На этой неделе из хороших белорусских релизов могу смело рекомендовать Dead Frank — несколько ретроградский и необязательный, но приятный авангард. Рецензировать эту работу я, впрочем, не хочу — достаточно и рекомендации. Давайте поговорим о совсем другом. О том, что так раздражает в белорусской музыке. Здесь я постараюсь суммировать некоторые наблюдения, общие черты, которые уже упоминал ранее в своих заметках. Просто приведу их в некое подобие системы.
1. Верность звуковым традициям
Нельзя сказать, что белорусская альтернативная музыка не имеет какого-то своего звучания. Особый белорусский звук безусловно существует — это немного отдающее пыльным чуланом мягкое, пустое и слегка приплющенное звуковое окружение, наследующее по маминой линии у древней четырехканальной аналоговой портостудии, а по папиной — у вокально-инструментального ансамбля Песняры. Каковы характерные черты этого звучания? Придушенная гитара, обязательные струнные (вариант — деревянные духовые) — натуральные ли, или синтезаторные — все равно, звучат они одинаково. Невнятная ритм-секция, которая как бы стесняется себя, выпирающий вокал — чтобы было духовно, вокала должно быть много.
С одной стороны, этот идиотский провинциальный звук — дань традициям. Когда белорусский рок-н-ролл только начинался, дела со звукозаписью обстояли достаточно хреново.
Развернуть полноценную студию на основе компьютера было еще нельзя, проблемы были со студийными помещениями, с оборудованием, да вообще со всем. Писали и сводили как попало и на чем попало. В таких условиях сделать плотный фирменный и современный звук даже при умении было практически невозможно — поэтому делали так, чтобы хоть что-то было слышно, надежно изолируя инструменты друг от друга и несколько пережимая — чтобы не дай бог все не слилось в неразборчивую кашу (хотя порой все равно сливалось). С тех пор много воды утекло, техническая база улучшилась и сводить в таком ключе нет уже никакой необходимости, но, к сожалению, похоже за это время успела сформироваться ужасная традиция.
Сформироваться ей было тем более легко, что вся белорусская музыка до сих пор с трепетом и придыханием смотрит на ансамбль Песняры в оригинальном составе. При всех своих достоинствах, Песняры подложили белорусским музыкантам изрядную свинью. Ансамбль был эстрадным (хоть и с элементами рока) и записывался именно эстрадным звуком, с эстрадным же подходом к вокалу и аранжировкам — безопасным и гладким. Перенос всего этого в нишу альтернативной музыки глуп и невозможен, но в связи с отсутствием других хороших отечественных образцов для подражания — переносить пытаются. Результат трагичен.
Интересно, что даже на зарубежных студиях белорусские артисты умудряются записываться точно так же — мистика.
Материал для прослушивания:
Ворона
Sciana
Нагуаль
2. Эпигонство
Безусловно, одним из самых страшных грехов белорусской музыки является именно оно. Не все у нас играют этим самым белорусским звуком. Ряд коллективов звучит как надо — словно прямо из европ и америк. Бывает, один-в один как какие-нибудь Garbage или там Mister Big. И не просто инструменты там, сведение — и аранжировки очень похожи, все-все-все. Единственное, чего не хватает — содержания. Группы-копии, группы-симулякры без идей, без интересных мелодий и гармоний, так же похожие на оригиналы, как восковая фигура похожа на человека.
Такие проекты не должны, по идее, интересовать ни публику, ни зрителей — это откровенная мертвечина. Но, к сожалению, по принципу на безрыбье и рак — рыба, в нашей стране они часто становятся вполне популярны.
Настоящие звезды не приезжают — слушаем их трибьют-бэнды, которые зачем-то пытаются писать собственный, увы, не особенно-то и оригинальный материал. Иногда эпигонство доходит до того, что группа звучит как собирательный образ целого стиля.
Можно, конечно, попытаться найти оправдание — мол, лучше так, чем по-колхозному. На самом деле нет, не лучше. Лучше уж по-колхозному, но с какими-то своими мыслями и идеями, чем фирменная пустота.
Материал для прослушивания:
April Twin
The Toobes
Clover Club
3. Отвратительный вокал
Но самым больным местом белорусской музыки был и остается вокал. Вокал для поп-музыки — это все. Он способен выручить безнадежное или убить потенциально хорошее — так, что уже ничего не сделать. Было время, белорусские вокалисты петь вовсе не умели — наподобие Андрея Макаревича. Издавали какие-то звуки в микрофон, изредка попадали в ноты — и на этом все. Те времена прошли — теперь более-менее изобразить голосом мелодию, не задохнувшись в середине фразы, может практически любой фронтмен белорусской группы.
Однако, с (вроде бы) улучшением техники ситуация не то что не улучшилась — она пожалуй что и ухудшилась. Там, где нашли в чисто технических аспектах, напрочь потеряли в выразительности. Вокал, в отличие от других инструментов, человек воспринимает не только как музыкальные фразы, но и как речь, обращенную к себе — и подсознательно ищет в ней смысл, акценты, интонации, важное и не важное, завязку, кульминацию и развязку. То, что работа над песней начинается именно с проработки текста, осознания и проживания его, понимания, что тут надо подчеркнуть, а что убрать — кажется, базовая вещь для любого вокалиста, кроме белорусского.
Толковый вокалист и из полной бессмыслицы сделает произведение, полное эмоций, настоящую большую историю — смотри, например, известный вокализ Эдуарда Хиля, ну или там «Рамамба Хара Мамбуру» Макса Покровского. Белорусский вокалист же своим прочтением легко уничтожает даже хороший текст. Такой вокал звучит скучно, безжизненно и раздражает.
Ну или другая крайность — актерское пение. В отличие от драмы, музыка не предполагает перевоплощение — музыкант исполняет любое произведение от первого лица и проживает его сам. Именно индивидуальная подача и умение прожить произведение зачастую и делают того или иного исполнителя интересным — как он делает мелодию или песню своей, что он в нее вкладывает. Попытка сыграть песню — по-актерски изобразить в ее героя и разыграть сценку — приводит к феномену, именуемому актерским пением. У него есть свои любители, так же, как есть любители у фут-фетиша или же скажем собак породы чихуахуа. Ничего плохого и постыдного в этом нет, но это очень далеко от традиционных представлений о хорошем вокале. Актерский вокал звучит наигранно, неестественно — вы осознаете, что перед вами разыгрывают спектакль, а не делятся сокровенным. К сожалению, белорусская альтернативная сцена сильно страдает именно от такого подхода — коль скоро ряд ее фигур происходят из именно актеркой среды, ну или из народников, которые, как ни странно, применяют почти тот же подход — относятся к концерту скорее, как к спектаклю в жанре музыка-и-танец, чем к какой-то интимной коммуникации.
Материал для прослушивания:
Zolki band
Naka
Дети Детей
А есть ли у нас хорошие группы, спросит разгневанный читатель, или автору лишь бы все опошлить? Да есть, есть, и про них мы стараемся писать в первую очередь. Их немало, и именно поэтому хочется, чтобы всяких там родимых пятен на чистом теле белорусской музыки побыстрее становилось как можно меньше.
