Этого парня зовут Лев. Показывать свое лицо прессе он не хочет, зато с готовностью рассказывает, зачем сделал несовершеннолетней операцию. По образованию Лев – штукатур, специализируется на бодимодификациях, лицензии не имеет. Лабиопластику он делал в первый раз, без опыта и ассистента. «Народная газета» заявляет, что раньше индицентов с подпольными операциями в Беларуси еще не было, «впрочем, в милиции полагают, что подобный случай не первый, просто дело не заходило так далеко». Естественно, в стране хватает нелегальных мастеров, делающих шрамирование, сплиттинг, имплантацию и ампутацию. Если человек, желающий удалить пупок, обратится в больницу, на него в лучшем случае взглянут как на идиота, в худшем – отправят к психиатру. В труде Е. А. Галкиной и А. В. Дегтярева «Отклоняющееся поведение и аутоагрессия у несовершеннолетних с модификациями тела» авторы утверждают, что склонность к радикальным изменениям продиктована низкой самооценкой, инфантильностью и аддиктивным поведением.
Лев – своего рода знаменитость в родном городе. Выделяется из толпы благодаря раздвоенному языку и огромным тоннелям в ушах, сосках и пупке. Несмотря на пугающую внешность, он не производит впечатления коварного вивисектора. Скорее похож на выросшего, но так и не повзрослевшего ребенка.
«Хочу идти против всех»
«У меня всегда были проблемы со связью с внешним миром: общение с одноклассниками не складывалось, не было друзей во дворе и даже на тренировках по плаванию. Но мой брат был не такой, как все. После поступления в минский университет он отрастил волосы, сделал себе пирсинг, из-за чего ссорился с родителями – они жуткие консерваторы и совкового воспитания люди. Брат со мной не общался, но я слышал иногда его музыку – типа S.O.A.D, Korn, Limp Bizkit, Deftones. Помню, мама однажды очень испугалась, когда увидела, что во время игры с сестрой я прицепил себе на ухо колечко из медной проволоки. А я даже забыл про него, совсем перестал чувствовать. Отец как-то обмолвился, что если у меня появится татуировка, то я не смогу приблизиться к Барановичам даже на двадцать километров. В итоге я начал думать, что хочу идти против всех, решил доказать, что парень с проколотыми ушами может быть умным, образованным, сильным, добрым человеком. Первую татуировку я сделал на мизинце правой руки – это было название моей любимой группы «Korn», которое я прятал под кольцом.
Я сделал себе прокол левой мочки уха в 15 лет у своей подруги в деревне. Долго это скрывал, из-за чего заживление протекало сложно. После пирсинга мочек и еще четырех проколов ушей я перед поступлением в университет решил еще добавить: сделал пирсинг крыльев носа – одновременно левый и правый. Слезы текли ручьем. Потом, уже учась в Гомеле, сделал пирсинг языка для доставления удовольствия своей девушке. Спустя полгода решился проколоть соски – это было незабываемо больно. Родители по-прежнему протестовали против моих длинных волос, модификаций тела. Когда я приезжал домой, все вынимал и прятал, ведь мне на тот момент было еще 17. Потом я записался на тайский бокс, потому как и на улицах стал встречать агрессию от абсолютно незнакомых людей. К концу первого курса я решил расстаться с некоторыми разонравившимися проколами: нострилом, пирсингом губы, пирсингом шеи, который находился сзади, из-за тренировок и неаккуратных движений не заживал. Таким образом, с 15 лет я нарушал все правила моих родителей и до сих пор доказываю всем, что это была не мода или глупый протест, а мое убеждение и мой выбор. Мне уже 24 года, а я не останавливаюсь на достигнутом.
Люди на меня реагируют по-разному: кто-то смеется, кто-то говорит гадости, а кто-то желает проявить агрессию посредством рукоприкладства, но это редко – из-за камер видеонаблюдения. Чаще всего, чем меньше город, тем больше непонимания. А в больших городах видали уже многое, им просто некогда обращать внимание, люди спешат и могут даже ничего не заметить... Все еще зависит от украшений, которые я использую, и от одежды (прическу и «большие уши» можно спрятать под шапкой). Был случай: я стоял на светофоре на красный свет, и увидел, что из-за угла выезжает троллейбус.
На первом сиденье сидела бабушка лет 70, вся седая. Она увидела меня – с большими открытыми тоннелями, босиком – и показала мне большой палец, очень искренне улыбнулась.
В ответ я показал тот же жест и пошел дальше по делам. В Минске больше людей с разной внешностью. Есть такие, которые с легкостью могут меня переплюнуть. У меня просто не хватает средств на такое. Увлекаюсь больше тем, что более доступно и требует меньше денежных затрат.
«Для кого-то и силиконовая грудь – это безумие»
Первый раз я сделал пирсинг другу, когда мне было 16 лет. Он заставил меня проколоть ему бровь булавкой. Я очень долго не соглашался, но потом подумал и решил, что мне это нравится. И еще проколол однокласснику мочку уха, но уже специальной иглой. Поступив в университет и переехав от родителей, я стал заниматься пирсингом – колол всем и всё. Работал бесплатно, ради удовольствия, фотографировал свои работы. А в 18 лет я заплел себе дреды и начал их плести другим людям. Я не работаю на официальной работе уже давно. Решил, что буду зарабатывать лишь тем, что мне действительно нравится: делаю пирсинг, различные бодимодификации, плету дреды. С 2014 года уже профессионально. Пришел к этому посредством личного знакомства с другими мастерами, чтения в интернете, а также приобрел себе «Энциклопедию пирсинга». Нет, я не ходил ни на какие курсы, их для бодмода недостаточно. Самостоятельно читал анатомию, разговаривал с мастерами и пару раз присутствовал при кое-каких процедурах, а один раз ассистировал. Есть ли хирурги, занимающиеся бодмодом в Беларуси? Насколько мне известно, именно с образованием хирурга – ни одного. А просто с медицинским образованием – один или два.
Во время бодимодификаций где-то риск есть, а где-то – отсутствует. Например, если ты разрезал ухо и не смог его сшить, самое страшное – у человека будет некрасивое ухо. В других процедурах возможен летальный исход. Страховки как таковой не бывает… Самые безумные идеи в бодмоде? Ампутации делают, то же удаление пупка схоже с ампутацией. Смотря что является для вас безумием. Для кого-то силиконовая грудь – это безумие. Но, помню, один парень себе отрезал нос, вживил пару имплантов в лицо и забил его татуировками, чтобы быть похожим на одного из героев комиксов Марвел…
Ассистенты присутствовали на моих предыдущих операциях (до неудачной процедуры лабиопластики) по удалению пупка. Одна из ассистенток была уже с удаленным пупком, так что у нее опыт имелся. В тот раз все делалось исходя из анатомических особенностей.
С той девушкой мы познакомились примерно год назад благодаря общим интересам: татуировки, пирсинг, эльфийские уши, разрезание языка, большие тоннели в ушах. Общались сначала в социальной сети, а потом и лично в Бресте. Ей не нравился размер ее малых половых губ, она считала их очень не привлекательными и комплексовала по этому поводу. Мое мнение – они действительно выглядели «не айс», как будто она женщина в возрасте. Профессиональные хирурги берутся только за совершеннолетних – я почти до самой процедуры не знал, сколько ей лет, выглядела и вела она себя не как 16-17-летняя. Понимаете, есть высокий уровень стеснения перед незнакомым человеком – хирургом. Почему она обратилась ко мне? Сложно сказать, это ведь у нее в голове, а не у меня. Я могу отвечать лишь за себя. Конкретно такую операцию я делал впервые, но принцип знал из общения с другими мастерами и по информации из интернета.
«Если общество или сама девушка считают, что меня нужно посадить в тюрьму, то я готов сесть»
Я занимаюсь пирсингом и бодмодом. Делал дважды удаление пупка – процедуру куда сложнее, чем лабиопластика, и около десяти раз зашивал людям тоннели – это пластика ушей. Был уверен, что справлюсь. Лабопластика – процедура относительно сложная. Нужны зажимы, определенная анестезия, шовный материал, иглодержатель, ну и все остальное... Анестезия производится чаще всего местная. В студии, а точнее, в том конкретном помещении, были абсолютно все условия для проведения данной операции. Проходило все удовлетворительно, кроме того, что клиент не ел весь день, что меня огорчало. Длилась процедура примерно три часа, было наложено не менее 25 швов на оба разреза. После процедуры, так как анестезия быстро «отпустила», я дал девушке болеутоляющее. Еще примерно час она находилась под моим наблюдением. Кровотечение прекратилось после того, как я закончил, но возобновилось, когда она встала и начала двигаться, чтобы одеться. Я предложил ей прилечь, а после решил наложить еще несколько швов, но она отказалась. По ее словам, все было в порядке, и она даже шутила и реагировала на мои шутки, несмотря на то, что ей было больно и неприятно двигаться. Кровотечение наблюдалось, но не такое сильное, чтобы беспокоиться. Я предложил ей остаться под моим наблюдением в студии на ночь, но она отказалась и попросила вызвать такси. Я его вызвал и, чтобы она совершала меньше движений, отнес ее на руках, примерно 25 метров, в машину, дал денег на такси, после чего она уехала. Мы еще договаривались, что на следующий день я приеду и привезу ей необходимые средства по уходу.
После этого мы переписывались. Она написала, что в больнице. Я пытался узнать, что и как, постоянно пытался позвонить, но она отключала телефон и не поднимала. Я писал большие сообщения, а она – пару слов, из которых мне было мало что понятно. Через шесть дней она добавила меня в черный список в ВК и попросила своего на тот момент парня, чтобы он позвонил и сказал мне, что она не хочет со мной разговаривать. Уже на восьмой день мне позвонила участковый. Я приехал в Брест, составили протокол – я написал все, как было, до малейших деталей. И вот, с тех пор я ничего не слышал ни от девушки, ни от ее родителей, ни от ее уже бывшего, ни от участковой. Я прислал ей сообщение, в котором прошу прощения и очень хочу извиниться лично перед ней, но пока такой возможности мне не дают. Если общество или сама девушка считают, что меня нужно посадить в тюрьму, то я готов сесть. Но я никого не принуждал, как об этом пишут в гребаной прессе, и я рассказал ей обо всех рисках пред процедурой. Она понимала, на что шла. Если в нашей стране можно заниматься сексом с 16 лет, то и на такие процедуры человек имеет право решиться. Тем более она меня убедила, что ее родители знали об операции и были не против. Буду ли я снимать в суде пирсинг? Нет, конечно же!