Одни предприниматели организовывают собрания и пытаются идти на диалог с властью, которая без остановок пытается обуздать наручниками невидимые и иссушенные руки рынка. И если для них самые страшные карательные инструменты – бесконечный круговорот проверяющих органов на столичных рынках, то вторые чураются банальных нарядов милиции. В переходах нет уютных боксов и китайских палаток из дырявой парусиновой ткани. В тусклом освещении и на грязных полах, кое-как застеленных гаражной ветошью, местные торговцы и в самую лютую стужу не устают торговать всякой всячиной. Домашние закатки, посуда непонятного происхождения, утварь из разряда «тысячи мелочей», подвальная галантерея и тявкающие от энергии пальчиковых батареек детские игрушки.

Переходный мультикультурализм

Пока европейский мультикультурализм терпит бедствие под наплывом южных мигрантов, белорусский только начинает формироваться в подземных переходах. Здесь рядом с целыми кланами цыганских семей сидят украинские беженцы, белорусские пенсионеры и мужчины с женщинами средних лет, акцент которых выдает в них жителей провинциальных окраин. Они редко общаются между собой, да и с потенциальными покупателями – тоже. Отточенная до инстинктов коммуникация наступает только тогда, когда из царства света в их ложе ступает обутая в берцы нога сотрудника правопорядка. Тогда торговля тут же сминается и рассеивается в этом броуновском движения. Но утром зачастую все спокойно.

К примеру, маленький черноволосый мальчик, которого зовут то ли Михаил, то ли Михей. Сам он представился Мишей, а когда незнакомый человек начал с ним беседу, то закутанная в цветные платки женщина окликнула его Михеем. На вид ему лет десять, он не посещают школу и звонким голосом отвечает на все вопросы: «У меня тут куклы, еще елочки остались, все по двадцать тысяч, – говорит мальчишка и чистой ладонью показывает свой товар. – Есть еще бенгальские огоньки, берите, они очень дешевые! – хвастается Михаил.

На вопрос, есть ли петарды – отвечает отрицательно. С пиротехникой эти люди не связываются, так как это может повлечь серьезные проблемы. А они, как и излишнее внимание, – тут никому не нужны. Мальчика окрикивает мама – полная женщина, на вид которой около пятидесяти лет. «Что вам надо?» – спрашивает она. В ответ задаю вопрос, откуда вы, может быть из Сирии? Но слишком хороший русский язык дает понять, что явно отсюда. «Мы местные», – коротко отвечает она и демонстративно отворачивается, тем самым намекая, что разговор окончен.

Недалеко от них продает посуду еще одна их родственница – черноволосая юная девушка. В китайской синтепоновой курточке она сидит, прижавшись спиной к холодной стенке перехода. Рассказывает, что посуда из Ирана. Стоит такой набор 250 тысяч, но можно сделать и дешевле. Даже и за 200 тысяч. В процентном соотношении скидка прямо как в литовских распродажах, милых белорусскому сердцу.

Эй! Убери камеру!

Вспышки от встроенной в камеру гаджета вспышки вызывают агрессию. «Эй! Камеру убери! И снимки удали!» – в приказном, но не хамском тоне говорит он. Свое имя называть отказывается. «Ни к чему тебе это», – мотивирует парень свой отказ.
На разговор идет охотно. Говорит, что не хочет излишнего внимания, и чтобы фотография где-нибудь всплыла. Когда-то он продавал сумки на рынке Ждановичи. Сейчас – тут. Уверен, что так будет не всегда, но сейчас приходится зарабатывать на кусок хлеба таким образом. Среди апостолов нелегальной торговли конкуренции нет, но к новичкам здесь всегда присматриваются. Чтобы кто-то кого-то сдавал – такого не было. Все вопросы стараются решать дипломатично, иначе похоронят здесь всех.

Странно, но из всех, кто торгует в переходах, никто не обмолвился плохим словом на власть. Ни её, ни следов этой власти здесь попросту нет. Свой одновременно явный и законспирированный мир.

– Обычно в лицо тут все друг друга знают, как потеплеет, добавятся бабушки с цветами. Они покупают их на складах за МКАДом, а потом везут сюда. Их не гоняют, цыган тоже не трогают.

На вопрос – почему гоняют, мужчина только пожимает плечами. А потом делится соображением, что вообще их особо не трогают:

– Да не все же они… – долго подбирает слова, – Плохие люди. Не знаешь завтра, где сам можешь оказаться.

Однако бывших милиционеров и чиновников он среди своих коллег пока что не встречал.

Ткани дорожают, носки тоже

Всего в нескольких метрах от парня свой товар предлагают бабушки. У них – авторский хенд-мейд вперемешку с покупными носочками. Бабушки рассказывают, что кризис катком прошелся и по их мелким лавочным делам. «Ткани и нитки подорожали, носочки тоже подорожали. А что делать?» – вопрошает бабушка и тут же предлагает купить у нее носочки, уповая на минский холод. Держишь в руках это ручное изделие и чувствуется настоящее бабушкино качество. Такие в мороз действительно согреют. В них тепло не только благодаря ниткам и шерсти, но и из-за ощущений, что купив это бабушкино рукоделье, помогаешь старику выжить. Сложно представить, что и это тоже по существующим законам – нелегально.

А что разрешено? Только торговля лотерейными билетами. Столики «Ваше лото» находятся практически в каждом переходе. Разложенные билеты на миниатюрных партах и понурые женщин в фирменных жилетках как-то не внушают веры в «Миг удачи».

Огурцы домашние, рыба речная

Продуктовая торговля, как ни странно, покидает переходы и перемещается ближе к улице. В фаворите – традиционный урожай белорусских огородов. Огурцы предлагают и соленые, и моченые. Закуска фасуется в банках по три литра и обычных пакетах, герметичность которых предлагают опробовать голыми руками. Уличные торговцы более бодрые чем переходные. Причина тому – обилие света на улицах. Бойкий дед рассказывает, что приходят они сюда, как только рассветает, в часов девять утра. Уходят с закатом солнца, торговать в темноте никто из них не хочет. Сам он торгует рыбой и очень радуется, что наконец-то лед затвердел. Хвастаясь своими рыбацкими навыками, ненароком говорит, что столько рыбы, сколько удается выловить удочкой, он и его жена не съедят. А поэтому не грех отдать рыбку хорошим людям, да и самим копеечку заработать.

Помимо рыбы и огурцов тут также предлагают грибное ассорти, всякие приправы и собранные руками травы, самодельные банные принадлежности. Ассортимент сильно не меняется, как и позитивное настроение этих торговцев. А причина проста – они выходят к остановкам и станциям метро для того, чтобы поболтать. «А что мне бояться, тут все мои подруги и соседи», – иронизирует бабушка, перед которой на скатерти разложены с виду ароматные закатки. Оно и видно: бабушки и их пожилые спутники общаются скорее между собой, а не с потенциальными покупателями. Периодически к ним на отоварку забегают студенты местных общежитий. Среди них уже есть и постоянная клиентура. Как правило, любители веселого образа жизни, для которых закуска – дело второстепенное, но не маловажное.

Торговля сворачивается сразу после час-пика. Как только улицы пустеют, торговцы разбредаются, кто домой, а кто на зимнюю рыбалку. Жизнь здесь продолжится уже следующим утром.