В Беларуси постоянно происходят казусы: только тебе начинает казаться, что ты накопил экономический жирок, можешь инвестировать в новый гимнастический зал и перейти на следующий виток развития, как курс рубля падает. После очередной девальвации в 2011 году я принял решение покорять страны с более стабильной экономикой. Сейчас смотрю назад и понимаю, что если бы уже вложился в большое помещение и сделал ремонт, то деваться было бы некуда – я бы остался здесь, и у меня не было бы того ценного европейского опыта, который есть сейчас. Так что все произошло как нельзя лучше: сейчас у нас три филиала клуба «Маугли» в Норвегии и 18 филиалов на родине, с сентября выходим на рынок Литвы.

Как я стал тренером и решил открыть свою школу гимнастики

Я спортсмен, с пяти лет провожу практически все время в зале спортивной гимнастики. Был и в составе национальной команды, заработал медали на международных соревнованиях. У нас в училище Олимпийского резерва был жесткий график: подъем, тренировка, школа, опять тренировка. С 7 утра до 21 вечера твой день был расписан, ты жил по часам. Когда это закончилось, настал другой этап: мы стали сами хозяевами своей судьбы. Кто-то выбрал лениться, смотреть сериалы и жить по накатанной: дом-работа-дом. Но для достижения результата нужна большая работа: развиваться самому, поддерживать коллег, учиться правильно общаться – это выходит за рамки общепринятого восьмичасового рабочего дня.

В какой-то момент я понял, что нужно брать себя в руки: становиться тренером и открывать собственную школу. Еще подростком я чувствовал, что в спортивной гимнастике есть проблемы. Если в советское время детей в залы гимнастики приходило огромное количество и тренер выбирал десять самых лучших из сотни, то со временем поток иссяк, и стали брать всех подряд. А в нулевые так и вовсе дети сами не приходили – за ними бегали тренеры. Кроме того, требования приема в СДЮШОР (спортивная детско-юношеская школа олимпийского резерва – прим. KYKY) очень высокие.

Шестилетний ребенок, приходящий в школу олимпийского резерва, должен уметь подтягиваться, прыгать и бегать.

При этом до 6 лет никто детьми серьезно не занимается. Так мне пришла идея создать спортивный клуб, куда бы брали с 4-5 летнего возраста и младше. Концепция была простая. У каждого бассейна есть «лягушатник». Так вот, и я стремился, чтобы у каждого СДЮШОР был свой «мауглятник» – зал для занятий поближе к спальному району, чтобы родители малышей не тратили время на поездки в центр.

Как максималист, я мечтал все сделать на высшем уровне: разобраться во всех аспектах педагогики и строить тренировочные процессы так, чтобы добиваться результата, не ломая психику ребенка. Например, для гимнаста нормально сидеть на шпагате, но дети не любят это упражнение. В СССР детей часто просто брали и растягивали. Слезы, боль, негатив – но уже через месяц ребенок сидит на шпагате. Хотя в этот момент в нем зарождаются первые ростки ненависти к гимнастике. Если педагогические задачи решать путем насилия, то дети к подростковому возрасту уже терпеть не могут спорт. И многие тренеры по-прежнему считают, что невозможно дойти до Олимпийских игр с улыбкой на лице. Для меня это возможно. Я до сих пор благодарен своему тренеру, Владимиру Тарану, который сейчас живет в США. Видел, что у нас в зале можно было получить подзатыльник от другого тренера, причем такой, после которого делаешь сальто вперед – за дело, но все равно как-то жестковато. А мой тренер был мудрым, и я замечал контраст. Задумывая «Маугли», я сделал ставку на другой подход к детям. Клуб – это стая. Тренер – вожак и друг, он с детьми «одной крови».

Как я переехал в Норвегию

Перед переездом в Норвегию я полез в интернет (благо, знаю языки). Нашел объявление о поиске тренера, подал резюме, приехал на просмотр, и меня в первый же день взяли на работу. Подписал контракт, и, работая тренером, параллельно изучал норвежское законодательство и язык (восемь часов – тренером, потом – курсы языка). Что обычно делает эмигрант? Абстрагируется от местной реальности и живет «по-русски»: салат «горошек», водка и русскоязычные друзья. Моей задачей было принять норвежскую реальность и раскрыться в ней по-новому.

Когда я только приехал в Норвегию тренером, наш клуб был на последнем месте из всех норвежских клубов. Помню, я стоял красный, как помидор, когда мы заняли 32-е место. А родители в восторге, обнимают своих детей и говорят: «Какие вы молодцы!» У меня в голове вообще ничего не сходится – как можно обнимать, если ничего не сделали? Но у норвежцев другие ценности. Они считают, что все равны, и если ты одному ребенку подсказываешь больше, чем другому, тебя как тренера осуждают. Ты должен одинаково уделить 30 секунд одному и 30 другому. При этом родители сидят на балконе и контролируют этот момент: считают, сколько раз назвал имя ребенка, кому улыбнулся, а в чью сторону брови нахмурил. Сегодня в Национальной команде пять человек из десяти – это мои ученики. Но добиться уважения европейских коллег было непросто – уехал я шесть лет назад. Мне было 28.

Ментальная разница между норвежцами и беларусами

Норвежцы любят выпить. Не меньше, чем беларусы. Но если мы едем на соревнования, норвежский тренер пить не будет. Или выпьет бокал вина и ляжет спать, в то время как русскоязычный тренер может всю ночь гулять, а потом выйти на помост с красным лицом и перегаром. Ты никогда здесь не увидишь пьяного за рулем – процентное соотношение пьяных лихачей в скандинавских странах значительно ниже, чем у наших земляков. В норвежцах присутствует какая-то внутренняя порядочность. И если в Беларуси все построено по законам классического панибратства: нет жесткой дисциплины, тренер забывает о том, что не может давать советы директору, то в Норвегии этого нет. Когда я жил в Беларуси, мне это казалось нормальным, а по приезде сюда выяснилось, что существует уважение к вышестоящим. Тут двери всех офисов открыты, но ты не можешь зайти просто в гости, если у тебя нет вопроса по работе. Не имеешь права отвлекать человека, который работает, – ты должен ценить его время, внимание и энергию.

С другой стороны, работать с норвежскими учениками – это настоящий вызов. Они более свободны и делают, что хотят. Шестилетний ребенок может прийти на тренировку и сказать тренеру: «Мне невесело, Анатолий». То есть он пришел не тренироваться, а развлекаться, у него внутри все должно дребезжать от восторга – вот такая парадигма, и родители ее поддерживают.

На самом деле, в гимнастике добьется успеха только демонстративная личность. Человек должен любить выступать так, чтобы на него все смотрели.

Спортсмену, который стесняется публики, вряд ли будет легко в этом виде спорта. А еще ребенок должен быть легкий и сильный, и оба его родителя не должны быть выше 170, потому что иначе ноги касаются пола, когда гимнаст работает на брусьях, кольцах или турнике. Сила, скорость и легкость – вот три главных качества гимнаста. Если у ребенка есть взрывная реакция, и он прыгает хорошо, то этот человек сможет выжить. Потому что если мой тренер делал одно сальто, то я уже делаю два. А новое поколение гимнастов на международных соревнованиях уже делает три сальто, и возможно, тем малышам, которых мы сейчас растим, придется уже делать четыре. Сама суть Олимпийских игр – каждый раз расширять диапазон человеческих возможностей и устанавливать новый рекорд. Быстрее, выше, сильнее – ты должен работать больше, лучше и умнее, чем предыдущий олимпийский чемпион. Выигрывает тот, кто готов платить эту цену и идти по грани, не зная, поставишь рекорд или получишь травму. В принципе, бизнес строится по тем же законам. Ты каждый год должен работать лучше, чем в прошлом. Если ты не работаешь лучше, твои издержки растут, и тебя скоро переплюнут конкуренты. Все руководители понимают: чтобы выпустить очередной продукт, надо спать мало, нужны воля и пахота. Готовы к этому? Будет успех. Не готовы – останетесь наемным работником и будете плестись в хвосте чужой игры.

Кому оставить бизнес перед отъездом, чтобы твоя компания осталась на плаву

Перед отъездом я четко настраивал коллегу Екатерину Русецкую на функцию управления. Я не рассчитывал на человека со стороны. Это была целенаправленная работа по «выращиванию» директора изнутри. Я рассчитывал на один год, а заняло это три года. Когда я уехал, долгое время сохранялось ощущение того, что ты сидишь на шпагате: одна нога в Норвегии, а другая в Беларуси. И, находясь в этой позе, ты контролируешь, воспитываешь, вдохновляешь, проводишь семинары. Пройдя ломку в Норвегии, я сейчас уже могу сказать, что обогащаю «Маугли» европейской культурой. Я не бросил родину, не предал – просто расширил свои границы. Первая половина дня у меня посвящена клубу «Маугли» в Беларуси, вторая половина – Норвегии. Какие-то дни я уделяю Москве, где мы в 2009 году начали производить чешки. В Беларуси этот бизнес пошел не очень, а вот в России чешки разлетаются хорошо, и эти деньги помогают нам выживать, потому что «Маугли» – это все-таки не совсем бизнес.

Несмотря на то, что меня уже нет в оперативном управлении, каждый понедельник у меня совещание с постановкой целей команде. Есть скайп, мессенжер и вайбер, которые позволяют нам быть на связи и оперативно решать задачи со всеми филиалами. Более того: мы потратились на базу данных, которая позволяет в онлайне существенно контролировать и автоматизировать работу клуба. Плюс к этому я обязательно контролирую философию бренда, потому что чем больше мы разрастаемся, тем тяжелее становится контролировать качество, особенно где-нибудь в Молодечно или Барановичах. В глубинке люди не разбалованы клиентингом и рады уже тому факту, что ребенок занимается спортом. Раз в полгода я общаюсь лично с каждым сотрудником своей компании. Понятно, что когда я только внедрял эту практику, люди относились с осторожностью: «А чего это от меня шеф хочет? Звонит откуда-то из Норвегии и «нагло» смотрит в этот экран – чем я провинился?» Я весь январь и август просто общаюсь с людьми, записывая промахи. Потом делается анализ, совещание, и выстраивается план работы.

Вместо вывода

Почему у Беларуси за последнее время нет медалей в спортивной гимнастике? Надо иметь в виду, что все великие державы имели периоды взлетов и падений (Япония, США, Россия). Горько признавать, но наша государственная система буксует по управленческим и тренерским кадрам. Наверное, нашей ассоциации гимнастики нужно налаживать контроль выполнения поставленных задач, обучать директоров и тренеров. Здесь все, как в бизнесе: нужна стратегия развития, нужно меняться. Я сам вспоминаю свой опыт шестилетней давности. Когда случается прокол, ты говоришь: «Это рынок такой. Нужно потерпеть, и оно сейчас само рассосется». Сейчас я понимаю, что любая проблема – мой управленческий прокол. Не может быть иллюзии о том, что страна плохая или кто-то тебе мешает. В любом случае мы должны работать и показывать хороший результат. Вне зависимости от состояния экономики. В конце концов, в Норвегии тоже сейчас кризис. Валюта в данный момент упала на 30%. Только разница в том, что здесь никто не выходит на площади.

Все сидят и работают, а реакция на кризис такая: «О, крона упала – наконец-то к нам туристы поедут, а то им дорого было». Они на все смотрят позитивно. У нас же, когда падает рубль, бизнесмен уходит в запой. Беларусы любят поныть, это ведь легче, чем менять себя.

Меня очень вдохновляет Илон Маск, который создал «Тесла» – автомобиль, запоминающий спящие полицейские на дороге и обновляющийся в гараже через вай-фай. Это будущее, которое уже ездит по улицам. Правильно делают беларуские дизайнеры, бизнесмены и рестораторы, которые ездят по миру, вдохновляются, а потом пытаются приложить свои знания к реальности. Куда ни копни, всегда найдешь, что совершенствовать, – садики, школы, медицину, спорт, банковские услуги. И не нужно сидеть и ныть в гараже о том, что страна плохая. Надо просто ее любить и привносить в нее лучшее, что есть у тебя, в Европе и мире.