«Бенефициары, находящиеся за рубежом, стали основными хедлайнерами протестов». Самое важное из интервью Юрия Воскресенского 

По словам Воскресенского, по итогам встречи с Лукашенко ему поручили готовить предложения к поправкам к Конституции, а также «изложить подходы по освобождению ряда лиц, которые не так общественно опасными для нашей страны, как казались на первом этапе».

Про Воскресенского необходимо знать, что он – бизнесмен, одна из компаний которого входит в ПВТ. Несколько лет назад был депутатом Минского городского совета, а этим летом вошел в инициативную группу Виктора Бабарико. Правозащитники уверены, что именно поэтому он оказался в тюрьме. 

Юрия задержали 12 августа, ему было предъявлено обвинение, в частности, по ч. 2 ст. 293 УК РБ о массовых беспорядках. После этого он не один раз появлялся в эфире госТВ. В день его освобождения из СИЗО в эфире ОНТ вышла часовая беседа с Юрием Воскресенским – в программе «Марков. Ничего личного». Вот самое главное из этой беседы. 

«[Вы считаете себя политическим заключенным?] Мне хочется себя видеть таковым, но с точки зрения права за эпизод, который мне вменяют, в любой стране была бы ответственность». 

«[Почему вы пошли за Бабарико?] Во-первых, я засиделся в экономической сфере, мне хотелось себя реализовать как профессионал в другой сфере. Реализовать себя в органах государственной власти (я был депутатом) мне мешало...Не секрет, были определенные перегибы, когда ты высказываешь свое мнение <...> Мне очень понравился кандидат, он завораживал своими выступлениями, эдакий добрый Карлсон <...> Меня смущало, что у него не было никакого политического опыта». 

«[Как в команде появилась Мария Колесникова?] Мы в команде задавались тем же вопросом. Это черная лошадка, откуда она появилась, я не знаю до сих пор». 

«[Кто придумал слоган «невероятные»?] Мария Колесникова. Я не знаю, кто придумал, она его озвучила в штабе <...> Это очень эффективное прилагательное, другое дело, кто подсказал, что нужно нести такое в речи – пройдет определенное время, перед тем, как мы узнаем ответ на этот вопрос». 

«[По поведению оппозиции было понятно, что о никакой настоящей выборной кампании речи не идет. То есть речь была о том, чтобы все вопросы в любом случае решить на улице?] За две недели до выборов мы пришли в штаб, мы говорили о том, что нам нам нужен какой-то вектор, иначе политическая активность пойдет на самотек. Поэтому мы должны озвучить, что людям делать 9-го числа, к чему мы призываем <...> На что нам сказали: «Ждите, пока пусть все идет, как идет» <...> Путь цивилизованный, мирный не был озвучен вплоть до дня голосования. В результате, план озвучили бенефициары, находящиеся за рубежом – они и стали основными хедлайнерами протестов». 

«[Как вы восприняли Тихановскую как вашего руководителя?] С недоумением». 

«[Никто давно не вспоминает про Бабарико, про его сына. Тихановская за весь вояж в Европе не подняла тему своего мужа. Где эти эмоции, почему их нет?] Меня это очень волнует, и еще раз убеждает, что бенефициары, которые находились за рубежом, для них было главное внести раскол в общество. Там нет никакой речи ни о солидарности, ни о взаимопомощи». 

«[Степан Путило как один из незримых членов штаба, в какой момент всплыл?] В момент 9 августа. Когда все пошло не так, как хотела здравая часть штаба. С этого момента он является хедлайнером всех этих мероприятий». 

«[Чтобы вы сказали людям, которые выходят на воскресные протесты?] Ребят, пришло время не ходить, а садиться за стол переговоров». 

«[Тихановская говорит только про перевыборы. Перевод в реальную политику ею даже не рассматривается]. Это очередная политическая ошибка <...> Танго танцуют двое – нельзя стоять на своей позиции и не протягивать руку своему народу и государству. Нам власть протянула эту руку, давайте ее пожмем и, может, мы тогда и снимем все противоречия». 

«[Вялотекущий протест, определенное количество людей, которые так или иначе недовольны властью. Как вы думаете, что будет дальше?] Зависит, прежде всего, от власти. Нужно провести конституционную реформу, одобрить ее <...> Надо людей по всей стране привлечь к решению собственных проблем и не нагнетать риторику пропагандистскую – в отношении альтернативно мыслящих людей». 

«Буду заниматься бизнесом» Самое важное из интервью Дмитрия Рабцевича 

Дмитрий – директор PandaDoc. Он, как и еще трое сотрудников IT-компании,  был задержан сотрудникам ДФР 2 сентября – после того, как в офисе PandaDoc прошли обыски. Им предъявили обвинения по части 4 статьи 209 УК о мошенничестве, совершенном организованной группой либо в особо крупном размере. PandaDoc категорически не согласна с этими обвинениями. Дмитрия, как и его коллег, признали политическими заключенными, так как основатель PandaDoc, Микита Микадо, основал площадку для помощи экс-силовикам. 

Интервью Дмитрия было не таким долгим, как беседа Воскресенского. Его небольшая речь появилась в передаче «Главный эфир» на БТ. Там Дмитрий заявил, что планирует продолжать заниматься бизнесом, потому что в структуре ПВТ «созданы все условия, чтобы платить нормальные зарплаты, развиваться, строить будущее вместе». Также Рабцевич сказал: «Буду работать и развиваться – это, наверное, основной посыл, который я для себя вынес». 

Как реагируют аналитики и общество 

По словам жены Воскресенского Алеси, ее муж соглашался на провластные интервью так как находился под стражей. К тому же, у Юрия серьезные проблемы со здоровьем. Его жена рассказывает: «Если ему не окажут вовремя медицинскую помощь, например не сделают укол магнезии, у него может случиться инсульт». 

Один из экспертов-аналитиков iSANS Александр Морозов написал в фейсбуке пост о том, что значит освобождение Воскресенского и Рабцевича, и почему они не могли не согласиться на эти интервью. 

«После встречи Лукашенко в СИЗО, бывший глава инициативной группы Бабарико Юрий Воскресенский получает мандат на то, чтобы составить список на дальнейшие освобождения. Вышедшие на свободу фронтмены протеста призывают (как это уже сделал сам Воскресенский) прекратить массовые уличные манифестации и перейти к легальной борьбе в рамках плана конституционной реформы, созыва Всебеларусского собрания – и в (некоей туманной) перспективе побороться за досрочные президентские выборы после реформы.

Ясно, что Лукашенко пошел на беспрецедентный, крайне эксцентрический шаг под давлением обстоятельств. Ему пришлось смириться с тем, что без примирения с фронтменами оппозиции, его «план урегулирования» через конституционную реформу сорвется. А он его уже «продал» Путину, ОБСЕ, уже зарядил под него лояльные группы. Уличные марши не представляют для него радикальной угрозы, но они создают фон, при котором благополучная реформа невозможна. Перед Бабарико, Тихановским, Колесниковой стоит трудный выбор: остаться сидеть без всяких перспектив – как сидели после 2010 года – или выйти на свободу на условиях Лукашенко сейчас. 

В политике конфликта не бывает хороших опций. Бывают только плохие и очень плохие. При этом на момент решения невозможно сказать, какая из них окажется «очень плохой» и «просто плохой». Выйдя сейчас, Бабарико получает возможность через месяц двигаться (если захочет, а не уедет сразу) в направлении следующего этапа конфликта – он несомненно будет вокруг голосования по реформе. Кроме того, отказаться от предложения Лукашенко для Бабарико означает посадить надолго не только себя, но и сына и Колесникову. Но у решения «согласиться» есть обратная сторона: ему придется пережить многодневный вой о предательстве, соглашательстве и о том, что он «агент Кремля». Хотя ежу понятно, что быть героем опрокидывающего голосования он мог только в июле-августе. После выхода из тюрьмы за него проголосует 10%, если он выдвинется. На воображаемых следующих выборах Кремлю нужен новый кандидат, этот уже «неисправен».

Вокруг этой ситуации, созданной внезапным броском Лукашенко, повисает в воздухе Тихановская (и Латушко), капсулируется «правительство в изгнании», которое будет отвергать весь политический процесс, связанный с реформой. Как результат, это «правительство» просто помножится на старую оппозицию, которая и так давно сидит за границей. А какова позиция Евросоюза? Послы отозваны, решение о санкциях принято, но теперь на шаг Лукашенко надо как-то реагировать «со сдержанным оптимизмом». Допустим, завтра Лукашенко объявит, что Караева отправил в отставку и начал расследование о превышении полномочий.  

И, наконец, главное – «патриотический момент». Для так называемого истеблишмента, как бы плох Лукашенко ни был, – он на этой фазе ведет борьбу за суверенитет. Лукашенко с успехом «продает» простую идею: радикализация протеста сейчас на руку только Москве, которая за счет этого ведет своего кандидата. Не только украинские «эксперты» в один голос так считают – но и беларуское аппаратно-политическое ядро. И кремлевские медиа подыграют в эту тему. Поэтому, на мой взгляд, из двух плохих опций лучшая – сделать коллективное заявление об освобождении политзаключенных и о расследовании насилия (в нем же согласиться на то, чтобы всем перейти к конституционной реформе). Выйти на свободу, взвесить свои возможности и жизненные намерения, и приготовиться к следующей развилке».

Что пишут другие беларусы:  

Как видите, беларусы не пришли к единому мнению насчет интервью освобожденных после встречи с Лукашенко. Часть общества считает, что Воскресенский и Рабцевич не имели морального права «даже зачитывать с бумажки» то, что в итоге озвучили. Другие пишут, что, очевидно, на Юрия и Дмитрия сильно давили – и мы не знаем, чем давили. Вероятно, сломаться под таким прессом мог каждый из нас, и об этом тоже не надо забывать. В любом случае, как и ради чего записывались интервью с пленниками Лукашенко мы узнаем только в светлом будущем.