Евгений, 35 лет, бывший следователь районного отдела милиции (до создания Следственного комитета)
О том, что такое служба в милиции, я понял, уже будучи курсантом. Тем не менее сам себя убеждал, что может быть все не так плохо. Но оказалось плохо. Что негативного? Ну, например, самое безобидное – это планерка. Сорок минут с утра и сорок минут вечером в пятницу. Сорок минут, когда начальство называет тебя последними словами нецензурного содержания и говорит, какое ты говно. После планерки в пятницу, которая проходит где-то в полседьмого, мы шли опять на рабочие места и после нервного чаепития продолжали работу. Разумеется, работу бумажную. Дома – около десяти часов. Суббота – вроде бы выходной, воскресенье тоже. Но ближе к обеду субботы и воскресенья я все равно в родном отделе – либо занимаюсь делами, либо бумажной работой. Следственный процесс – это в меньшей степени выезды на место преступлений и сбор улик. Сбор подписей и печатей – скорее так.
Бюрократия – головная боль каждого следователя. Чтобы твой непосредственный начальник не швырнул в тебя папкой с «делом», оно должно быть идеальным. Но не надо служить в милиции, чтобы понять – ничего идеального не бывает. И тем более уголовного дела. Так что если у тебя в деле не хватает какой-нибудь печати или подписи, или просто там допущены ошибки или описки, в лучшем случае оно полетит в тебя. В худшем – будет разорвано на кусочки, и тогда делай все заново хоть до ночи.
Подозреваемые тоже разные. Был у меня один клиент: вежливый, отвечал на все звонки и являлся на все допросы. Грамотный человек. Однажды мне нужно было отвезти его в лабораторию на освидетельствование. С лабораторией, вопреки загруженности, я договорился на утреннее время, звоню подозреваемому, а он отвечает, мол, извините, Евгений, я не приеду. Разумеется, вся эта тема с лабораторией срывается, насильно доставить его в данный момент возможности нет. Вечером он приходит и говорит, вы же меня вызывали в этот день? Да, я вызывал, но зачем он мне нужен вечером? Так получается, что формально я ему ничего сделать и не могу. Был тоже кадр, которого мы взяли на краже. И во время процесса он мало того, что грубил нам, так ещё когда зашел человек из прокуратуры – чуть ли не кинулся ему на шею и говорит, меня, мол следаки пытают. Разумеется, что никто никого не бил. Следователи избиением не занимаются. Бьют, конечно. Но не мы. Больше я ничего вам говорить на эту тему не буду.
Ушел я из райотдела после одного случая. Однажды приехал по вызову – самоубийство молодого человека. Вел допрос его родителей. Банальная процедура – и в какой-то момент я понял, что на все мои вопросы они отвечают, будто про меня в том моральном состоянии. И друзья его какие-то, студенты – одно и то же говорят. И в этот момент, нет, я не сорвался. Понял просто, что если ещё так немного пойдет, то уже на моем месте будут работать мои коллеги. А тот парень – студент. Хуй знает, что у него там произошло в голове. Но я же не должен понять, что там? Я не хочу.
Алексей, 37 лет, бывший следователь районного отдела милиции (до создания Следственного комитета)
Вся эта муштра и волокита во время следственных работ – это ещё ерунда, к которой привыкаешь и про которую не думаешь. Даже выговоры – ерунда. Другое дело, когда тебя понижают в звании из-за нескольких несправедливых выговоров. Такое случилось со мной, из-за чего пришлось покинуть место своей работы. По-человечески обидно: ты сидишь допоздна, работаешь, мотаешься туда-сюда, а никакой благодарности ни от людей, ни от начальства. И не дай боже не сдашь там какие вещдоки, как это полагается по процедуре: сразу выговор. Нет, шестерок у нас не было. Просто всегда случается неприятность, и там уже никак не выкрутишься. Я, наверное, просто неудачник.
Сергей, 30 лет, оперативник в одном из районных центров Брестской области
Работа в милиции – это иногда цирк, а иногда полный мрак. Я по сей день там работаю и могу сказать, что люди – страшные существа. Да и мы такие же. Расскажу вам пару случаев, чтобы было понятно, о чем речь. Ну, вот пару лет назад было, перед Новым годом. Где-то на районе пили муж с женой, уже вторую неделю. У жены начались припадки, психоз. Мужик звонит одной дочке, говорит, приедь, забери мать. Дочка послала на хуй, сказала, разбирайтесь сами, алкаши, вы мне все нервы измотали. Мужик звонит второй дочке, там тоже самое - его посылает. Мужик звонит на скорую. Те приехали, сделали укол успокоительного, жена уснула. Мужик говорит - заберите ее в больницу. Врач отвечает - вот проснется, своим ходом пусть приходит. После этого уехали. Мужик допил, что было, сидит и думает: дочкам не нужна, скорой не нужна, а мне она нужна? И нанес восемь ножевых. Зарезал, сейчас сидит в колонии строгого режима.
Ещё один случай: с этим же товарищем ехали по району, и на дорогу прямо из леса вышел лось. Он вышел из машины и высадил в него обойму из Макарова. Лось пошатался, но ушел в лес. Живой. Для вас это может звучит как что-то необычное, а для нас – обыкновенные будни. Бытовуха сплошная. Хотя бывают всякие кровавые случаи. Да, всякий мрак. Слава богу, не в моем районе. Какой? Ну, например, где-то в Витебской области мужик свою собутыльницу гвоздями к полу прибил. Или в Гродно пацан расчленил девку свою вместе с ее любовничком. Ходил потом с ее головой по городу весь в крови. Тут такое происходит, что и в кинотеатр на американские ужастики ходить не надо.
Степан, представился просто бывшим милиционером
За время службы в системе МВД я работал на различных должностях: милиционер патрульно-постовой службы, милиционер изолятора для временного содержания задержанных, участковый инспектор, оперуполномоченный ОБЭП. В каждой из указанных служб есть своя специфика работы. Однако есть и общее: отношение руководства к своим подчиненным, которое строилось не на принципах добросовестности, справедливости и взаимного уважения, а на принципе «я начальник, ты дурак». Конечно, таким принципом руководствовались не все начальники, но традиционная схема была главенствующей. Также в связи с постоянным некомплектом нагрузка росла, как и время, затрачиваемое на выполнение своих обязанностей.
Приходилось работать за двоих, а в случае, если ты что-то не успел сделать в срок, тебя наказывали так, как будто ты работаешь без дополнительной нагрузки. На мой взгляд, самым тяжелым было получать и приносить в семью заработную плату, которая не соответствовала объему выполненных работ и затраченного времени.
Лично для меня было тяжело разрываться между семьей и работой. В ОВД я проработал 8 лет, после чего мною было принято решение уволиться. По причине свободолюбивого характера, нежели из-за тяжести и напряженности работы. Ясное дело, что за время службы у меня были случаи, которые радикально изменяли мои взгляды на жизнь и на конкретные действия и поступки, однако сказать о них… Нет, когда-нибудь потом.