«Он говорил, что это была любовь». Как Джексон посмертно стал персоной нон грата

Опра Уинфри – эталон ведущей ток-шоу. То, что именно Опра является любимицей Америки, говорит о духовности народа больше, чем надпись In God We Trust на национальной валюте. Если когда-нибудь к власти придёт хунта просветителей, которая установит культурную диктатуру и запретит под страхом смерти все передачи в стиле Малахова, тёмнокожая ведущая сохранит все регалии.

Судите сами: в исполнении Опры Уинфри обсуждение скандальной ленты «Покидая Неверленд» превращается в открыто-показательный урок о психике растлеваемого ребёнка. Ведущая терпеливо разъясняет, что слово «насилие» не всегда точно описывает происходящее: «Если вам 7 лет, и кто-то гладит ваш пенис, это приятно». Родители уверены, что заметят растление, но ведь сам ребёнок не всегда понимает, что происходит неладное. Преступником может оказаться человек из близкого окружения, которого семья уважает. И ребёнок будет выгораживать совратителя, если воспринимает их связь как значимую.

«Он говорил, что это была любовь, и нас соединил Бог», – говорит один из двух главных героев фильма, Уэйд Робсон. В передаче Уинфри он может смело раскрыть душу, не боясь обжечься кипятком недоверия: гости студии сами подверглись растлению в раннем возрасте, они сочувственно кивают в поворотных точках беседы. Да и Опра прошла через ад (домогательства членов семьи, насилие в девятилетнем возрасте): она внимательна, предельно собрана и эмпатична. При этом теледива не топчется на могиле Майкла Джексона, не пытается вызвать у зрителей ненависть к покойному поп-королю. Человек может быть добрым и любящим – и одновременно совершать ужасные поступки; с её лёгкой руки гений и злодейство отныне совместны.

После инфернального воя, царящего на российских ток-шоу, взвешенные речи Опры вливаются в вас барочными кантатами; поддержка зала настолько выразительна, что кажется осязаемой, эксперты сеят зёрна разумного, доброго и вечного. Всё это было бы прекрасно, если бы не одно «но».

Джон Зиглер, старший колумнист сайта Mediaite, записал интервью с племянницей Майкла Джексона – Бренди. Девушка категорически отвергает все обвинения: её дядя был милым и искренним человеком, похожим на ребёнка; Уэйд же – нарцисс и лжец. Бренди заявляет, что встречалась с Робсоном с 12 до 20 лет, и это была детская любовь, больше походившая на дружбу. Для девушки было важно не торопиться с интимной близостью, и первый секс произошёл, когда влюблённым было около 18. Впрочем, первым он оказался только для Бренди. Позже девушка узнала, что незадолго до того Робсон начал ей изменять. Всё активнее погружаясь в мир шоу-бизнеса, Уэйд заводил новые интрижки (в частности, с Бритни Спирс). Парень категорически всё отрицал, но доказательства росли, так что Бренди его бросила и не общалась с Робсонами много лет.

Смерть Джексона в 2009 году пошатнула карьерные перспективы Робсона; он и его мать в панике звонили Бренди, чтобы восстановить контакт, но девушка все попытки пресекла. В 2011 году Робсона не взяли на шоу «Michael Jackson: ONE» от Cirque Du Soleil; за месяц до мировой премьеры Уэйд выставил иск к семье Джексонов на 1.62 миллиарда долларов. Суд иск отклонил. И тут завертелось…

Собственно, версий происходящего может быть две. Майкл Джексон мог быть педофилом, грязно использовавшим свой звёздный статус. Майкл Джексон мог стать жертвой охотников за деньгами и лёгкой славой. Оба варианта требуют тщательного анализа в публичном поле.

Сегодня же мы наблюдаем явный перекос в сторону обвинения. Мейнстримовые медиа Америки явно не спешат разбираться в деле. Кадры Джексона, где он пламенно заявляет, что скорее перережет себе запястья, чем навредит ребёнку, из публичного поля куда-то пропали. Заявления Джордана Чандлера, обвинявшего поп-короля в растлении в 1993 году и признавшегося после смерти Джексона, что был вынужден лгать под давлением отца ради денег, не вспоминают в популярных передачах.

«Никогда не буду больше слушать эту музыку». Почему происходящее напоминает цензуру

Бренди Джексон утверждает, что телеканалы договаривались с ней об интервью, но в итоге всё отменялось по невнятным и запутанным причинам. Девушка может встать на защиту дяди только на радиостанциях; всё это похоже если не на цензуру, то на единую информационную политику.

Случаи ложного оговора мужчин на фоне реальных инцидентов насилия – капля в море, а виктимблэйминг – вещь отвратительная. Но одно дело – винить в учинённом над нею изнасиловании обычную девушку, которая боится идти в полицию, рискуя нарваться на унижения и насмешки. Другое – обсуждать случай, где замешана публичная персона, а выигрыш чреват известностью и большими деньгами.

В четырёхчасовом (!) фильме «Покидая Неверленд» не доносится ни одного робкого голоса с противоположной стороны баррикад, не приводится фактов. Зато смачных подробностей предполагаемого секса хоть отбавляй (представляем ликование педофилов по ту сторону экрана). Быть может, в этом жанре – исповеди жертв – и не требуется доказывать вину пострадавших. Но ведь в 2005 году Джексон был оправдан судом, ответить на новые объяснения он не сможет. А после выхода фильма многие стали говорить о растлении Робсона и Сэйфчака, как о доказанном факте.

Некоторые радиостанции снимают песни Джексона с эфира, «Симпсоны» удаляют озвученную певцом серию, детский музей Индианаполиса убирает шляпу и перчатки поп-кумира из экспозиции.  

В рубриках мнений сайты охотно публикуют статьи по типу «я всегда знал, что Джексон педофил» или «никогда не буду больше слушать эту музыку». Даже русская служба BBC выпустила статью, озаглавленную «Майкл Джексон – великий артист и при этом педофил. Нам придется с этим жить» (вскоре всё же заменив в заголовке точку на знак вопроса). Тем, кто убеждён в невиновности Джексона, остаётся смотреть телеканал «Россия-24», который с готовностью становится на сторону защиты. Да и вообще: по иронии судьбы по некоторым вопросам получить альтернативную точку зрения рядовой американец или европеец может только на российском RT.

Впрочем, большая часть аудитории и не подумает разбираться, что да как: им вполне хватит авторитета Опры Уинфри и HBO. Сыграть на эмоциях добросердечного зрителя легко, и человек, открыто выступивший в поддержку Джексона, будет восприниматься как защитник педофилии или тупоумный фанатик поп-короля. Что интересно, поклонникам Джексона удалось с помощью краудфандинга собрать 20 000 фунтов, чтобы разместить на лондонских автобусах и остановках рекламу со слоганом «Факты не лгут. Люди – лгут». А вскоре корпорация Transport for London сняла постеры «из-за чувствительности для общества и обеспокоенности их содержанием».

Всё это приводит нас к грустным выводам: идея о том, что жертва не виновна в насилии, даже в западном обществе не прижилась до конца, не воспринимается естественно и по умолчанию – иначе её можно было бы обсуждать со всех возможных сторон. Пока что это похоже на странный вариант священной коровы, к которой нельзя прикоснуться даже для того, чтобы очистить кожу животного от плодящихся на ней паразитов.

Как же так вышло, что прекрасная и гуманистическая либеральная доктрина постепенно превратилась в безумную гильотину, которая рубит головы сама по себе? Политика, а точнее — либеральный истеблишмент. Любая, даже самая правильная система однажды перестает выполнять свою первоначальную функцию и начинает работать на поддержание собственного существования. Допустим, вы создаете репрессивный орган, который сперва исправно ловит шпионов и неугодных государству людей. Но в какой-то момент все неугодные заканчиваются, а система продолжает работать. И тогда начинается настоящее безумие.

Белый цисгендерный мужчина на обочине западной демократии

Западная левая бюрократия — огромная машина, пропагандирующая изначально правильные ценности. Но сейчас для сохранения здорового баланса необходимо просто сбавить обороты. Иначе либеральная доктрина окончательно превратится в борьбу с ветряными мельницами.

Тут нельзя не вспомнить вопиющую историю с американским судьей Кавано, которого президент Трамп рекомендовал на пост судьи в Верховный суд США. В течение нескольких месяцев демократы пытались заблокировать назначение, а за несколько дней до конца слушаний на господина Кавано массово посыпались обвинения в изнасилованиях. Уже на первых слушаниях в линии обвинения появились пробелы и серьезные нестыковки. В результате Бретта Кавано оправдали. Похоже, что демократы готовы бросить тень недоверия на реально существующую в обществе проблему насилия, только чтобы в очередной раз скомпрометировать Трампа.

А вот еще одна замечательная история. В 2012 году на пост прокурора Международного уголовного суда (тоже находится в Гааге) была назначена Фату Бенсуда, поскольку предыдущего прокурора обвинили в расизме. Эта удивительная дама — просто ходячий набор политкорректных штампов: женщина, негритянка и мусульманка. И никого почему-то не смутило, что у себя на родине в Гамбии госпожа Бенсуда преследовала людей за колдовство. Невероятно, но олицетворением европейской справедливости стала женщина, которая систематически устраивала охоту на ведьм.

Последствия подобных либеральных перекосов трагичны. Из западного общества исчезла дискуссия. Все обсуждают #MeToo. Однако о случаях самоубийства, вызванных этой волной, говорят не так часто. Бенни Фредриксона, главу Стокгольмского художественного центра и мужа оперной дивы Энн Софи фон Оттер, обвинили в сексуальном насилии. В СМИ началась активная кампания: Фредриксона даже называли «маленьким Гитлером». Заметьте, большинство обвинений были анонимными. И хотя официальное расследование не подтвердило его виновность, Фредриксон потерял репутацию, работу и уважение. В итоге он покончил с собой. И это отнюдь не единичный случай самоубийства из-за #MeToo.

Сама идея движения прекрасна, но то, во что она превратилась на практике, внушает ужас. Сейчас #MeToo подразумевает, что женщина — всегда жертва, а мужчина априори виноват. И все, кто в этом сомневаются, автоматически зачисляются в ряды сторонников виктимблейминга. А как же презумпция невиновности?

Перегибы либеральной системы касаются не только вопросов харрасмента. Вспомним недавний случай с первооткрывателем структуры ДНК. Лауреата Нобелевской премии Джеймса Уотсона лишили почетных званий из-за высказываний об отличиях в интеллекте у разных рас. С другой стороны, западные авторитетные научные издания целый год публиковали фейковые статьи, посвященные теме социальной несправедливости. Речь идет об эксперименте Джеймса Линдси, Хелен Плакроуз и Питера Богоссяна. Группа ученых намеренно писала абсурдные научные статьи (например, что секс между собаками в парке необходимо рассматривать в контексте культуры изнасилований), чтобы доказать: идеология в научном сообществе берет верх над здравым смыслом. Каким-то чудесным образом эти фейковые материалы проверялись, рецензировались, публиковались и даже отмечались специальными наградами.

А что насчёт сферы искусства? Гениального Ларса фон Триера фактически объявили персоной нон грата на Каннском кинофестивале из-за полушуточных высказываний о нацизме, «противоречащих идеалам человечества». Хотя режиссер неоднократно повторил, что осуждает Холокост и не имеет ничего против евреев. В конце концов, фон Триер не публичный политик и не лидер мнений, а творческий человек, остающийся преимущественно за кадром.

Выходит, что сегодня выражать отличную от либеральных трендов точку зрения — не просто жуткий моветон, но еще и серьезные карьерные риски. А как же свобода? Она давно уже ассоциируется исключительно с правами меньшинств. Но даже здесь не обходится без перегибов. В 2015 году разгорелся скандал вокруг шоу My Husband's Not Gay на американском канале TLC. Участниками программы стали семейные пары мормонов, в которых мужья испытывают однополое влечение, но не вступают в гомосексуальные связи из-за религиозных табу. Более 100 000 человек подписали петицию за отмену шоу, а лидеры ЛГБТ-организаций не поскупились на негативные высказывания. Получается, если гомосексуал не желает спать с мужчинами из-за своих убеждений и говорит об этом по телевизору — это уже оскорбление для ЛГБТ-сообщества. А вовсе не свободный выбор самого мужчины.

Конечно, перегибы естественны и неизбежны, главное – верный курс на гуманизацию и смягчение нравов. Но мир всё больше поляризируется, баррикады становятся всё выше и укреплённее.

Робкий голос вдумчивого журналиста звучит тише, чей вопль с трибуны, требующий линчевать всех несогласных. В таких условиях ошибки дорого стоят и – увы – могут оттолкнуть от либерального лагеря, если не от самих либеральных идей. Что будет, если завтра со стопроцентной вероятностью будет доказано, что Робсон и Сэйфчак врали? Как будут чувствовать себя реальные жертвы насилия, плакавшие в студии, что будет переживать добросердечный зритель, проникнувшийся бедой обвинителей и защищавший их в спорах? Не будет ли дискредитирована сама идея недопустимости обвинения жертвы?

Консервативные настроения уже захватывают умы европейцев. А что делать, если на белого цисгендерного мужчину разве что не ведется охота (вспомним французский хэштег #balancetonporc — «сдай скота»), эмигранты устанавливают порядки в твоем родном городе, а сексуальная свобода, за которую столько лет боролись женщины, снова становится камнем преткновения? Некоторые из вас наверняка спросят: «А мы тут при чем? Пусть они сами борются с гидрой бюрократии, радикализмом и секс-скандалами». На каких бы задворках цивилизации мы ни находились, мировые тренды к нам все-таки доходят. И влияние либеральной доктрины на беларусов значимо. Все больше женщин выбирают карьеру, а не жизнь с мужем-алкоголиком и мрачную перспективу в нищете родить троих детей. Все больше молодежи обращает свой взгляд на Запад. В конце концов, подрастает поколение детей, рожденных в эпоху интернета!

Остается только надеяться, что когда, наконец, мы созреем для принятия фундаментальных прав и свобод каждого человека, нас не коснётся оборотная, уродливая сторона либерализма. Очень хотелось бы однажды стать просвещенным гуманистическим обществом.