Когда узнают, что ты из Киева, следующим вопросом оказывается: «Ну как там у вас? Страшно?» Именно это спросили меня жители Минска, куда я приехала в гости к друзьям. Попытаюсь рассказать, что у нас происходит. Экономика в Украине, мягко говоря, в жопе. Но люди продолжают работать, искать возможности заработка и сохранения своих начинаний, идей и проектов. Сейчас, в основном, люди стараются не тратить деньги, да и денег на руках становится все меньше и меньше. Индекс потребления упал так же низко, как примерно в 2009 году после кризиса. В Киеве по вечерам городские власти экономят электроэнергию, и подсветка зданий практически не работает: поэтому очень приятно было видеть освещенные улицы Минска ночью — минские проспекты невероятно красивы, спасибо друзьям за автомобильное путешествие по ночному городу.

Можно заметить, что люди в Киеве стали ближе, добрее, и как это ни парадоксально звучит, доброжелательнее и доверчивее друг к другу. Вот собираешь средства на обмундирование, лекарства, одежду, и знакомые или сотрудники, с которыми ты, например, только изредка встречаешься в большом офисе, друзья на фейсбуке, которых ты, может быть, видел до этого всего раз или два, дают тебе деньги по первой твоей просьбе. «Я иду в госпиталь, хочу купить лекарства и белье для раненных бойцов, хотите поучаствовать?» — и поток помощи уже тяжело остановить. Это напоминает Майдан, когда на следующий день после расстрела киевляне ринулись покупать огромные пакеты лекарств и еды, чтобы отдать это для организации помощи в волонтерские центры. Я по себе знаю: ты просыпаешься утром и понимаешь, что за те человеческие ценности, которые есть у тебя, боролись люди. Ты спал ночью, а они отстаивали эти ценности. Естественно, у тебя, как и у очень многих, возникает чувство вины.

Есть разумные доводы не быть на линии огня, потому что могут убить. Но как тогда справиться с огромным чувством вины? У тебя есть в кармане деньги — ты идешь и покупаешь лекарства. Если денег нет, идешь ухаживать за ранеными.

Ты покупаешь одежду, продукты, ты готовишь еду. Есть машина — приезжаешь и говоришь: «Вот моя машина, используйте». С тех времен у нас шутят: спасибо Путину за то, что он сплотил Украину. Например, я русская по национальности, мой родной язык — русский. Но я — гражданка Украины и чувствую себя дома, на своей Родине, в Украине. То же самое у многих: евреи, армяне, азербайджанцы, грузины, татары, которые живут на территории Украины, чувствуют, знают, что это их земля. Помните: первый погибший во время противостояния на Майдане был армянином по национальности, рожденным в Днепропетровской области. Он был гражданином Украины по паспорту и мироощущению.

Фольклор из соцсетей

Еще киевляне стали намного чаще встречаться с друзьями, кафе и рестораны работают, открывается много социальных пространств, где читают лекции и проводят семинары, открытые уроки, мастер-классы. До Майдана такие арт-пространства и арт-кластеры тоже существовали, но они не были так популярны. Несколько подобных мест в Киеве открылись буквально в этом году. Вот это обостренное ощущение жизни подталкивает и наше искусство: художников, музыкантов, киношников к новым работам и проектам. Я думаю, что людей, равнодушных к тому, что происходит на востоке страны, в принципе нет.

Уровень вовлеченности, конечно, разный. Например, есть мужчины, которые считают, что должны защищать свою землю: они идут добровольцами в АТО. У них могут быть семьи, несколько детей, но это их мужская природа — защищать семью не у дверей квартиры, а у границ Родины.

Есть в Киеве и люди бизнеса, которые очень активны в поддержке волонтерского движения в помощь армии и беженцам с востока страны. Они организуют покупки бронежилетов, обмундирования, участвуют в сборе средств, в благотворительных фондах. Студенты, хипстеры — все помогают, например, участвуют в благотворительных ярмарках, городских фестивалях, на собранные средства которых помогают армии, госпиталям, больным, детям, беженцам. Люди самоорганизуются и берут на себя те функции, которые должно было бы выполнять государство, у которого (у чиновников) не хватает либо профессионализма, либо желания и возможностей эффективно выполнять такие задачи. Скажем, волонтеры очень активно работают в госпиталях. В основном, женщины. Они реально оказывают большую помощь: участвуют и координируют работу дневных и ночных сиделок, организуют покупку лекарств и протезов, договариваются с врачами. Госпитали и больницы на самом деле очень бедны, и там нужно буквально все: от бинтов и до обезболивающих лекарств. В госпитале есть волонтерский склад, на дверях которого каждый день вывешивается список того, что нужно: пеленки одноразовые, вода, одежда, белье, прочее. Женщины, которые работают как волонтеры, делают колоссальную работу, но при этом начинают между собой конкурировать, кто из них добрее, важнее, кто лучше ухаживает. Это и смешно, и в то же время больно. В Украине и так была плохая демографическая ситуация: женщин меньше, чем мужчин, а сейчас еще мужчин убивают или калечат — они лежат раненые в госпиталях, зачастую без рук и без ног. Причем, это не конкуренция за то, чтобы быть женой, любимой. Это конкуренция за то, чтобы быть нужной. По-человечески, по жизни.

Ужасно еще то, что в Донецкий регион, как ранее в Косово, Абхазию, Чечню, съехались или записались в наемники психопаты со всего мира.

Люди, готовые убивать и насиловать, узнали об открытом конфликте, так называемой горячей точке, и приехали, чтобы поучаствовать в боях и получить свой кайф. Да, и есть те, для которых люди — это ничто, так называемый collateral damage или сопряженный ущерб: не важно, сколько погибнет людей, главное, получить, что хотел. В таких ситуациях зачастую ценность человеческой жизни сводится «на нет». В противовес этому хочется добавить: есть у нас такой писатель и философ Тарас Прохасько, который недавно в одном из своих онлайн-высказываний упомянул Юлия Фронтина, древнегреческого полководца и политического деятеля. Тот в своих записях военных стратегий описал поступок еще одного полководца — Фабия: когда сын Фабия умолял своего отца пожертвовать несколькими людьми, чтобы занять более удобную военную позицию, Фабий ответил ему: «А не хочешь ли ты быть среди этих нескольких?»

Я уверена, что человеческие ценности и качества не зависят от полученного образования и принадлежности к классам, неявным, скрытым в нашем обществе. Каждый имеет право на собственное мнение. Но почему нужно сидеть дома на кухне и говорить: «Я всех и все ненавижу!»? Ведь смысл — не в разговорах, а в действии. Если есть желание восстановить и обновить свою страну, если ты чувствуешь свою причастность к семье, друзьям, людям, Родине, делай максимум из того, что ты можешь делать на работе и дома, и помогай тем, кто воюет за тебя.

Если же страшно так, что хочется бежать, ищи возможность это сделать — все пути открыты для того, чтобы жить, работать, жениться и растить детей в том месте, где ты хочешь — от Аляски до Австралии.

Еще замечу: у большинства людей в Киеве нет иллюзий по поводу США и ЕС. Проводить реформы, менять государство, отстаивать свою государственность и воевать с внешним агрессором — это дело самих украинцев. Одна из наших задач, например, сейчас — это мониторить то, что происходит в парламенте, и позже — проголосовать на парламентских выборах. Лицемеры, подворовывающие, депутаты, которые сидят в парламенте по 15 лет и за которых голосуют по звонку, депутаты с таким уровнем образования, которые не могут и не должны принимать решения для страны — мы надеемся, что они уйдут из парламента после 26 октября, когда пройдут первые после Майдана парламентские выборы.