KYKY: Девочки, а кто покупает современное искусство?

Анна: Есть круг людей, которые периодически приобретают себе что-то в интерьер. Или в интерьеры, которые они делают.

KYKY: Ты имеешь в виду дизайнеров?

Анна: Да, есть дизайнеры, архитекторы. Но мы скептически относимся к работам под заказ. Всегда сможем подобрать работы, если есть фотография интерьера. Но выписывать под заказ портрет хозяина прекрасного коттеджа в подсолнухах и золотой раме мы не будем. Этот вопрос периодически возникает: «А можно заказать портрет?» Все художники зарабатывают по-разному, но обращаться в галерею с такими вопросами неуместно.

KYKY: За какой живописью к вам приходят люди?

Наталья: Существует въевшийся шаблон, что произведение искусства – это исключительно живопись. А живопись – натюрморт с яблочками, чтобы на кухню повесить, для гостиной, в спальню - что-то романтичное розовое с голубями. Мы же предлагаем современную трансформацию запроса и слышим от покупателя: «Ну, эта абстракция мне непонятна». И тут начинается наша работа. Мы рассказываем, что это за художник, где преподает, что закончил и где выставляется - и человек начинает задумываться – оказывается, у «картинки» есть история и контекст. Арт-бюро для того и создано - здесь нет просто работ, которые висят элементарно для продажи: «Я понимаю это, хочу это, беру, иду на кассу». Мы усложняем алгоритм покупки, добавляя в него момент новых открытий и разбивания шаблонов.

KYKY: А кто из художников самый востребованный?

Анна: Я не очень люблю выделять людей. Один из ярких примеров того, как молодой художник из Беларуси может быть высоко оценен и востребован экспертами международного рынка - А.Р.Ч., которого два года назад отобрали к презентации в программе ярмарки ViennaFair, хотя в Беларуси никто не предполагал, что такое может произойти. Когда мы показали его работы у нас в галерее впервые, чего только ни слышали: «является ли это искусством вообще?», «что мы здесь творим?», «вас нужно всех сжечь!» – и художника, и галерею вместе взятых. При этом художник популярен за рубежом, и его работы находятся в различных коллекциях. Это наилучший пример того, чем отличается типичное искусство, которое хотят видеть у себя в гостиной или спальне, от искусства, которое коллекционирует профессиональный круг.

KYKY: А можно говорить суммы?

Анна: Это всегда вопрос обсуждения с галереей: моветон обсуждать цены в открытом пространстве. Но существует один стереотип, с которым мы очень часто сталкиваемся: если белорусский, значит дешевый. Часто люди приходят: «Мне, пожалуйста, живопись полтора на два метра, холст, масло, чтобы очень ярко, желательно, чтобы это сделал Цеслер за 350 долларов». К сожалению, многие до сих пор воспринимают живопись или графику как дорогую открытку. Как в том старом анекдоте: «Заверните, пожалуйста, я открытку другу на День рождения хочу подарить». С другой стороны, если в Беларуси существует одна галерея, которая занимается презентацией современного искусства, откуда у людей может возникнуть правильное восприятие этого самого искусства? Понятно, что большинство тех, кто приобретает у нас работы, это подготовленная публика: они интересуются искусством и часто выезжают за пределы страны не с целью прикупить себе очередных нарядов, а для того, чтобы погулять по музеям, галереям.

KYKY: Давайте вернемся к человеку, который приходит покупать Цеслера за 300 долларов. Какую сумму он должен назвать? С какой цифры она начинается, чтобы не чувствовать себя идиотом?

Наталья: Люди, которые могут себе позволить Цеслера, и так знают, что они могут себе это позволить. Они не называют сумм, они принимают ту сумму, которую им озвучивают. А есть мещанская прослойка, которая хочет своего Цеслера, но когда мы предлагаем им других художников за те же самые 300 долларов – они не видят разницы! Есть люди, которые хотят Цеслера, и есть люди, которые хотят хотеть Цеслера. Просто это классно – хотеть работу Цеслера. Но они не различают – Цеслер это или еще кто-то.

KYKY: А есть неизвестные белорусы, в которых вы видите офигенный потенциал, они просто еще по какой-то причине не выстрелили, как тот же А.Р.Ч.?

Анна: Их очень много, но опять же, не хочу называть кого-то одного конкретного. В нашей ситуации очень сложно и затратно работать над продвижением художников за пределами Беларуси. Это делается посредством участия в арт-ярмарках и международных выставках. Я была потрясена опытом Польши, откуда мы недавно вернулись. В Польше существует Ассоциация галерей, в которую входит порядка двадцати членов, что немало на уровне страны. Меня поразило то, как осуществляется поддержка частных инициатив со стороны государства. В одной независимой коммерческой галерее нам радостно сказали: «А мы вернулись с Paris Photo». Я прекрасно знаю, сколько стоит небольшой павильон в рамках этой ярмарки. Говорю: «Подождите, у вас такое небольшое пространство, как вам удается платить деньги за участие?» Выяснилось, что они подают заявку в министерство культуры, и им оплачивают павильон. Другие ребята приехали с Art Basеl, это еще дороже по участию.

KYKY: А ты можешь подать заявку в наше министерство?

Анна: (смеется) На меня будут смотреть как на больную. Давайте вспомним участие Беларуси в 54 Венецианской биеннале и закроем этот вопрос! Не думаю, что министерство культуры в настоящее время заинтересовано в том, что в нашем понимании является современным искусством. Тем более, государство не будет тратить бюджетные деньги на поддержку независимого коммерческого пространства. По опыту могу сказать: чтобы белорусского художника начали приобретать за рубежом, недостаточно просто приехать на арт-ярмарку, туда нужно ездить периодически - коллекционеры заинтересуются тобой сразу, если ты везешь с собой работы Демиана Херста, будь он неладен. Но когда ты не знаешь про белорусское искусство ровным счетом ничего, не знаком с контекстом, тебе сложно инвестировать в неизвестное.

В прошлом году наш павильон на Арт Москве был одним из самых посещаемых: мы специально смотрели отчеты в Instagram - работы наших художников чаще всего появлялись под хештегом Art Mosсow. Но рассчитывать, что единственной поездкой на Арт Москву ты выбьешь имя для галереи и художника – по-детски наивно.

На Арт Вильнюс мы ездим пятый год. Там хорошо знают галерею и с прошлого года начали приобретать работы наших художников. Любой коллекционер сочетает в себе две уникальные вещи: страсть к искусству и определенный финансовый расчет. Немногие люди могут позволить себе тратить большие деньги на искусство просто потому, что оно им нравится.

KYKY: Можно ли сказать, что ваши художники делают ироничное искусство?

Анна: По моему мнению, в Беларуси существует уникальная комбинация самоцензуры и самоиронии. Возьмите Мишу Гулина, Руслана Вашкевича - практически все живописные работы или акции этих художников связаны с ироничным взглядом на историю искусств, современное общество. Последний проект Даниила Парнюка «Праздник» - серия репортажных фотографий со странного праздника под названием «Три сестры – Беларусь, Россия, Украина». Страны-сестры-подруги… Ни на одной из более чем 40 фотографий нет человека, который бы улыбался, у которого на лице отражалась бы хоть единая эмоция, связанная с праздничным настроением. Если говорить о беларусском дизайне, то моя любимая майка студии Adliga «404 Belarus not found» – прекрасная иллюстрация того, как воспринимается Беларусь за рубежом. Или магнитик Андрея Бусла с деревянными автозаками «серия Минсктранс» с надписью Welcome to Belarus. Мне кажется, это защитная реакция психики: когда тебя что-то гнетет и пугает, лучше всего с этим борется юмор, смех и позитивные эмоции.

KYKY: А все посетители понимают юмор, смеются?

Наталья: Как раз то смешное, о чем рассказывают художники и дизайнеры, вызывает двойственную реакцию: одни просматривают маечки «Адлігі» или «Хуевые отрытки» Цеслера и дохнут со смеху, другие расстраиваются: «Ну, зачем об этом говорить, все и без того плохо». Многие даже воспринимают юмор как личное оскорбление. Потому что в любом случае это ирония над больными вопросами – политика, самоидентификация, националистические темы, секс (точнее, степень его открытости и дозволенности).

Анна: Всегда будет человек, который решит, что такого рода художественное высказывание порочит красивую светлую стабильную дзяўчыну Беларусь, но с большего к нам на выставки и в краму приходит подготовленная публика.

KYKY: Есть какой-то рецепт успеха, например, сказать художникам – шутите!

Анна: Мы никогда не будем говорить художникам, что им делать.

Наталья: В нашей структуре есть четыре понятия: художник, мастер (ремесленник), дизайнер и handmade'ер. Это абсолютно разные категории. Мы можем сказать, что делать только ремесленнику, который работает исключительно на заказ, всем остальным мы не смеем указывать. Предложить тему для работы, интересный проект – да, но вмешиваться в «продукт» художника ни одна институция не имеет права.

Анна: Сейчас в профессиональных медиа обсуждают острый вопрос – главенство куратора или институции над художником. Если говорить о коммерческой галерее, такое взаимодействие объяснимо, но это, наверное, не наш случай. У нас нет истории про Карабаса-Барабаса и театр его кукол, потому что состояние арт-рынка в беларуси не позволяет гарантировать художнику полноценный регулярный заработок исключительно за счет продаж работ.

KYKY: В какой момент у вас появилась дизайнерская одежда?

Наталья: Крама «Ў» развивается от момента своего появления, и если 4 года назад мы могли похвастаться только продукцией «Адлігі» и Ивана Айплатова, то сегодня тема дизайнерской одежды стала куда популярнее. Аксессуары ручной работы – сумки, шапки, шарфы – бессменный ассортимент магазина, но когда появилась возможность продавать байки, платья и свитшоты, то почему мы станем это упускать!? У крамы «Ў» есть свой характер – любая вещь, представленная здесь, вписывается в концепцию магазина и галереи. Теперь мы ждем, когда многие молодые дизайнеры научатся сертифицировать продукцию, которая производится не вручную, и будем совершенно счастливы продавать и их.

KYKY: Давайте про открытие года. Майки «Адліга», майки Цеслера знают все, а что-нибудь взбудоражило всех так же сильно в последнее время?

Наталья: Чудесная история получилась с проектом Holy cow Ромы Романовича. Прошлой весной он показал Сергею Шабохину и мне рисунок гуашью: корову в красной чалме. Рисунок был настолько атмосферный и симпатичный, что было решено начать живописную серию коров и устроить летнюю выставку в «Ў» баре: инсталляция, графика, живописные работы, скульптурки, открытие выставки с разливным молоком. Рома варился в этой теме, его коровы моментально стали популярными.

Анна: Но если говорить о серии маек, все началось с того, что на открытие своей выставки Рома пришел в майке с принтом одной из работ.

Наталья: И сразу такие майки захотели все! Этих коров и вправду хотелось носить на себе: яркие, стилизованные объекты на больших листах бумаги очень легко легли на коллекцию маек – Holy cow, а позже и на открытки. Рома проработал эти майки с Апти Эзиевым - они выбирали нужный трикотаж, резали рукава и горловинки, просчитывали площадь рисунка.

Анна: У Ромы - прекрасный слоган «Корова любит тебя». Майка с коровой приходила к своему новому обладателю в специальной упаковке с открыточкой, которая адресована лично тебе, например, «Саша, корова любит тебя». На Фейсбуке началась коровомания: только ленивый не перепостил и не приобрел свою корову. Вот история о том, как первая выставка человека может спровоцировать очень популярную дизайн-линейку.

KYKY: Зачем вы добавили в Краму винилы?

Наталья: Тут все ведет и регулирует Delay Sound System, и этот проект отлично вписывается в концепцию крамы «Ў» – по сути, магазин в магазине. Рано судить, насколько он будет успешным, но он нас радует уже сейчас – хорошая музыка, живое общение. Когда в помещении появились стеллажи с пластинками, стало больше приходить парней, что всегда приятно.

Анна: Для нас, как стопроцентно женского коллектива, это важно! (смеются). Мы всегда придумываем новые идеи для привлечения новой аудитории, потому что любая институция должна думать, чем еще, помимо экспозиции, можно привлечь публику. Так у нас возникли детские творческие мастерские, мы делали блок вместе с экологами, проводится ежегодный агрокультурный фест, способный привлечь в том числе и тех самых бабушек – соседок по двору, которые полгода назад кричали: «Закрыть к ебене матери эту галерею, они ж наркоманы!» А вроде как сделаешь двухдневный фермерский рынок с генетически чистыми продуктами и дегустацией сыра – и вроде не страшные люди, совсем не наркоманы, наоборот, рассказывают, как дать новую жизнь старым вещам (ну, лекции по ресайклингу). Сейчас потеплеет и, скорее всего, по выходным не только в баре, но и на улице мы будем слушать прекрасную музыку с винилов.

KYKY: Как вы относитесь к мнению людей о том, что цена на сувениры в краме высокая? Оно же действительно не три копейки стоит.

Анна: Дизайн и ручная работа не могут быть дешевыми. Почему мы обычный магнит в аэропорту в Амстердаме за 10 евро покупаем, и нигде ничего не чешется?

А здесь с деревянным магнитом, который ручками вырезан, покрашен этими же самыми ручками, сверху к нему еще и красивая надпись прилагается и стоит 50 тыс., у нас начинается нервный чёс: почему такой дорогой, черт побери! А в амстердамском аэропорту так не казалось.

Наталья: Давайте я расскажу, как формируется цена на дизайнерскую вещь. Во-первых, материалы: дизайнеру нужно достать хорошие материалы, а поскольку многие вещи у нас не производят (фурнитура, например, многие виды тканей) – все нужно привезти из заграницы или заказать у тех, кто возит. Большинство тканей, которые используются для производства сумок, одежды и мягких игрушек, произведены не в Беларуси, а хорошие белорусские ткани очень быстро становятся слишком часто используемыми. У нас сложно достать хорошее оборудование или попасть в мастерскую по керамике, шелкографии, работе с кожей, металлообработке. Чтобы создать элементарно коллекцию тех же маек с принтом – нужно заказывать материал в Китае, принт в Украине, долго заниматься сертификацией, а потом хранить все это дома в коробках, прежде чем продастся вся партия. Но даже если абстрагироваться от проблем сырья и технологий, дизайнерская работа – это не просто сам предмет, который покупатель держит в руках и оценивает «на глаз» - это образование, опыт, мастерство и уникальный подход. У нас нет культуры понимания, что это единичные вещи. Наоборот, у посетителя проскакивает мысль: «я и сам могу». Хочется, чтобы они действительно могли, но они, к сожалению, не могут. Это что касается некомпетентного покупателя. Но есть еще и явление некомпетентного творца. Еженедельно я просматриваю почту магазина, куда приходят предложения работ для продажи. Когда хорошее настроение - смеюсь, когда плохое – негодую. Представьте: человек увидел в интернете мастер-класс, как сделать брошь из ткани - вещь, которая могла быть интересна года три назад, а сейчас это моветон, потому что даже дети умеют так делать. И вот он понял, что, может, сделал ее очень плохо, сразу решил, что нужно продать, так же плохо сфотографировал и прислал нам эти фотографии. В заголовке будет написано «примите в галерею на продажу», портфолио нет. К сожалению, большой процент людей неадекватно оценивает свои силы. Творчество – это прекрасно, но не всегда оно имеет такую же ценность для общества, как для самого автора. Стоит разделять эти понятия.

Анна: Если поднимать вопросы «я так могу», в принципе, в ближайших планах крамы - организация мастер-классов с привлечением дизайнеров для открытой публики. Если ты хочешь научиться из гаек делать безумно красивые воротники, мы покажем и расскажем! Давайте учиться новому вместе, обсуждать, реагировать. Галерея и крама являются, в первую очередь, платформой для коммуникации: со зрителем, с художником, с куратором… И инструменты, провоцирующие такую коммуникацию, различны – лекции, мастер-классы, кинопоказы. Я вспоминаю наши первые лекции, которые проходили практически в полной тишине – без видимой реакции со стороны публики (встречные вопросы, высказывание мнений об услышанном). Видимо, причиной этого была боязнь того, что каждый, кто сюда приходит – как минимум искусствовед. Но это же не так, мы все вместе исследуем жизнь и развиваемся. Галерея «Ў» - это не коллектив или партнеры, это все те люди, которые здесь появляются и даже которые пока еще проходят мимо.

Наталья: Я часто подмечаю нежелание белорусского зрителя самообразовываться, мол, я прихожу в галерею вдохновиться искусством, а мне еще при этом предлагают задействовать мозг. Современное искусство вышло за рамки исключительно эмоционального восприятия. Это сложная формула взаимодействия личного опыта зрителя, полученного им образования, переживаний и многого другого. Покупая новый телефон, все мы изучаем новые функции, не довольствуясь по старинке только SMS или звонком. Вы же не станете интуитивно обращаться с новым телевизором на полстены - это не работает, у него наверняка там кучища полезных функций, которые не заметишь при беглом осмотре! Так же и здесь – стоит постараться углубиться и задать себе вопрос: где кнопочка загрузки произведения искусства в меня, как оно работает? А оно определенно работает! Что-то работает как тиканье часов, что-то как бейсбольная бита. И то, и другое стоит того, чтобы быть воспринятым!

Хотя за последние четыре года зритель изменился. Приятно видеть, как человек вступает в открытый диалог, высказывает мнение. Мы любим свою работу и, собственно, к этим открытым мнениям и стремимся.