Андрей Матявин, партнер консалтинговой компании
Жизнь можно условно распределить на три составляющие: твое дело, твой быт, ну, и сон. Сон можно оставить в стороне, главное, чтобы не снились кошмары. Что касается дела, то можно быть счастливым или страдать в любой точке мира, а потому залогом успеха для белоруса будет просто сильно любить то, что он делает. Соответственно, заниматься этим много и быть хэппи от того, что получается. В Беларуси есть возможности для бизнеса, и гораздо меньше конкуренции, чем в Европе. В каких-то странах высоки налоги, в других все завязано на профсоюзах, и вся кривизна условий бизнеса в Беларуси работает во благо. Если бы у крупных иностранных компаний была возможность оперировать в понятных им условиях, они давно бы пришли и задушили локальный бизнес.
Тебе для бизнеса не обязательно тесное взаимодействие с государством, вообще такого рода жалобы, мне кажется, — это нытье, попытка оправдать собственное бездействие и лень.
Что касается быта, то с ним сложнее. Не обязательно сталкиваться с государственной медициной, можно идти в частные центры. Можно выбрать ряд кабаков с нормальной кухней, где тебя не встретят парни с черепами на ремнях. Самая большая проблема здесь с культурной жизнью: что посмотреть и кого послушать. Но для таких, как я — тех, кто сильно увлечен делом, это не столь существенно. Да, есть всего пару мест, но опять-таки за спонтанностью ты можешь отправиться в другую страну. Можно создавать себе свободу, перемещаясь.
Правда, белорусам не хватает легкости, в целом атмосфера и поведение людей проистекают из глобального контекста: общей загнанности, забитости и страхов. Как ее преодолеть, превратить в легкость? Белорусам сложно признать свою неидеальность, признаться в слабых сторонах, посмеяться над собой и расслабиться: да, я такой и ничего страшного. Все боятся критики, боятся быть неидеальными. Пожалуй, вот эта самоирония — ее здесь не хватает.
Никола Карпенко, бизнесмен
Мы все стали потребителями. И если удовлетворение потребительскому инстинкту легко найти там, в Европе, то по возвращении ты начинаешь искать здесь то же самое, а не находя, начинаешь злиться. В Европе ты стараешься замечать положительные моменты, это такой общий тренд. Когда возвращаешься сюда, то пытаешься смотреть на жизнь точно так же, и месяц живешь расслабленно, а потом местный трэшак начинает лезть тебе в душу отовсюду. От него невозможно избавиться. Когда я работаю, все время представляю, что нахожусь в командировке, засланным в тяжелые условия. Это помогает в общении с людьми, которые разговаривают на трасянке. У них совершенно другое мировоззрение. Несмотря на то, что они тоже достаточно часто бывают за границей, они априори отвергают то, что видят там. Им не нравится тамошняя еда и то, что люди вокруг разговаривают непонятно: почему ты, сволочь, не говоришь по-русски? Способ не замечать этого трэшака — просто сидеть дома. Но не ходить в рестораны для меня особенно тяжело, к тому же общение с друзьями — помогает, потому что в целом это люди такого же взгляда на жизнь. Мы все понимаем, что собрались здесь побороться с местным трэшаком.
На самом деле, единственный рецепт — чередовать места пребывания. Максимум два месяца провести здесь, а потом обязательно куда-то вырваться.
У меня дома итальянское телевидение, нет русского. А потому я живу в двух параллельных мирах, лучше ориентируясь в итальянской политике, чем в местной, потому что она куда интереснее: веселая, действенная. За то, что ты говоришь, тебя не кидают в автозак. Потому что все понимают, что это всего лишь болтовня, а не реальные действия.
Александр Василевич, директор рекламного агентства и партнер Галереи «Ў»
Если ты хочешь жить в среде, которая эстетически не вызывает у тебя отвращения, надо прилагать массу усилий. Усилия не требуют от тебя полного изворачивания. Прежде всего, надо понять, что в Беларуси три общественных строя. Ты можешь жить в коммунизме, получая зарплату в три раза выше среднерыночной, а с учетом того, какое говно ты делаешь, это овер прайс. Зато тебе дают квартиру, или ты можешь купить ее по цене $400 квадратный метр при рыночной стоимости в $ 2 тыс. За доступ к кормушке тебе надо делать некие вещи: скажем, заниматься пропагандой. Вторая часть населения живет в остатках социализма: бесплатное образование, здравоохранение и поездки в санаторий по профсоюзным путевкам — существование в среде, где главный работодатель — государство. В первом случае коммунизм — чистый, и близость к кормушке делает тебя выше простого учителя или сотрудника министерства. Третья категория живет в абсолютно капиталистическом обществе. Это люди, которые работают в частных компаниях. Их бизнес зависит во многом только от них. Понятно, что все зависят от государства как от карательного органа, например, налоговой, но в daily life они с этим сталкиваются гораздо меньше, и массу вещей решают сами либо с помощью друзей и сотрудников. Так вот твой основной круг общения должен состоять из людей из последней категории. Если у тебя слишком много людей из первых двух частей, это тебя повалит. Их рассказы о странных вещах, идиотизм, процветающий вокруг, добьют тебя рано или поздно.
Когда я был молод и красив, я все барахло покупал в секонд-хэндах. Тогда никто не понимал особенной разницы между хорошими вещами и плохими. Весь город Минск - то же самое. Ковыряйся, как в секонде, для того, чтобы найти ништячки. Для европейского туриста Минск — это ад, в нем ничего, пустота. А для жителя со своей коллекцией людей, баров и мест все прекрасно.
Еще десять лет назад в Минске были магазины, где можно было купить «конверсы» в ассортименте. На Комаровке рядом с Импульсом парень до сих пор продает комиксы, на чудовищной ярмарке на Немиге, 3, где-то в подвальном этаже есть киоск с моднейшими кедами Gola. Без коллекции мест тебе практически нереально что-то найти.
Я учился в художественной школе, и мы на уроках истории искусства просто смотрели бесконечное количество диапозитивов. Фотографии, картинки, интернет — это все спасает, но требуется дисциплина, чтобы смотреть, а не бухать с хорошими пацанами в хрущевочке рядом с большим красивым ковром брестской фабрики. Почему итальянцы обладают хорошим вкусом? Потому что у них вокруг художественные достижения современной цивилизации, эвридэй. Не важно, что они разваливаются на глазах, и штукатурка сыплется, эстетически это все равно красиво. Ты воспитываешь себя только твоими глазами. Ненужные книги — не читать, ненужные подарки — выбрасывать. Если хочешь выпивать вино в приятной тебе компании — придется открыть бар. Хочешь собирать сучаснае мастацтва белорусских художников — придется открыть галерею. Хочешь, чтобы твои дети учились искусству факультативно раз в неделю — значишь, топаешь и открываешь курсы обучения детей. Хочешь хорошей итальянской кухни — Никола, привет — открывай кабак! Либо тебе, либо твоим друзьям придется это сделать. Вариант сидеть и ждать не проканывает, к сожалению. Тут жестко: надо брать себя в руки и делать самому. Это принесет тебе тучу гемора, это уменьшит количество денег, которые находятся в твоем распоряжении, ты будешь убивать часть жизни на то, чтобы поддерживать это дело, и если не хочется тратить время — лучше валить, точно.
Вот для этих вещей, которые ты можешь получить в Амстердаме, просто пройдя пару лишних кварталов западнее или севернее, здесь придется слегка раскорячиться. Но зато ты получишь то, чего хочешь. Возможно, даже получишь удовольствие: если это произойдет, будет хорошо.
Екатерина Забелло, адвокат и партнер адвокатского бюро
Есть два варианта выжить. Первый — создать мини-гетто вместе с теми людьми, которые интересны. Окружить себя в работе теми проектами, которые интересны, — сделать мини-остров собственного комфорта из своей квартиры и дома. Многие здесь уходят во внутреннюю эмиграцию и выживают в трэше, просто игнорируя его существование. Соприкосновение происходит на ограниченном количестве уровней: например, тебе вдруг нужно спуститься в гастроном возле дома. Ты приходишь, удивляешься реальному миру, быстро рассчитываешься, уходишь и снова ездишь на своем автомобиле в гипермаркет. Действительно, люди создают себе замкнутую инфраструктуру: ходить только к своему врачу, общаться только с приятными людьми в баре или кафе. Жизнь можно максимально сепарировать от окружающей действительности и сталкиваться с ней только по необходимости. Но тут есть еще и вторая сторона, довольно интересная. Когда я училась в фотошколе, у нас был проект BY — репрезентация Беларуси, фактически документалистика. У нас на опушках леса стоят камни, раскрашенные пестрыми цветами, на которых нарисованы лисята, зайчата, кабанята. Едешь по серой дороге — вдруг видишь автобусную остановку с красной крышей, желтую скамейку и зайчиков, которые по стенам прыгают. Или самое потрясающее, что, к сожалению, убрали — туалет в форме грибочка на трассе.
Мне кажется, у белорусов есть нереализованная детская мечта, как у Пиросмани, такой хороший примитивизм. Если присматриваться к тому, что Беларусь делает от души, этот трэш может стать неожиданной изюминкой, которая отличает страну от окружающего мира. Да, она обособленная и замкнутая, и трэш можно не замечать. Но иногда именно он облекается в тоску о чем-то детском, милом и светлом.
В белорусах она очень жива, они вообще инфантильные ребята, и этот инфантилизм приобретает порой неожиданные формы. Здесь же люди как живут: они уверены, что кто-то должен дать зарплату. Деньги не зарабатываются, они даются, и это звучит даже в глаголах: образование дается, медобеспечение дается, квартиры даются. Как Магутны Божа, где каждая новая строка начинается с «дай»: что еще ты, Божа, можешь нам дать? Но никому в голову не придет собрать выставку камней, расставленных на опушках, и прокатить эту выставку по миру!
Нико Пиросмани «Петух и курица с цыплятами»
Пусть в каждом исполкоме скажут: раскрасьте наши автобусные остановки, чтобы было весело, не давая никаких поручений, как это сделать. И находится человек, который живет этими мишками, котиками, зайчиками и лосятами, и у него это получается искренне и от души. Это люди, которые вообще не видели ничего актульного в современном искусстве, но аналогов того, что у них получается, я сама не видела ни в одной стране. И таких примеров может быть множество.
Юрий Виноградов, художник, в прошлом администратор бара «Лондон»
Я во всем усматриваю проявления парадоксального юмора. Придумываю игры, вхожу в образ того или иного человека — не всякого человека, потому что на себя тогда времени не останется, но это что-то детское, в то же время актеров так учат. Идешь — просто фиксируешь выражения людей, которые складываются в короткие эссе. Раньше меня бы это злило и ярило, но я, наверное, слишком долго саморазрушался для того, чтобы искать сейчас то, что помогает не выживать. Я больше двух лет живу без интернета, только почта и энциклопедия, у меня нет возможности туда заныривать. Когда ты не принадлежишь коллективу и не живешь в сети, ты сам меняешься очень сильно. Я понимаю, что люди живенько переживали все, что происходило с Украиной, но что касается России, тут можно все лаконично выразить: пускай они сначала у себя дома порядок наведут. То же самое и с людьми: вы сначала с собой разберитесь, честно. Не ходите куда-то только потому, что это модно. Я разговаривал с религиозами разных конфессий, с веганами, и понял, что все неофиты дико агрессивные: бля, правда только у нас! А позавчера ночью читал книжку, где была цитата из Будды, он же авторитный человек. Он сказал, что вообще ничего нет, что нужно воспринимать как истину в последней инстанции.
Когда мы рождаемся, мы для наших родителей уникальны. А потом с цягам часу, устав сопротивляться и получив от жизни люлей, хотим быть частью какого-то цеха. Куда это исчезает? Почему мы перестаем быть уникальными? Почему мы начинаем гнобить трэш?
Если вы не видите свою уникальность, значит, вы ленивые. Если бы люди начали прислушиваться к себе — не в том смысле, что прислушаться к себе и на диванчике полежать, телек посмотреть — именно каждый день расти, воспринимать мир не шаблонами!Хотя я не очень люблю приставку «бы». Есть здесь и сейчас — а о том, что жили бы мы в другой стране — хрен об этом думать? Думаю, что любого нытика перенести куда угодно, просто спросить у него, куда он хочет переместиться, и максимально соблюсти те условия, в которых он живет здесь, — было бы то же самое нытье, понаехали, задрали, все тупые. Нытье — это тоже разрушение. Но ломать — не строить. Ты возьми и сделай что-нибудь или заткнись. По-моему, все очень просто.
Картины Юрия Виноградова
Саша Романова, рубрика «Боль»,