Венецию нужно посетить потому, что ее нет смысла фотографировать. Этот город — как вампир, он не отражается в зеркале, а потому все фотографии Венеции, которые вы видели в своей жизни, не передают духа, которым пропитан город. Почему так происходит? Венецию строили, когда не было не то что инстаграма, даже дагерротипии — все наши попытки уместить гений места в размер 640×480 терпят крах. Я бы на месте городских властей изымала на въезде «лейки» с айфонами и выдавала краски и холсты с кистями — выкручивайся, как хочешь.
Конечно, как картинка Венеция идеальна. Ложкой дегтя являются только гондольеры с их лодками, похожими на катафалки — вопиющая безвкусица, которая, как и в случае с чудовищем Эйфелевой башни в Париже, становится символом города. Я бы ни в жизнь не села в гондолу, разве что потомкам придет на ум покатать в них урну с моим прахом — тогда уж точно не смогу отказаться.
Но понимаете, в чем дело. Каждый человек, который пишет картины, делает газету или шьет трусы, знает, какая модель привлечет максимальное количество фанатов. Именно этот ажиотаж вокруг самой простой, пошловатой и доходчивой из твоих работ позволит «продать» тебя народу. Так вот Венецию «продают» гондольеры.
Кто такой гондольер
Гондольер — это зазывала в соломенной шляпе странной модели, которая никого из живых существ не украшает. Он склоняет туристов заплатить 80 евро за поездку на черной лодке с красными бархатными подушками. Тельняшка у гондольера не синяя, как у нормального моряка, но с расширенными полосками черного цвета, но самое преступное: на нем черные джинсы с завышенной талией — модель наверняка перешла от деда, потому что право профессии гондольер получает по наследству.
Не пойму: неужели во всей Италии не нашлось дизайнера, который сделал бы клоунский прикид мало-мальски стильным? Почему шляпа неприкосновенна, если она никому не идет? Я уже не говорю о гондоле, катание на которой сродни играм в графа Дракулу.
Вообще, для туриста униформа гондольера полезна: ты знаешь, что тебя не отвезут за угол и не пырнут ножом. В остальном толку в наряде нет, как в любой попсе, созданной как ловушка для туристов. «Не фотографируйте меня, у меня жена и трое детей, мне семью кормить!» — кричал мне веселый гондольер. Обыватель вряд ли сможет жить в декорациях странного города без машин и деревьев, а потому все коренные венецианцы хотят свалить на ПМЖ в Рим или США, ненавидя ставни, плесень и горы туристов.
Венеция — это тюрьма, каменный мешок без выхода. Город настолько глючный, что здесь ничем, кроме игры в мафию заниматься нельзя. Вот ты можешь в Венеции вырастить помидор? Нет. Только какие-нибудь Висячие сады Семирамиды. Отсюда все эти сексуальные игрища с венецианскими масками, черными плащами, любовницами и убийцами.
В Венеции понимаешь совершенно четко, что итальянцев как горячую нацию разрывает на куски между пошлостью и истинной красотой, между шиком и дешевой сексуальностью. Как им удается балансировать на грани?
Они готовы повесить 10-сантиметровый крест на грудь и сделать под левым соском татуировку с цифрами дня рождения собственной матери. Они украшают свои рестораны кладбищенскими цветочками и вместе с тем делают самую изящную в мире обувь, от одного взгляда на которую закипает кровь. Как вот эта цыганщина сочетается в них с тонким эстетизмом — знает только Господь. Ну или духи предков. О последних — подробнее.
Привидение в стекле
Я сделала этот снимок в витрине одного из магазинов по пути к Музею Пегги Гуггенхайм. Уродливые ангелочки висят над серебряной головой кабана на блюде — картинка была на редкость безвкусная, если бы не мужчина с обратной стороны зеркального стекла: обычный прохожий в беретке с очень необычным выражением лица. Уже позже, просматривая снимки, сделанные с интервалом в секунду, я увидела, как на них проявляется еще одно лицо. То ли очень некрасивый ребенок, то ли его тень, которая возникла из ниоткуда — клянусь, я обходила чертову лавку по периметру и видела только мужчину в берете, застывшего с каменным выражением перед витриной. Что и кого он видел? Откуда возник ребенок Розмари?
Тут отчетливо поняла, что Венеция уже умерла. В ней даже времени на два часа меньше, чем в Беларуси — то есть ты чудом попадаешь в прошлое.
Я старалась искать в Венеции признаки жизни: фотографировала грязюку, водоросли, пакет с мусором — чтобы показать, что здесь есть место живым. Но я видела, что у молодых ребят в конверсах глаза музейной бабушки.
Старалась заглянуть в самую глубь, чтобы понять, какого это — родиться с пониманием того, что ты смотритель: живешь в музее, ешь в музее и даже спишь в музее. Потому что если не ты, придут туристы и расхерачат твою Венецию так, что камня на камне не останется. Любопытно наблюдать, как тонко и бережно современные художники вносят в городское пространство новые штрихи: это и пятна Поллока у Музея Гуггенхайм, и изящные графити на мостах, и здания 60-х годов в центре Венеции, при взгляде на которых рождаются ассоциации с кинокартинами с участием Софи Лорен.
Мне нравится, что в Венеции в цене и почету старина. В отличие от столиц городов, где модно быть молодым, здоровым и стильным, здесь, если ты временно застряла в теле 16-летней девочки, очень модно выйти на прогулку со своей прабабушкой, которая выглядит как бывшая гёрлфренд Хемингуэя.
Кстати, по поводу Хемингуэя. На площади Сан Марко имеется кафе «Флориан», куда любил захаживать писатель. Владельцы «Флориана» процветают — у них в кафе биток не в сезон при цене чашечке эспрессо в 6 евро. Посмотрите на очередь на входе во «Флориан». В полдень туда просто не пробиться.
Так вот, возвращаясь к Хэмингуэю, а еще лучше — к Иосифу Бродскому, воспевшему кафе «Флориан» в стихах. Как по-вашему, справедливо ли то, что поэт зарабатывал на переводах с английского, чтобы пожить в любимом городе три месяца не в сезон, потому что в сезон аренда комнаты в палаццо была ему не по карману? Почему вечность хороша лишь как идея для бизнеса, и ничего ровным счетом не дает тому, кто собственно и остановил мгновение? Мне интересно, должно ли кафе «Флориан» потомкам Хэмингуэя, Байрона и Бродского за свою гарантированную прибыль в течение нескольких сотен лет? Напоследок можно вспомнить совсем пьяных и нищих художников с Монмартра, которые расплачивались набросками за выпивку — сегодня эти наброски уходят с аукциона за миллионы.
Для справки: двухкомнатная квартира в Венеции стоит 200–300 тысяч евро. Но сколько ты протянешь в искусственном городе, не имеющем ни травы, ни дерева? По прогнозам ученых Венеция будет полностью затоплена к концу XXI века. Но если у вас такие же избыточные ощущения от этого города, как и у меня, давайте мечтать прожить еще 90 лет, уехать на склоне жизни в Венецию и погрузиться под воду вместе с ней.
