буду честен — раньше я ни разу не видел дворников даже в сезон, а в этот раз в 9 утра я спросил у лысого чистовыбритого дядьки с трезвыми глазами, где мне можно позавтракать прямо сейчас, и дядя мне вежливо внятно объяснил, не прекращая собирать мусор.

Но ты отъезжаешь в горы на какие-нибудь туристические тропы — и охреневаешь от красоты ровно до тех пор, пока не опустишь глаза. Ты увидишь либо места посиделок с разбросанным мусором, либо подкосившуюся деревянную хрень, которая портит все. Хотя — что это? Личная травма жителя самого чистого города в мире. И лечится на раз-два. Как минимум — съездом с туристической тропы.

Я давно ни о чем не сужу, и у меня давно нет никакого мнения практически ни по одному вопросу. Но если бы меня поставили к стенке, приставили дуло к башке, взвели курок, положили палец на спусковой крючок и попросили дать четкий ответ на вопрос «Чей Крым?», я знаю, что ответил бы. Крым принадлежит не политикам и не национальностям. Ни первым, ни вторым, ни, уж тем более, третьим, а четвертым здесь вообще делать нечего.

Крым принадлежит тому, кто в нем срет. И тому, кто хочет, чтобы здесь не срали.

Тому, кто его любит, кто его ненавидит и тому, кто испытывает к нему хоть какие-либо чувства — без презерватива в виде телевизора, лидеров мнений и сайтов на говнодоменах.

Ну и котикам, конечно.