Если вам нравятся коллабы KYKY — поддержите редакцию, чтобы мы могли делать их чаще! Вы можете подписаться на наш Patreon и получить мерч «КУЙ ВАЙНЕ» или сделать быстрый донат без обязательств прямо здесь.

Что за «Трекер перемен»? Это новый проект беларуских аналитиков, главной целью которого является попытка зафиксировать «устойчивые и относительно долгосрочные» тренды в ежедневном и огромном потоке новостей. В команду проекта входят: ассоциированный аналитик Европейского совета по международным отношениям Павел Слюнькин, основатель агентства Sense Analytics Артем Шрайбман, независимый социолог Филипп Биканов, программный директор «Беларускай Акадэміі» и старший аналитик «Центра новых идей» Геннадий Коршунов, академический директор BEROC Катерина Борнукова и старший научный сотрудник BEROC Лев Львовский.

На днях аналитики презентовали первый отчет — и рассказали, как изменилась политика, экономика и гражданское общество Беларуси после начала войны в Украине. Далее — главные выводы по каждой из этих сфер в обзоре KYKY (полную версию доклада вы можете прочитать вот по этой ссылке). 

«Доверие к власти выросло». Как после войны изменились настроения людей внутри Беларуси 

«Главный фактор, повлиявший на общественное мнение, — это, конечно же, война», — говорит Филипп Биканов, независимый социолог. Его выводы об изменениях в головах людей в Беларуси строятся на данных опроса, который исследователи провели сначала в октябре 2021-го, а затем в марте-мае 2022-го (всего было опрошено около 1500 человек — в онлайне). 

Чтобы понять, как изменились беларусы, эксперты исследовали уровень их доверия к государственным и негосударственным институтам — например, к милиции и НКО, а также к сторонникам и противникам власти, например, к политзаключенным. В итоге исследователи пришли к выводу, что сейчас всех беларусов можно разделить на четыре группы: ярые сторонники и ярые противники власти, склонные доверять и склонные не доверять власти. Портрет ярого противника власти получился такой: это мужчина, который живет в Минске, у него есть высшее образование и, скорее всего, зарплата намного выше средней по стране. А поддерживает Лукашенко женщина, скорее всего, менее образованная и с зарплатой ниже среднего (но есть то, что прямо сейчас объединяет беларусов — абсолютно все чувствуют на себе кризис и говорят, что их благосостояние заметно ухудшилось в последние месяцы). 

«Первое, что нужно знать, — доверие к власти и ее институтам выросло», — говорит Филипп. Если в октябре 2021-го соотношение «ярые сторонники + склонные доверять» VS «Ярые противники + склонные не доверять» было по стране примерно 38/62, то в мае этого года цифры изменились — 48/52. 

Но как так вышло, что во время войны среди беларусов стало больше тех, кто доверяет риторике режима? «Этот феномен объясняется тем, что картина будущего, которую рисует Лукашенко, создает альтернативную, еще более плохую Вселенную, чем ту, где люди живут сейчас. Это Вселенная, в которой наша страна втянута в ужасную войну. И часть беларусов начинает думать: «Да, наша благосостояние так себе, но могло быть намного хуже. Все потому, что люди в большинстве своем не хотят, чтобы беларуская армия шла воевать». Уточним, по данным исследования Беларускай аналітычнай майстэрні лишь 11% беларусов поддерживает идею вступления Беларуси в войну, а Chatham House и вовсе говорит только о 6% желающих поддержать действия российской армии. Если верить Филиппу, противники войны — это чаще всего ярые противники и Лукашенко, а сторонники боевых действий, соответственно, скорее всего, поддерживают власть. «И когда Лукашенко в очередной раз продает риторику, что наша страна якобы сопротивляется втягиванию в военный конфликт, его слова, так сказать, попадают в уже «удобренную почву». 

При этом, говорит Филлип, сейчас далеко не все беларусы осознают, что Беларусь уже втянута в войну: «Территорию предоставили, с нее летят в Украину ракеты — нашу страну уже признали страной-агрессором, но не все люди эти понимают.

Высок процент тех беларусов, кто думает, что Беларусь в военном конфликте не участвует — со статусом соагрессора согласны меньше четверти опрошенных. Поэтому риторика, что нам якобы нужно удержаться от участия в конфликте, работает на увеличение доверия к режиму». 

Что еще нужно знать — война в Украине усугубляет раскол в обществе в Беларуси, так как ярые противники и сторонники власти все критичнее относятся друг к другу. Если раньше они «спорили» только о существующем политическом режиме, то сейчас ситуация накалилась вопросом поддержки действий армии РФ. «Поляризация достигает небезопасной точки, в которой уже есть основания для насильственного конфликта. Нетерпимость друг друга может перерасти в появление у сторонников протеста своего силового блока — в виде полка Калиновского и других военизированных беларуских организаций, которые сейчас воют в Украине. Ситуация, в которой эти солдаты возвращаются в Беларусь и становятся на сторону противников Лукашенко, сейчас видится достаточно взрывоопасной». 

«12 000 человек прислали в «Гаюн» более 40 000 сообщений». Что стало с беларуским гражданским обществом

«Самое важное, что нужно понимать, беларуское гражданское общество — это не только люди внутри страны. Оно гораздо шире и сейчас представлено во всех странах Европы, на всех континентах мира», — говорит Геннадий Коршунов, старший аналитик «Центра новых идей». 

Как вы наверняка знаете, пред войной, в течении 2021-го, фактически вся Беларусь была «зачищена». Абсолютное большинство независимых медиа уничтожили или выдавили за границу, более 500 НГО — от правозащитных до детских хосписов — оказались в состоянии ликвидации. Через беларуские тюрьмы прошли десятки тысяч человек (прямо сейчас только официально признанных политзаключенных в стране больше 1500 тысячи). Геннадий говорит: «В таких условиях можно было ожидать полного исчезновения гражданской активности, но сочетание проведения в Беларуси референдума и начала войны в Украине дали огромный толчок для возобновления протестной деятельности». Как и в 2020-м, ключевой силой протестов в 2022-м стала их самоорганизация, но с одним важным отличием — в этом году на улицах в стране не было ни кого из лидеров, и выходить в принципе стало куда опаснее. Поэтому от масштабных акций беларусы перешли к более спонтанному и «незаметному» формату протеста. А ближе к лету вся активность фактически превратилась в партизанскую. 

При этом внутри страны появились антивоенные настроения. Люди выражали солидарность с народом Украины и поддерживали беженцев: «Однако в течении первых 2-3 недель войны беларуские власти сделали все, чтобы оттеснить от этой помощи и спонтанных активистов, и остатки структур гражданского общества — чтобы сконцентрировать всю поддержку в рамках беларуского «Красного креста» (это организация, которую полностью контролирует режим)», — говорит Геннадий. 

Но люди продолжили поддерживать Украину. Во-первых, начался сбор информации о военной активности в Беларуси, главным агрегатором которой стал телеграм-канал «Беларускі Гаюн»: «По состоянию на май, более 12 000 человек прислали в канал более 40 000 сообщений — это огромный объем, учитывая опасность, которой подвергают себя люди, занимаясь этим делом», — говорит эксперт. Во-вторых, в Беларуси началась так называемая «рельсовая война», на которую власть отреагировала очень быстро и жестоко. «Начались проверки работников железной дороги, к которым подключилось КГБ. Как мы знаем, силовикам пришлось выставлять боевые охранения на ключевых точках путей, и они стреляли по людям на поражение. Но результат партизанского движения был — руководство российской железной дороги запретило движение своих военных эшелонов по РБ (на некоторое, но продолжительно время). И 19 марта железнодорожное сообщение между Беларусью и Украиной фактически прекратилось, за что руководитель «Укрзализныци» Александр Камышин отдельно поблагодарил беларуских партизан». Беларусы в эмиграции также активно включились в поддержку, как протестную, так и информационную. В том числе, это борьба с так называемой беларусофобией. 

«Режим пытается реагировать, делает это жестко. После начала войны власти дочищают остатки активных структур гражданского общества — это и СМИ, и профсоюзы, и юристы, и медики». По словам Геннадия, отличительной чертой этой реакции в 2022-м стала превентивность репрессий: «Власти не реагируют на возможную угрозу, они примерно представляют, от кого эта угроза может исходить, и превентивно репрессируют людей — по спискам голосовавших, наблюдателей и других «неблагонадежных». 

Второе «новшество» властей — это репрессии по национально-культурному признаку. Речь про закрытие выставок, концертов, запрет книг: «Все издания, которые в этом году были внесены в список экстремистских материалов, были либо написаны на беларуском языке, или касались беларусистики. Давлению подвергались и национальные меньшинства Беларуси — так литовским и польским школам запретили преподавать на своих языках».

Потеря суверенитета. Как изменилась внешняя политика Беларуси — и чем это нам грозит 

Вооруженное вторжение в Украину стало одним из ключевых событий в современной истории Беларуси, которое будет определять траекторию развития нашей страны как минимум на ближайшее десятилетие. Павел Слюнькин, ассоциированный аналитик Европейского совета по международным отношениям, говорит: «Беларусь оказалась в совершенно новой политической реальности, где прежние модели внешнеполитического поведения, которые были эффективными раньше, становятся все менее релевантными». 

Речь о том, что раньше Лукашенко и его чиновники в заигрываниях с Западом всегда использовали две уловки — говорили, что пойдут на либерализацию законодательства, смягчат репрессии и пытались усидеть на двух стульях, не признавая аннексию Крыма, например, и отказывались от размещения российских военных баз в РБ. Сейчас, по словам эксперта, у режима есть возможность использовать только вторую уловку, потому что первую — про либерализацию — Запад уже не «покупает». 

«По этой причине Минску в диалоге с Западом проще акцентировать внимание на своих «возможностях» прямо сейчас — это и размещение в Беларуси российского, в том числе, ядерного вооружения, присоединение армии к российским войскам в Украине и так далее. А также вопросы в области прав человека внутри Беларуси — они могут расширить применение практики смертной казни на своих политических оппонентах. По задумке беларуских властей, такая перспектива должна стимулировать Запад к смягчению требований», — считает Павел. 

Однако, по словам экспертов, Лукашенко сейчас делает ставку не на ЕС и западных политиков: «Он человек глубоко советских взглядов, поэтому пытается восстановить экономические практики СССР в рамках двусторонних отношений с Россией. Во многом эта опция является сейчас единственно доступной для него.

В долгосрочной перспективе, безусловно, политика по десуверенизации грозит тем, что Беларусь будет оставаться независимым государством лишь формально, а ключевые внешнеполитические решения будут приниматься в Москве». 

Из неожиданного, говорит эксперт, у соучастия в войне для власти Лукашенко есть определенные плюсы: «Четкое разделение на народ и режим, которое появилось в международной повестке после 2020-го, внезапно исчезло 24 февраля 2022-го. Беларусы, из надежд европейской демократии, вдруг опять стали агрессорами. Это привело к разочарованности среди оппозиционно настроенных беларусов. У них появилось ощущение несправедливого наказания за преступления режима, против которого они боролись (например, блокировка банковских счетов беларусов в Украине, отказ ряда стран выдавать виды на жительства, проблемы беларуских беженцев). Кроме того, война укрепила образ Лукашенко как единственного политика, который решает в Беларуси — например, Макрон звонил не Светлане Тихановской, а напрямую ему, хотя Лукашенко стал еще более токсичным после начала войны». 

Что еще немаловажно, фокус внимания международного сообщества сместился с беларусов на ужас войны в Украине, хотя в Беларуси продолжает происходить все то, что мы наблюдали два предыдущих года. Как минимум, с начала войны количество политзаключенных в стране выросло на 20%, но западные политики все меньше думают от этом. 

И напоследок про Тихановскую и ее роль во внешней политики Беларуси: «Офис Тихановской был вынужден решать гуманитарные проблемы беларусов, выступать адвокатом перед западными политиками. Благодаря усилиям демсил удалось смягчить многие негативные последствия от участия страны в войне. Например, многие страны отказались от своих изначальных планов по ограничению выдачи виз и ВНЖ беларусам. Команда Тихановской также попыталась трансформировать ее прежний образ — из лидера демсил в национального лидера Беларуси. Однако на практике эта трансформация пока не очень ощутима. Возможно, она станет более актуальна, если Лукашенко пойдет на формальное лишение суверенитета Беларуси — в таком случае наличие признанного международно органа, альтернативного беларуским властям, будет очень важно». 

Конкуренты Тихановской и новая роль пропагандистов. Что изменилось во внутренней политике 

А вы помните, что в конце зимы в Беларуси проводили референдум? Если верить данным Chatham House, он не состоялся, так как на мероприятие пришло меньше половины беларусов, да и никакой из вариантов в бюллетене не набрал больше половины от всего голосующего состава избирателей. Но сам факт проведения референдума сыграл большую роль — вкупе с войной он сломал тренд на деполитизацию среди беларусов, и 27 февраля в стране случилась вспышка протестов, которая, как выше уже сказал другой эксперт, переросла в активизацию партизанского движения общества. 

Артем Шрайбман, политический аналитик, говорит: «Одним из уроков (временного) слома тренда на деполитизацию стало понимание того, что протестный потенциал в обществе остается. Однако всегда будет вопрос в силе раздражителя, который может активировать людей, преобразовать потенциал в видимую реальность. 

Массовым возмущением беларусов по поводу соучастия Беларуси в войне, разумеется, воспользовались и демократические силы — Тихановская объявила, что создает Кабинет, берет на себя ответственность как национального лидера. Она призвала вступать в добровольческие батальоны, препятствовать перемещению военных эшелонов по Беларуси. А также призвала к протестам — это один из первых разов, когда Тихановская открыто сделала это, назвав дату и время, собственно, тогда протесты и случились. BYPOL, являющийся неотъемлемой частью демсил, также впервые открыто перешел к координированию действий партизанского движения, саботажа на железной дороге. Таким образом мы видим, что призывы, направленные на активизацию людей, в той или иной степени реализовались — особенно, до тех пор, пока не уперлись в брутальные репрессии. Но политически задумки демсил остались не реализованными. В частности, анонсированный Тихановской Кабинет до сих пор не создан». 

Но кроме Тихановской в беларуской политике в эмиграции начал формироваться «второй эшелон»: «Повестка этих сил, чаще всего, более непримиримая по отношению к режиму Лукашенко. Кроме того, эти силы объединены в разной степени недовольством роли и позиции Офиса Тихановской. Первая их автономная попытка себя проявить была в виде забастовки в прошлом году, неудавшейся. Сейчас же произошла первая попытка заметной институционализации — речь про создание структуры в виде форума [в Варшаве] и рабочих групп внутри него. Руководит «вторым элешеном» демсил, судя по всему, Валерий Цепкало, Анатолий Котов, Дмитрий Болкунец — они, по крайне мере, стали лицами этого процесса». 

Шрайбман также упомянул о реакции режима на активность беларусов — тут ничего нового, все те же брутальные репрессии с применением физической силы. Единственное новшество режима — более активное привлечение провластных активистов для давления на оппонентов: «Это несколько десятков человек, где самые видные позиции занимают звезды госпропаганды, политики, депутаты, люди из «Белой Руси», БРСМ. Теперь они активно привлекаются к дежурствам у посольств, к инициации репрессий через походы на выставки, в магазины, которые собираются закрывать, и так далее».

Шрайбман упомянул и о другом новом внутриполитическом тренде — это возникшая в 2022-м конкуренция между силовыми органами. «Она проявилась во время одного из совещаний Лукашенко с силовиками, на котором мы увидели что-то вроде перетягивания одеяла между Генпрокураторой и другими репрессивными органами, МВД и СК. Когда генпрокурор Швед открыто сказал о том, что он считает слишком пассивной работу других ведомств, и Лукашенко с ним согласился, устроив разнос министру внутренних дел». 

«Можем откатиться на 10 лет назад». Что стало с экономикой 

Экономика Беларуси продолжает падать — но, в отличие от предыдущих кризисов, сейчас она падает ну очень активно. О точных цифрах говорит Лев Львовский, старший научный сотрудник BEROC: «Если в феврале беларуская экономика особо не пострадала, то уже в марте она сократилась на 3,3-3,5% по отношению к марту 2021-го. И, судя по последним данным, в мае случилось сжатие ВВП на 8,8%-9%. Проще говоря, в стране падают почти все сферы экономики, растет только область «информации и связи», то есть ИТ. При этом долгосрочным рост даже этой отрасли едва ли можно назвать — мы все видим проблемы, с которым сталкиваются айтишники. При этом номинальные доходы населения Беларуси слегка растут, а вот реальные зарплаты уже начали свое падение несколько месяцев назад». 

При этом, говорит Львовский, беларуская власть, рассказывая по телевизору про экономику страны, решила просто не упоминать о том, насколько все плохо: «В Беларуси так было, в принципе, всегда, но с началом войны этот тренд стал намного объемнее. Стратегия заключается в том, что даже при неблагоприятном объективном фоне можно создавать благоприятные ожидания экономических агентов. Если мы посмотрим на все интервью официальных представителей экономического блока, увидим только позитив. Кроме того, сейчас все сильнее закрывается доступ к официальной государственной информации». А «За кадром» власть продолжает огосударствление экономики: «Это, например, попытки жесткого контроля цен, которые, правда, ничем не увенчиваются, и, как мы видим, не способны побороть инфляцию». 

Также Львовский упомянул о более жесткой атаке на банковскую сферу: «Если посмотреть на кандидатов в управляющие советы банков, многие из них вдруг оказываются недостаточно квалифицированными — эти цифры выросли в несколько раз за последние два года». И об огосударствлении инвестиций: «Создается большой аппарат вокруг «Банка Развития», куда перенаправляются почти все свободные деньги. Так Нацбанк разрешил «Банку Развития» выпускать свои облигации на несколько миллиардов рублей. Плюс, была принята довольно опасная на взгляд экономистов схема, по которой деньги, предназначенные для страхования вкладов в обычных коммерческих банках, перенаправили в облигации «Банка Развития». 

Львовский говорит: «Война — это или самое важное событие в современной истории независимой Беларуси, или, как минимум, одно из самых главных.

Мы еще далеко от дна этого кризиса, но, судя по цифрам, которые видим уже сейчас, все экономисты сходятся во мнении, что за ближайшие два года ВВП опустится на 10%, после чего рост беларуской экономики упадет до половины процента в год.

Проще говоря, Беларусь откатится на десять лет назад, а затем у нас будет такой потолок роста, что мы едва ли догоним по развитию соседние страны — Польшу, Украину, Литву и так далее». 

Вместо вывода 

Трекер перемен не радует, потому что описанные экспертами перемены в большинстве своем скорее плачевные. Экономический кризис, вызванный войной и санкциями, может откатить Беларусь до времен, когда в Минске работало пять магазинов и еще никто не говорил про зарплату даже «попиццот». Лукашенко, заслуженно не получив конструктивного диалога с Западом, может продать суверенитет Москве, сделав Беларусь подконтрольной Кремлю. Между «ябатьками» и сторонниками перемен внутри страны и вовсе может случиться конфликт, в котором уже не будет цветов, но задействуют оружие и опытных солдат. Но есть и хорошие новости: влияние Тихановской на международной арене растет, и, если Лукашенко проиграет Беларусь, мировые лидеры начнут звонить уже ей. Это в свою очередь усилит уверенность беларуских диаспор в том, что про них никто не забыл, и Беларусь будущего продолжат строить — но пока за рубежом. Да и внутри страны останутся партизаны, которые продолжат держать силовиков в тонусе, ежедневно сливая полезную информацию независимым СМИ и телеграм-каналам. 

К слову, если вы хотите, чтобы таковые остались хотя бы в беларуской эмиграции, поддержите KYKY — подпишитесь на наш Patreon, чтобы у всех беларусов был шанс читать медиа, которое, в первую очередь, пишет о них.