Журнал KYKY уже достаточно писал про белорусов в эмиграции: как устроились, чем живут, как приспосабливаются. Пример, на который я наткнулась, и о котором пойдет речь, показывает, как может трансформироваться понятие патриотизма у людей, которые уехали из родной страны навсегда. Я не знаю, хорошо это (такая трансформация), плохо ли или просто – нормально? И мне хотелось бы этот пример обсудить.
KYKY: Почему Брюгге? Довольно необычный выбор.
Янис: Я искал такое созвучие, которое бы напоминало мне о Беларуси: страна на «б» – Бельгия. Город на «б» – Брюгге.
KYKY: Сложным был процесс переезда? Юридически.
Янис: Мне нужно было уехать. Я нашел свою европейскую Беларусь в городе Брюгге. Это мир, который я хотел бы видеть вокруг. Сложно ли? Я готовился три месяца: всегда есть люди-перевозчики, которых ты ищешь по знакомым и рано или поздно находишь. Платишь деньги и уезжаешь. Я не хотел бы говорить конкретней.
KYKY: Как отреагировали на новость про отъезд друзья и родственники?
Янис: Родственники отговаривали. Друзей было не особо много, и они были ватники.
KYKY: Ты участвовал в каких-то акциях? Я не могу найти в интернете никаких упоминаний.
Янис: Политической деятельностью я занимался с 15 лет. Ходил на лидерские семинары в Витебске – лидерских качеств у меня было хоть отбавляй, но это почему-то никому не было нужно. Ездил в Литву, ходил в БХД и на партийные собрания «Молодого фронта».
KYKY: Что-то конкретное подтолкнуло тебя к переезду?
Янис: Я ощущал нереализованность собственной сущности. Я был качественным работником и был, наверное, достоин большего. В 19 лет я закончил ПТУ в Витебске по специальности слесарь-ремонтник с четвертым разрядом. И первая моя зарплата составила 15 долларов – я прифигел. Решил увольняться, но оказалось, что нужно, по закону, отработать еще несколько месяцев. При этом я работал сверхурочно, но никто мне не доплачивал. Зато была дополнительная ответственность за потерю оборудования на территории предприятия: робу, сменку, рукавицы. Мне платили 15 баксов, но хотели, чтобы я выслуживался на 400. Потом я решил поехать заработать в Россию. Там, тупо перенося руками вещи с места на место, зарабатывал 500 долларов. Я подкопил денег и стал таскать бэушные телефоны из России сюда – на продажу. Но тут, представляешь, оказалось, что это называется незаконная предпринимательская деятельность.
KYKY: Так а ты налоги платил?
Янис: Как я мог, если все прикрыли? Даже заработать уже не получалось! Я ушел в политическую деятельность. Пошли акции, потом административные нарушения, и даже некоторое время пришлось провести в медицинских учреждениях под присмотром – это, я так понял, чтобы «они» могли составить мой психический портрет. А потом аннулировали мою отсрочку от армии, прислали мне бумажку, что я нахожусь в уголовном розыске, уволили с работы... Я решил уехать: повышение агрессии моего внутреннего мира по отношению к действующей власти – вот основная причина.
KYKY: И как тебя приняли с этой причиной бельгийцы?
Янис: Получше, чем немцы принимают мигрантов в Германии. Немцы ведь, с одной стороны считают себя арийцами, поэтому хотят видеть в своей стране белое население, а не турков, марокканцев или сирийцев. Но с другой – исторически не любят славян и вообще всех русскоговорящих. По специальности своей, я должен был отправиться в Польшу – я ведь в Беларуси работал с металлом, а в Польше находится металлсектор. Но меня спасло то, что в Витебске я еще работал на мясокомбинате и делал колбасу. Мне тогда очень понравилось работать с продуктами: ты берешь кусок мяса и из него создаешь что-то вкусное, хорошее, с красивым цветом, и с идеальной формой. Я вот Беларусь тоже хотел бы такой видеть – в идеальной форме, красивой и структурированной. Я попросил работу с продуктами в Брюгге.
KYKY: И чем ты сегодня занимаешься?
Янис: Я работаю на очень маленьком семейном предприятии – в частной производственной фирме. Делаю сыр. Добавляю в молоко бактерии, ищу определенную температуру, ухаживаю за ним, чтобы он не залежался и не сгнил. У сыра, в итоге, должна образовываться твердая корочка, а внутри он должен дозреть. Это попахивает мирозданием, правда ведь? Ко мне приходят из гипермаркетов люди и благодарят, хвалят мой сыр. И центральный канал приходил снимать, как я работаю – это очень приятно. Недавно (три года назад) я получил социальное жилье. Оно не сильно отличается по цене от частного, но дает больше гарантий: если собственник квартиры город или государство, тебе не могут вдруг взять и выгнать. За аренду я плачу 600 евро. За коммуналку отдаю больше сотни, за интернет – 50, за мобильный – 15 (на каждого члена семьи), за воду – 30 евро. Городской налог на вывоз мусора – 75 евро в год. Плюс налог на бездетность был, до рождения сына.
KYKY: Как тебя на работе воспринимают? Ты беженец, политический скиталец, иностранец, европеец?
Янис: К ребенку относятся, как к местному. Ко мне – как к бельгийцу, потому что я разговариваю на их зыке. Говорят «Янис – фламандец».
Они привыкли, что все иностранцы говорят на английском, и когда ты учишь вдруг голландский, на них это влияет, как на котов валерьянка, даже если говоришь очень плохо. Я выучил только первый модуль, но мне этого хватает, чтобы принимать заказы, выполнять их и общаться с клиентами. Жена и теща (они из Украины) долгое время чувствовали к себе недоверие. Но когда начали поступать сирийцы, к нам стали относится лучше. Местные говорят: «Хорошо, когда хоть такие как вы приезжают – белые иностранцы, а теперь уже будут черные». Говорят, что мы станем еще полноценными членами общества.
KYKY: Много белорусов в Брюгге?
Янис: Две семьи. Пока без документов. Стоят в очереди на получение. Могут ждать еще три года, а могут 15 лет.
KYKY: Общаетесь?
Янис: Зачем? В Беларуси ведь как? Два человека – три партии. Нет смысла общаться, потому что все равно рано или поздно получится конфликт. Общаюсь только с белорусской диаспорой в Антверпене.
KYKY: Изменилось твое отношение к Беларуси за эти годы?
Янис: Нет. То, что я думал, то и происходит. Лидеры в изгнании. Или устранены, запуганы, уволены. В Беларуси людей доводят до нищеты. А если человек нищий, ему уже никто не доверяет. Ты вот говоришь местным: давайте стремиться к лучшей жизни! А они тебе: «А ты работаешь? Нет? А откуда деньги?» И как им объяснить, что тебе помогают фонды, если для них фонды означают, что ты бомж и нахлебник. А может, мне не дают возможности развиваться!
KYKY: А ты общаешься с кем-то из БХД, с Молодым фронтом? Да бог с ней с политикой. Просто за изменениями следишь нашими?
Янис: Ничего у белорусов не получится. Все завалят.
KYKY: Думаешь о том, чтобы когда-нибудь вернуться?
Янис: Нет.
KYKY: На многих фото в социальных сетях ты в вышиванке. Для тебя важно сохранять связь с корнями?
Янис: Брюгге – это моя идеальная модель Беларуси. Помогать стране я никак не могу: меня же застрелят или посадят. Да и что менять, когда белорусы через одного себя считают русскими. С кем ни говоришь по-белорусски, никто тебя не понимает. Ради кого стараться? Патриотизма нет. Вернули все советское прошлое, будто другого у нас не было. А начнешь рассказывать историю белорусскую, так в тебя раньше плюнут, чем поймут.
KYKY: А что для тебя белорусская история в первую очередь?
Янис: Символика после 1991 года. Белорусский язык.
KYKY: А люди в твоем окружении, с которыми ты в Антверпене общаешься, они вот акции периодически всякие проводят, пикеты, марши солидарности. Ты участвуешь в этом всем? Вообще, как бельгийцы к этим акциям относятся?
Янис: Да всем пофигу. Все уехали, чтобы найти себя и реализовать. Из моего окружения никто не думает вернуться. Белорусы строят Беларусь вокруг себя. Получают посылочки и прикольчики белорусские. Вот у меня, например, белорусский флаг висит. Есть шапочка белорусская. Есть свой мужской уголок. Алкоголь пью белорусский – крамбамбулю. Ты ходишь и кайфуешь, что такая могла бы быть твоя Беларусь. А в Беларуси Беларусь белорусы не хотят строить, к сожалению. Им все все равно.
KYKY: То есть все белорусы в Беларуси мудаки?
Янис: Большинство. Они не ассоциируют себя со своей страной. Я не такой жесткий, чтобы всех называть мудаками.
KYKY: Ты патриот?
Янис: Относительно чего?
KYKY: Безотносительно. Ты патриот?
Янис: В Беларуси сейчас существовать патриотом невозможно. Потому что это угроза. Я патриот. Если бы я не ощущал себя патриотом, я бы не занимался сейчас той пробелорусской активностью, которой я занимаюсь.
KYKY: Это чем, например?
Янис: Занимаюсь, в меру сил, рекламой белорусского независимого общества, исторической символики, смотрю белорусское телевидение. Сыну стараюсь прививать белорусский язык. Он со мной телевидение белорусское иногда смотрит тоже. Про символику ему объясняю. Иногда вот посты по-белорусски пишу. Ношу определенную белорусскую одежду. Шевроны. На плащ вот флаг нашил бело-красно-белый. И на дождевике у меня белорусский шеврон – когда я барбекю делаю, ко мне гости приходят, местное население, либо украинцы – видят. Шевроны вооруженных сил Республики Беларусь.