Подготовка к трепанации
Последние лет пять на улицах беларуских городов, в барах, на выставках и публичных лекциях можно встретить мужчин брутального вида: лицо окаймляет внушительная борода, под свитером или футболкой выступают рельефы мышц, руки украшают татуировки. Все это дополняется определенным стилем одежды: от кэжуэл до амуниции для соревнований по страйк-болу. В западной прессе это явление нарекли «ламберсексуализм». Это протест против мужской изнеженности и попытка вновь обрести маскулинность.
Беларуские ламберсексуалы имеют свои характерные особенности. Большая часть «ламберов» – люди в возрастном диапазоне от 28 до 35 лет, которые придают своей внешности особое значение, в отличие от более молодых мужчин. В глаза бросается частое несоответствие имиджа роду занятий. Чаще всего ламберсексуалы занимаются работой, связанной с медиа-технологиями и программированием, архитектурой и дизайном, продажами, а вовсе не вырубкой леса или добычей угля в шахтах. Настало время препарировать мнимого ламберсексуала.
Депиляция. Борода
Великая Греческая культура оставила нам очень четкую трактовку о растительности на лице и теле. Появление бороды позволяло мужчине обрести новый статус в обществе. Он превращался в зачинателя (отца) и гражданина (политика и воина). С этого момента мужчина становился активным во всех смыслах этого слова, в том числе и сексуальном. Активные и волосатые принадлежали городу и обществу зрелых (Polis), а пассивные и безволосые – гинекею с бесправными. Как отмечал Паскаль Киньяр, ни один мужчина, ни одна женщина не имели права вожделеть к обладателю бороды.
Желанным и красивым считалось только то, что было безволосым. Иными словами, участники греческой пары «философ-учитель/ученик» никогда не менялись местами, а в Афинах пассивность зрелого мужчины влекла за собой лишение гражданских прав, изгнание и даже смертную казнь.
В Римской империи не было оппозиции между городом и гинекеем, да и взгляды на сексуальные отношения несколько разнились. Поэтому там бритье рассматривалось как показатель высокой культуры и просвещенности, а буйная растительность на лице считалась признаком варварства и отсталости. И только император Публий Адриан, стремясь скрыть шрамы на лице, ввел моду на бороду, которую стали считать признаком морального и физического мужества, тяги к свободе.
В Беларуси в отношении моды на бороду проходили те же процессы, что во всем европейском регионе. Последние лет двести ее обладателями были селяне из глухой периферии, в местечках и городах спросом пользовались цирюльни. Аристократы, к примеру, Эдвард Войнилович или граф Кароль Чапский, чиновники или интеллектуалы, предпочитали носить ухоженные усы или бакенбарды на английский или прусский манер.
Нестриженая борода была символом разрухи, военного времени или дикости, когда мужчина не обладал временем и сносными условиями для ухода за лицом. Бородатыми были лесные партизаны или солдаты Западного фронта первой мировой. В советское время в городах обладателями бороды были люди специфических профессий, научных или творческих.
В 1970-е бородами «Иисус Христос Суперстар» щеголяли минские хиппи, а музыканты от первых участников бит-групп до Мулявина с Тихановичем предпочитали носить la moustache.
Сейчас периодически раздаются голоса о том, что борода является символом мужского начала, первородства, патриархальности, физиологической зрелости, силы и мудрости. Традиционалисты утверждают, что бородатый мужчина априори демонстрирует более отважное поведение в отличие от гладковыбритого. Джозеф Кэмпбелл еще в 1960-х годах отметил, что в западной культуре особую популярность приобрела теория о том, что белый, просвещенный европейский мужчина уступает «благородному дикарю». С тех пор многие социологи вроде Марселя Мосса или поборников психоанализа пытались привить современному обществу нравы и модели поведения полупервобытных племен («даровая экономика», «потлач» и прочие). В этом нет ничего удивительного, ведь постмодерн несет в себе рецидив архаического мышления, отказ от научного метода как формы репрессивного дискурса, возврат к полумагическим интерпретациям реальности (через психоанализ), отказ от европоцентризма в культуре. Однако всему должен быть предел. Если говорить о маскулинности и бесстрашии бородатых, возведенной в максимум, то на ум сразу приходят боевики Исламского государства, режущие заложников или талибы, разрушающие статуи Будды. Не случайно популярным типом бороды сейчас является «гарибальди», а то и просто как у шахида.
Аутопсия. Телесность
Для офицера наполеоновской армии или шляхтича времен главенства liberum veto и золотых вольностей было совершенно абсурдно ходить в качалку или бойцовский клуб для придания своему виду большей внушительности и крутизны. Спортом тогда могла быть только подготовка к бою. Да и в советский период люди в основном плавали, бегали, занимались боксом и борьбой, а тренажерные залы были редкостью. А в современную эпоху беларуский мужчина вынужден всем и, в первую очередь, себе доказывать именно наличие своей мужественности, постоянно бороться с «обиженным ребенком» внутри себя. Отсюда тяга к мотоциклам, большим автомобилям премиум-класса, экстриму, напрямую не связанному с профессией или повседневностью, благо обилие свободного времени сделало эти вещи доступными. То есть сейчас можно выглядеть внешне здоровым, сильным, но при этом не уметь плавать или не справляться с полосой препятствий.
Еще одним важным фактом является то, что многие современные «ламберы», юность которых пришлась на 90-е и нулевые годы, не служили в армии, имели проблемы со здоровьем и вообще сидели тихо. То есть тогда они подпадали под категорию «дрищей» и «слабаков», в то время как молодые мачо и альфа-самцы блистали в молодежных бандах, криминальных разборках, переделах сфер влияния и нелегальном бизнесе или просто прожигали жизнь.
Как показывают исследования, в начале 90-х годов второй по значимости причиной смерти среди мужчин были онкологические заболевания, которые с 1994 года уступили место смертности от несчастных случаев, убийств, самоубийств.
До 2001 года смертность от убийств занимала второе место после болезней сердечнососудистой системы. Поэтому далеко не каждый мужчина смог дойти до сегодняшнего дня живым и здоровым. Кого-то убили во время разборок, кто-то получил срок, кто-то банально спился или умер от наркотиков. Выживали, как по сюжету трагедий Шекспира, только второстепенные персонажи. Но те, кто смог достойно пройти перипетии эпохи, стали действительно успешными людьми в различных сферах, знающими цену словам и поступкам.
Патологоанатомическое заключение
У всех нас вызывает уважение, граничащее с восхищением, Сергей Михалок, фигура которого словно высечена из мрамора для пантеона античных героев. Но мы помним также и Михалка 90-х, мягкого, упитанного парня, любящего жизнь и плотские слабости. Возможно, Сергея можно назвать вдохновителем поколения, которое после 30 лет отважилось на новый рывок и массово пошло в качалки, тату-салоны и барбершопы, пытаясь наверстать упущенное и доказать всем и себе, что они еще на многое способны. Хотя артист явно хотел в нас зажечь огонь революции, а не компенсацию подростковых комплексов.
Эти комплексы компенсировать невозможно хотя бы в силу необратимости временных и биологических процессов, разницы в системе ценностей разных возрастов. То, что считалось признаком доминирования в 18 лет, в 28 уже таковым не является. Как справедливо заметила Анна Трубачева в статье про «день десантника», сейчас главным условием доминирования является не «мясо», а интеллект и профессиональные качества. Конечно, в условиях войны, голода и разрухи, при диктатуре темной архаики на вершине опять могут оказаться безмозглые громилы. ИГИЛ или юго-восток Украины это наглядно иллюстрируют. Но и здесь внешние атрибуты маскулинности могут не помочь. Ведь одно дело – улучшать тело в спортзале или лупить по груше под руководством тренера, а совсем другое – участвовать в уличных боях, не бояться пострадать самому и нанести вред противнику. А то и вовсе убивать и грабить.
Именно поэтому настоящие полевые командиры горячих точек очень отдаленно напоминают офисных работников или писателей вроде Эрнеста Хемингуэя.
И если раньше наколки делали исключительно «сидельцы» или люди очень специфических профессий, для которых была важна четкая система иерархии, то теперь тату стали элементом внешнего дизайна, стилистическими особенностями. Вместе с бородой и выращенной мускулатурой в тепличных условиях.
Пациент в лице «бородатого дровосека» действительно протестует против реальности и отстаивает свои права на имитацию. Он стремится обладать дополнительной силой, но не выходить из зоны комфортного существования. Это симулякр дикаря с «фальшивой» бородой и дутой фигурой, под которой скрывается вполне адекватный, несколько неуверенный в себе цивилизованный мужчина.
