Как социального философа меня волнует не то, что сегодня популярны платья в горошек, с воланами или юбки в шотландскую клетку, а то, какие идеи и ценности воплощаются в современных дресс-кодах. Пару методических замечаний.
Во-первых, духовное и экзистенциальное не существуют в чистом виде, но всегда объективируется в вещах: «лицо должно дать себе внешнюю сферу своей свободы, чтобы быть как идея … лишь в собственности лицо выступает как разум» (Гегель). Далее, «внутреннее», которое обитает в современной одежде, меня интересует как артикуляция культурных традиций, а не как выражение индивидуальных проблем. Описание последних дано в заметке «Ищите женщину» («Cosmopolitan психология», апрель 2013), героиней которой является хрупкая барменша Александра (25 лет), выглядящая как пацанка из-за толстовок и кед. У девушки был обнаружен комплекс Питера Пэна (страх взросления в виде нежелание брать на себя ответственность и признать неизбежность старения и смерти) и поэтому она предпочитает дресс-коды субтильных подростков. К счастью, Саша была отправлена на лечение к визажистам и преподавателям по стрип-пластике, где её научили соблазнительной походке, делать мейк-ап в естественных тонах и носить одежду из бутиков Desigual и Naf Naf. Это помогло ей стать свободной, то есть открыто выражать свою женственность.
Во-вторых, я согласен с философом Гегелем, что наша действительность разумна. Большинство людей – это интересные креативные субъекты, у которых можно многому научиться. И вообще, каждый должен заниматься своим делом, и без соответствующего образования не надо указывать другим, как им правильно одеваться. «Открытие в этой области – дело портных и прочих; смешно было бы, если бы какой-нибудь профессор изобрёл одежду древних германцев. Мода изменчива, не следует ставить ей это в вину, она не является чем-то пребывающим, может быть и такой и иной» («Философия Права»).
В-третьих, внешний вид простых людей всегда критиковался культурными элитами, как это видно в тексте литературоведа Анны Кислициной «Бландзінка ў чырвонай сукенцы здавала рэчы. Мяркуючы па твары, гадоў ёй было каля сарака-пяцідзесяці. Але па даўжыні сукенкі – васямнаццаць, не так часта сустракаеш вопратку, якая дазваляе бачыць адначасова белы бюстгальтар і чорныя стрынгі ў кветачкі... А па капрызнай інтанацыі, з якой яна гаварыла з прыёмшчыцай, ёй наогул было не больш за дзесяць гадоў! … «А можа яна інтэлектуалка?» – пажартавала я. «Не… – адказаў сябар, – мы б яе ведалі! Інтэлектуалаў вельмі мала». Поэтому я сначала хотел бы проверить, насколько адекватными является интерпретации тех, кто героически сражается со всеми стереотипами и предотвращает закат Европы и забвение Бытия.
1. Начнём с марксисткой критики общества потребления, согласно которой везде царит полная деградация
В эпоху позднего капитализма люди уподобились земноводным, живущими по закону «стимул-реакция», а имидж заменил им внутренний мир.
Такое выхолащивание отразилось и на вещах: они превратились в товары и симулякры, у которых одно качество – бренд и цена. Поэтому никто не может связать двух слов о своей одежде и все пытаются заполнить эту пустоту походами за новыми слипонами и клатчами. Этот упадок заметен, если сравнить картины Ван Гога о крестьянских башмаках и Энди Уорхола о туфлях с блёстками. В классической обуви есть глубина: глядя на эту вещь, мы видим жизненный мир их владельцев. Как пишет философ М. Хайдеггер, «из тёмного истоптанного нутра этих башмаков неподвижно глядит на нас упорный труд тяжело ступающих во время работы в поле ног… Тревожная забота о будущем хлебе насущном сквозит в этих башмаках, забота, не знающая жалоб, и радость, не ищущая слов, когда пережиты тяжёлые дни, трепетный страх в ожидании родов и дрожь предчувствия близящейся смерти. Земле принадлежат эти башмаки» («Исток художественного творения»).
В изделиях эпохи постмодерна нет никакой глубины, Согласно Ф. Джеймисону туфли Уорхола поверхностны: ни о чём не говорят и ничему не принадлежат. Так ли это на самом деле? Ведь для молодых перцев женская обувь – это не только Diesel и Geox: это же фетиш, символизирующий гениталии!
Согласно социологической науке марксистская идеология несостоятельна. Если соизволить прочитать рассказы потребителей (их dress stories), изучить сайты об уличной моде (Lookbook, Polyvore, The Sartorialist, Jak&Jil) или рубрику «Афиша» на KYKY: в любой одежде всегда оседает личный и социально-исторический опыт. Например, на Западе джинсовая одежда пролетариата стала символом молодёжных субкультур и духа протеста. В номере Glamour за август 2013 зафиксирована историческая память об этой культовой вещи: как её популяризовали Элвис Пресли и хиппи; как Мэри Квант придумала джинсовую мини-юбку, а Джейн Биркин стала носить рубашку из денима, завязанной узлом; как Курт Кобейн облачился в дранные штаны свободного кроя, а Тупак Шакур сделал символом рэпа спущенные просторные джинсы.
У нас же имела место быть другая история, по крайней мере в Солигорске. В начале 90-ых он делился на районы («китайка», «двойка», «синий» …) и крутые пацаны (бичи) щемили и опускали (обсыкали) друга друга и мелких шпендиков из-за неправильной прописки. Дресс-код бича состоял из расклешённых штанов, пидорки (головной убор в виде кондома) и джута. Так джинсовая куртка превратилась в знак отличия для брутальных гопников.
2. Обратимся к оценкам консерваторов о том, как неправильно одеваются обычные люди
Здесь принято порицать стремление к украшению своего тела, из-за которого массы (особенно женщины) игнорируют заботу о душе. Проповедник Бертольд Регенсбургский с возмущением писал: «Для того, чтобы добиться мужской похвалы, вы тратите все свои силы на наряды. … на плечах должны быть щитки, а по всему краю платья должны идти оборки да защипы; вам мало того, что гордыня сквозит даже в петлях для пуговиц, но вы ещё с особой изощрённостью прокладываете себе дорогу в ад, вы мостите себе этот путь своими изящными стежками. Вы всецело поглощены своими накидками, то накинете так, то поправите эдак… В то время, когда тебе нужно заниматься хозяйством и делать что-нибудь полезное для доброго господина, для самой себя, для своих детей или для гостей» (Л. Зальцман «Жизнь Англии в Средние века»).
Сегодня участились замечания о том, что молодёжь стала неприлично одеваться. Когда К. Хаким предложила теорию эротического капитала, это было воспринято как призыв носить женщинам мини-юбки и ходить в туфлях на огромных шпильках. Но так поступают только неопытные дурёхи и дурынды, как показано в сериале «Как я встретил вашу маму». Однажды Лили и Робин решили попасть на выпускной балл, но возникла проблема: они одеваются элегантно, тогда как старшеклассницы выглядят как стриптизёрши и шлюшки. Такое положение дел характерно и для нас. Как пишут в «Cosmopolitan Психология» (декабрь 2013), «вызывающее платье, макияж и украшения – стандартный набор девушек-студенток. Мы, в отличие от них, умеем вести более тонкую игру по привлечению внимания на вечеринке».
Однако мнение консерваторов заслуживает большего внимания, поскольку в отличие от марксистов они дают хоть какие-то советы о правильных дресс-кодах. Согласно социологу Т. Веблену эстетика культурных элит основана на отвращении к физическому труду и к экономической деятельности. Прекрасной признаётся праздная жизнь, которая материализуется таким образом: лакированная обувь, фрак, шляпа-цилиндр, прогулочная трость; для женщин – излишне длинные волосы, обувь с высоким каблуком, корсет, длинное декольтированное платье, бинтование ног (в древнем Китае); для учёных – мантия и шапочка. Такие костюмы являются «уродливыми», так как они понижают работоспособность человека и калечат его тело. «Священнические облачения… являются доказательством… показного образа жизни… облачения чрезмерно украшены, нелепы, неудобны и стесняют движения, вплоть до мучения». В свете этой информации непонятно, почему консерваторы возмущены современной модой. Ведь красотки выглядят точно также как и церковники и интеллектуалы старой закалки. Их одежда содержит месседж о том, что они не могут быть причастными «ни к какому занятию, прямым или непосредственным образом представляющую собой какую-нибудь общественную пользу».
Правда, современная молодёжь всё-таки желает приносить пользу и радость себе и окружающим. Поэтому у неё есть не только праздничные и деловые прикиды, но и удобные практичные костюмы. В российском Men's Health (октябрь 2012) отмечено, что мужики XXI века носят одежду и обувь с дышащими мембранами, хайтек-волокнами и влагостойскими пропитками. Зимой они – трехслойные высокотехнологичные сэндвичи (сначала термобельё, потом флис, затем куртка с усиленной защитой швов, дополнительной вентиляцией под мышками и уплотнением ткани в области локтей). В отличие от интеллигентов их ноги упакованы в носки с содержанием серебра, бамбуковые или терморегулирующие носки (из-за этого мужские ноги пахнут не так драматично) и в тёплые валенки UGG® Australia.
3. Что нам говорят феминистки о правильных дресс-кодах?
Согласно их точке зрения, женщины подчинены фаллонарциссической эстетике, в которой красив лишь эрегированный пенис. Поэтому, например, женская грудь должна быть твёрдой, а также стоять и торчать. С этой целью женщин заставили носить бюстгальтеры, чтобы их грудь не болталась и не свисала вниз как уши у американского кокер-спаниеля. Но, как отмечает философ Айрис Янг, женская красота основывается на метафизике текучести и аморфности. Грудь девушки «не является объектом с определённой формой, но радикально меняет свой образ из-за движения и с изменением положения тела. Поднять руки над головой, лежать на спине или на боку, наклониться вперёд – всё это производит различные формы груди. … Я не была феминисткой, когда, будучи молодой и импульсивной, забросила лифчики в комод и осмелилась выйти с одной футболкой на груди. .... Я ощутила удивительное чувство свободы и вызывающего неповиновения. Почему сжигание бюстгальтеров – это ключевой образ для подрыва маскулинных порядков? Потому что свободные груди демонстрируют свою флюидную и изменчивую форму. Они перестают быть твёрдым и устойчивый объектом, как того жаждет фаллократический фетишизм».
Другое описание феминистического имиджа дано в статьях Арли Хохшильд. Социолог, изучив американские бестселлеры, отметила, что сегодня доминируют два гендерных кода для женщин. Первый («традиционный») требует поддержания различий между полами. Классическая женщина – это крошка и розовая кукла с длинными волосами и ногтями, которая носит туфли на высоком каблуке и одежду пастельных цветов, из мягких материалов, с шёлковыми кружевами и украшениями. Этот современный стиль жизни основан на союзе между Библией и Плейбоем.
Женщина свою цель видит в браке с мужчиной, следуя советам: «… чтобы сделать из мужчины то, что ты хочешь, иначе говоря, «жертву, безотказную чековую книжку или будущего покорного мужа, его надо терроризировать до тех пор, пока он не упадёт к твоим ногам». Но поскольку, разумеется, мухи слетают на мёд, а не на уксус, терроризировать надо тонко, «с нежнейшим очарованием и самой пленительной женственностью». В общем, она рекомендует дочери следующее: «Ты должна выглядеть чистой, хрупкой и необычной, как орхидея. Но просто-напросто края твоих лепестков должны быть из остро отточенной стали» (Ф. Каста-Розас «История флирта»).
Феминистки предложили женщинам «модерные» дресс-коды, основанные на мужской моде 50-60-х годов прошлого века. «Современная» женщина – это синий чулок с короткой стрижкой, короткими ногтями и в скромной одежде «мужских» цветов, из грубых материалов, без украшений и всяких «мимими». «Независимая» барышня – это рациональный капиталист, который стоит на прямых ногах (без наклонов, разворотов и без стыдливо согнутой коленки) в туфлях с маленьким каблуком и разговаривает только на мужском языке (без всяких «ути-пуси», «oh, lovely!», «so sweet!»). Актуальны ли сегодня феминистические тренды? С одной стороны, да. В «Glamour» (сентябрь 2013) утверждается, что для настоящих модниц «нет вещи прекраснее, чем сорочка в мужском стиле». Поэтому девушкам предлагают показать свою женственность в образах «Мужчина с гарантией» и «Реальных пацанов» (шерстяной жилет и жакет, галстук из твида, стальные часы на кожаном ремешке, ботинки из шкуры пони, замши и металлизированной кожи), так как согласно Марлен Дитрих, «женщина в мужской одежде выглядит вдвойне привлекательней».
С другой стороны, Хохшильд отмечает, что сегодня большинство не следует одному стилю (тупой блондинки или заумной феминистки), но иронично балансирует между различными трендами. Например, женщина может вести себя рационально, делать успешную карьеру и компенсировать эту «маскулинность» пушистыми кофточками и туфлями на шпильках. Из заметки Psychologies «О чём заявляет новая женственность?» становится понятно, что сегодня речь идёт не о компенсации, а о постмодерной игре с различными образами. Как говорит культуролог Ольга Вайнштейн, современные девчонки не разделяют «критическое и лицемерное отношение к моде, бытующее в университетской среде США (где традиционно популярны левые политические взгляды)» и показывают, как можно стать свободной личностью не только с помощью мешковатого комбинезона, но и с помощью сверхженственного стиля и «умного эротизма с рефлексией».
4. В заключение послушаем эволюционного психолога Дэвида Басса. Согласно его исследованиям мужчинам нужен секс с молодым красивым телом, а женщинам – материальная стабильность
Это определяет различия между самцами и самками. Дамы делают всё возможное, чтобы казаться молодыми и здоровыми худышками. Для этого они красят волосы (чтобы выглядеть моложе), носят туфли на высоком каблуке (чтобы быть выше и стройнее), одежду тёмного цвета, с вертикальными полосками или с драпировкой (чтобы скрыть лишние килограммы), на пляже надевают чашечки с поролоном и рюшами (чтобы увеличить размер груди). Мужчина же должен носить знаки социального успеха и демонстрировать «любовь» (это когда самка интересует не только ради секса). Поэтому женщинам подозрителен чувак, который тщательно ухаживает за своей внешностью и носит соблазнительные наряды. Это означает, что этот чел – или бабник, или нарцисс, или «сладкий».
Сегодня такая точка зрения сомнительна. Она верна лишь для отсталых обществ, о чём говорится в заметке Psychologies «Мужчины предпочитают умных и образованных»: «Кросс-культурные исследования показывают, что чем больше развито в обществе равенство полов, тем меньше люди склонны «обменивать» статус и доход мужчины на молодость и красоту женщин». Кроме того, внешнюю привлекательность автор ошибочно связывает только со способностью произвести качественное потомство. Так на вопрос о том, почему девушки предпочитают хвастливых мужиков, а не задротов, Басс выдвигает гипотезу о сексуальном сыне (sexy son hypothesis). «Мужчины, которые демонстрируют браваду и свои победы на сексуальном фронте, сигнализируют женщинам о том, что они сексуально привлекательны для всех женщин. Как и у павлинов с распустившимся хвостом, у мужчин с важным, напыщенным видом с большей вероятностью родятся сыновья, которые будут привлекательны для женщин будущих поколений». Точно также и парней интересует в девушках только их здоровье, которое они видят в алых губах, румяных щеках и стройных ножках. Но почему тогда мужчин привлекает синюшно-чернушный (bruise-blue) мейк-ап готов, порванная одежда девочек-панков или дресс-код трупа у фанаток блэк метала? Феминистка Наоми Вольф хотя бы интерпретирует это как маскулинное удовольствие от того, как неформальные девчата в джинсах с дырками хотят, чтобы их избили и изнасиловали, а вот у американского психолога нет никаких объяснений этому феномену. Наконец, очевидно, что не всегда яркий макияж говорит о том, что женщина не страдает от внутренних паразитов или что у неё ещё не наступила менопауза.
Таким образом, прежние европейские традиции не слишком помогают нам понять дресс-коды современной молодёжи, поэтому в следующий раз дадим слово тем, кого не считают аристократами духа и кто не спасает мир от общества потребления и постчеловеческого будущего.