KYKY: Скажи, как так получилось, что пианист Джоэл Холмс играет в клубе «Blondes&Brunetts»?

Лавр Бержанин, dj Laurel

Самый интеллектуальный ди-джей Минска, основатель Sound Diving group. Первым в Беларуси стал представлять Nu-Jazz, Jazz Beats&Breaks, Rare Funk&Soul. Наладив отношения с записывающией компанией Compost Records и берлинским лэйблом Sonar Kollektiv, дебютировал в качестве промоутера, пригласив в Минск Jazzanova вместе с соул-певицей Clara Hill. С 2005 года сотрудничал со «Свободным Театром», озвучивая спектакль «Поколение Jeans» живьем со сцены. Compost размещает каждый месяц плэйлисты dj Laurel, Sonar Kollektiv просит его делать рецензии на промо-материал записывающих компаний. Живет в Минске. Играет dj-сеты в клубах и сотрудничает с клубом «Blondes&Brunettes» как саунд-директор.

Лавр Бержанин: Помнишь, Инга Бухвалова делала летом проект джаз возле Ратуши? Еще год назад мы с ней сделали концерт Грегори Портера в «Лофте», абсолютно спонтанно. Тогда у него сорвался концерт в Витебске, потому что зал не был продан, и Инга, зная меня как промоутера и диск-жокея, предложила выступление Портера в одном из минских клубов. Клубные выступления джазовых исполнителей имеют свой колорит: когда ты с ними рядышком ощущаешь энергетику, это классно. Но «Лофт» не собрал достаточное количество людей, пришло всего 188 человек, что для номинанта на «ГРЭММИ» было мало. Голос Грегори Портера — одно из джазовых открытий в мире, и у него был расписан тур по Франции и Германии. Но в «Лофте» было потрясающее выступление, и публика, консервативная и тусовочная. Я до сих пор помню эти ощущения: мне выпала честь немножко поиграть до и еще в промежутке между сетами. Мы с Ингой говорили: «Давай его еще раз привезем». И вот буквально на днях Грегори Портер получил «ГРЭММИ» как соул-джазовый исполнитель.

KYKY: Когда артист получает «ГРЭММИ», гонорары подлетают неимоверно?

Л. Б.: Да. Есть хорошая пословица: «Ложка хороша к обеду». Если есть возможность послушать артиста, нужно ее использовать, потому что потом ее не будет.

KYKY: Ты хочешь спроецировать эту картину на Джоэла Холмса, который будет выступать сегодня в «Блондинках»?

Л. Б.: Он гость с именем, из Нью-Йорка, и трижды номинировался. Может быть, через полгода он тоже возьмет «ГРЭММИ»? (смееется). До Минска у него будет выступление в Киеве, а после Минска — Новополоцк. Он в туре с концертами, и в Новополоцке будет на концертной площадке, а выступление в клубе — исключительно наша инициатива. Он начнет играть в 21 вечера, будет два отделения по 40 минут.

KYKY: В Новополоцке слушают джаз? Ты вообще чувствуешь связь между Беларусью и джазом?

Л. Б.: Думаю, белорусская школа джаза имеет отношение к советской, а эти традиции были одни из лучших. Тот же Эдди Рознер, как его называют в Америке, белокожий Армстронг — выходец из Беларуси. Естественно, джаз консервативен, и для нового поколения меломанов может показаться скучным. Но это основа, один из фундаментальных стилей искусства, который формирует вкус. Когда есть традиции джаза в стране, есть и музыкальные традиции.

Не знаю, как эти традиции поддерживались в советские времена, но если в Минск дважды приезжал Дюк Эллингтон в 1971-м и давал два концерта во Дворце Спорта, то значит, они были.

KYKY: А что тебя лично завораживает в джазе? Какая мелодия?

Л. Б.: Я связан с соул, фанком и частично с джазовой музыкой, которую играю. Наверное, самое сильное для меня произведение — это «Take Five» Брубека. А первая моя сорокопятка, пластинка семидюймового формата, помню, была в исполнении Карла Маклей. Но сейчас моя задача как диджея отодвинуть мейнстримовых исполнителей вроде Эллингтона, Брубека, Миллера и Армстронга и найти неизвестных. Интересны другие имена, материал, который выпущен и забыт, но, тем не менее, сделал вклад в джазовую сцену, равно как и в фанк. Не скажу, что это просветительская миссия, но ведь соревновательный процесс никто не отменял. Ты же наверняка представляешь, что успех диджея заключается в том, какая у него коллекция: если самая интересная, тогда ты лидер. Не нужно играть мейнстрим и знакомые вещи, которые у всех на слуху. В Европе и Америке сильный рынок и диджей-сцена именно потому, что там серьезный уровень дигининга и поиска нового материала. А почему диджей в Беларуси должен быть другим, нежели в Америке или в Лондоне? Почему у джазового музыканта в Беларуси должны быть другие цели, нежели у джазмена в Америке?

KYKY: Когда мы приходим в «Гранд кафе» слушать тебя, у нас дергаются руки и ноги в ритм, а потом мы идем в «Блондз», и там валит Мадонна. Объясни мне это, почему? Может быть, только я замечаю?

Л. Б.: «Гранд кафе» — это ресторан, где я могу отыграть соул, дип-фанк и неизвестных исполнителей, от которых у тебя задергаются мышцы, а «Блондз» — это коммерческое мероприятие, то есть Робби Уильямс или мейнстримовые темы Мадонны и Принса в хорошем электронном исполнении. И если ты сравнишь музыку коммерческого предприятия «Блондинки и Брюнетки», претендующего на стиль, с музыкой других коммерческих предприятий, например, проинспектируешь вечеринки в «Блекхолл» и «Дозари», то ты вернешься и скажешь: «У вас замечательная музыка». Да, у нас есть поп-материал и вещи из чартов, но мы стараемся балансировать между попсой и андеграундным материалом, потому что как только ты переходишь эту грань, ты теряешь стиль. Это извечная борьба.

В «Гранд кафе» нет смысла играть танцевальную музыку. Можно — хороший северный соул, дип-фанк и джаз — вот это классика направлений, и »Гранд кафе» может стать уникальным заведением, где можно услышать этот продукт с пластинок. Но я все-таки поменял формат, придав ему больше динамики. Ты мне говоришь, что у тебя есть порывы встать со стула, как и у некоторых гостей, и пританцовывать. Я сразу вспоминаю танцпол на Новый год, когда туда куча народа приехала и устроила танцы. Я не мог вообразить себе такого в «Гранд кафе»! В Минске порой происходят необъяснимые процессы в музыкальной теме, объяснению и логике не поддающиеся. При том, что вокруг — полное отсутствие элементарных радиошоу и концептуальных музыкальных изданий, которые делали бы вброс различной музыкальной информации. Если бы у людей была возможность развивать вкус, которая предоставляется BBC Radio One.

KYKY: Ты имеешь в виду, что если слушаешь радио «Юнистар» с детства…

Л. Б.: Да, ты зависим от формата, который анонсирует радио. При том 70% белорусской музыки никто не отменял. Что может послушать белорусский слушатель на радио? Ничего. Что он может посмотреть по ТВ, если у него нет спутника? Что может почитать в глянце? У нас нет концептуального музыкального издания, которое будет уважать вот эта прослойка людей, относящих себя к тусовщикам и меломанам. А ведь рынок музыкальной индустрии Минска растет. Ты сама видишь: привозы, вечеринки, куча диск-жокеев и исполнителей, концерты. Если раньше мы все ездили в Вильнюс на вечеринки и концерты, то сейчас ситуация поменялась, и мы порой задаем тон по количеству иностранных артистов. Но я не знаю, имеет ли все это продуктивность, меняет ли это сознание белорусов и что мы из этого черпаем?

Нет анализа того, что происходит в музыкальной индустрии в Минске. Нет даже, как в России, Троицкого — если ты попал под его раздачу, то сто раз подумаешь. И публика задумается.

KYKY: А если про тебя напишет плохо Татьяна Замировская? Ты не пошевелишь бровью?

Л. Б.: Я пошевелю бровью. Тем не менее, глобальных источников нет. Может быть, я в этом смысле консервативен, но нужно музыкальное издание, маленькая независимая структура, отслеживающая, что происходит, и собирающая мнения взрослых людей с опытом, которые имеют заслуги перед отечеством. Есть такие издания, как «Микс Макс», IDJ Magazine в Лондоне и США, почему мы не можем сделать что-то похожее здесь?

KYKY: А «Эксперты» Безкоровайного и тот же Ultramusic?

Л. Б.: Они все сориентированы в каком-то одном определенном сегменте, и это больше рок. У нас же все разбито на куски. А должна быть независимая команда музыкальных журналистов: эксперты в роке, эксперты в клубной музыке, в промоушене, которые заставят музыкантов, диджеев и промоутеров показать свое CV, биографию, чтобы претендовать на какой-то уровень. У нас каждый диск-жокей, промоутер и музыкант пишет, что он круче другого, понимаешь?

Как один мой приятель сказал: «Диджей из Малиновки может назвать себя суперстар и играть». Ну ведь не напишут про диджея в Лондоне, который нигде не издается, что он мега. Есть определенная иерархия, развитие: кто такой, что сделал? Не издавался — до свидания.

Или приходят джазовые коллективы, и каждый считает себя лучше другого. Каждый клуб пишет, что он самый лучший, крутой и стильный. Какая-то белорусская местечковость засела в сознании. Важно иметь социальную лестницу, анализировать качественные аспекты проведения вечеринок. Вот этой школы музыкальной критики у нас нет. Даже в России появлялись какие-то издания, вроде «Роллинг Стоун», которые писали не только о мировых музыкальных событиях. Помнишь, тот же «Птюч» был? Хотя он был ориентирован на клубный сегмент, а здесь было бы интересно писать о музыкальной составляющей концертов. «Ультрамьюзик» же никогда не пишет о том, что происходит в «Дозари» или «Блондинках». А почему? Мы закрыты в своих блогах и исходим из мнений определенного количества людей.

KYKY: Может быть, люди, которые ходят в один клуб, никогда не пойдут в другой, и им про него не интересно читать?

Л. Б.: Клубы — уже не актуальное ночное мероприятие, сейчас интереснее тусить в ночных барах. Время рейвов ушло, и большие танцполы уже не имеют первостепенного значения в клубном контексте. Существуют жесткие музыкальные направления, которые должны звучать только на больших площадках: фестивали, привозы техно- и хаус-диск-жокеев, которые собирают большую публику.

Что касается обычной ночной тусы, то ночной бар — это идеальный тусовочный формат. Даже для возрастной публики, которая не бежит на танцпол. Сейчас эта тенденция в Москве, она же задает тон в мире, это гораздо продуктивнее и с точки зрения бизнеса.

Клуб существует для более молодой отрывной публики среднего сегмента. А если место дорогое и привлекает ресторанную аудиторию, то классический формат — это ночной бар. Хотя появляются места, куда ходит средний сегмент молодой аудитории, и которые не нуждаются в танцполе, потому что люди танцуют, где попало: это «Чердак», «Хулиган», «Ў-бар». Вообще, формат бара и кафе сегодня задает тон. Не клубы. Что касается «Блондинок» — это клуб, бар и лаунж-холл вместе взятые. И да, туда ходит ресторанная публика.

KYKY: Там добавляется еще один клубный день — четверг?

Л. Б.: Живой четверг — скорее, вечерний формат, а не ночной. Не так уже много мест, где можно услышать качественный джаз в центре города в красивом месте. Мы хотим сгладить наболевшие слухи и придать заведению демократичное ощущение: можно приходить и наслаждаться. Впоследствии Live Thursday будет носить не только джазовый характер. Я вижу различную музыку: от сальсы, latin до джаза, даже балкан. В Минске появилось достаточное количество коллективов, которые имеют хорошие музыкальные идеи, и нужно давать им возможность выступить. Конечно, есть амбиции привозить хороших исполнителей. У меня, знаешь, есть мечта вывести Марио Бионди, но я не уверен в количестве людей, которых можно собрать, а для клуба он дорогой артист. Вот это и есть наша реальность: ты уверен, что Лана Дель Рей соберет биток, а вот с Марио Бионди биток везде в мире, но в Минске может и 200 человек не прийти.

Одна девушка у меня спросила: «Подожди, Лавр, может быть, только ты Марио Бионди знаешь? Может быть, это только тебе известен Бонобо? Может, Дорфмайстер — это только тебе известно?» И понимаешь, я начинаю уже в это верить! (смеется)

Хочется, чтобы сомнение испарилось, чтобы сложилась музыкальная индустрия и появился сегмент аудитории, которая поглощает эту музыку. Наверное, такой сегмент есть, раз Инга делает джазовые концерты. Либо это альтруизм чистой воды. Такая миссионерская работа, образовательный процесс. Даже в самой попсовой и конъюнктурно-прожженной индустрии всегда найдутся люди, которые будут пытаться донести что-то альтернативное.