«Если у Кати и Вовы будет хороший секс, они станут добрее, работоспособнее и сделают кучу дел. Вова, размазанный страстью, которого Катя довела до состояния раненого животного, не принесет обществу никакой пользы». По мнению Сони Белоручкиной, живая природная страсть дискредитировала себя. Именно поэтому мы все занимаемся только сексом.
Секс — это мутация, выдуманная для того, чтобы человечество продавало вибраторы и стринги с бусинами, чтобы красотки на плакатах рекламировали мыло и новинки автопрома. Сегодня мир делает кассу исключительно на сексе: штуке, которую по хорошему замечать не нужно. На деле интересного в сексе не больше, чем в прогнозе погоды. Ураган, штиль или засуха — все зависит от того, как сложились звезды прошлым вечером. Секс меняет гормональный состав организма, и после него тебе в течение нескольких дней не хочется никого убивать. На этом благая роль секса заканчивается. Говорить о нем с пылом и жаром можно разве в том случае, если ты жрал полгода бутерброды в виде «порнхарб», а потом тебя пустили за праздничный стол.
Из настоящего в мире есть страсть и нежность. Страсть - это тот случай, когда ты смотришь на двух людей и думаешь, что этим двоим будет хорошо в койке — потому что от их присутствия в атмосфере на расстоянии метра воздух электризуется. И ты хочешь им сказать: любите друг друга, идиоты, потому что жизнь начинается там, где страсть. Но взрослым людям не нужна эта опасная, разрушающая организм подростковая штуковина. Страсть — это убийство друг друга, сладкая и бессмысленная игра на нервах. Мы помним все эти невменяемые истории героев, которые от избытка чувств кидаются под поезд. А поэтому предпочитаем не иметь со страстью дела. Страсть дискредитировала себя, как революция, которую мы изуродовали собственным страхом до неузнаваемости.
Именно страсть движет человеком, а не синтетический ее аналог — секс, не менее навязчивый, чем реклама «кока-колы». Ты понимаешь, что от этой дряни тоже крошатся зубы и выпадают волосы, но тебе непременно нужно проснуться с девицей 24 лет от роду в одной койке — а как иначе стать красивее и моложе? Секс прекрасно упорядочивает общество. Если у Кати и Вовы будет хороший секс, они станут добрее, работоспособнее и сделают кучу дел. Вова, размазанный страстью, которого сука Катя довела до состояния раненого животного, не принесет обществу никакой пользы. Секс загоняет нас в ярмо, поддерживает стерильную стабильность. В сексе нет мудаков, мерзавцев, там вообще нет ничего живого, только пластиковый имитатор чувств, от которого тем не менее заводятся дети - то есть природе на наш психический комфорт плевать с высокой колокольни. Со временем мы от своих детей туда же и сбегаем — в секс.
Если страсть — это натурпродукт, то секс легализирует нашу трусость. Мы трахаем все, что движется, и тяготимся наутро чувством вины. Мы не даем шансов ни любви, ни нежности, ни страсти, потому что только секс дает нам возможность так ничего и не узнать друг про друга.
Чтобы не было путаницы в терминах, возьмите кинематографические аналоги. Страсть — это «Бойцовский клуб» или фильмы Педро Альмодовара, то есть тот же самый секс, но тебе им нравится заниматься слишком сильно. Перед страстью человек беззащитен. Тут как на войне проявляется все дерьмо души: ревность, скандалы, жадность и страх. У нежности диапазон разрывается от «Касабланки» до фильма Кустурицы «Черная кошка, белый кот». И только секс - это тупой сериал, безопасный для мозгов и стерильный, как марлевая повязка в период эпидемии атипической пневмонии. Ты не ткнешь в больные места, не поднимешь запрещенную тему - секс вообще никак тебя не меняет.
С настоящей животной страстью к ближнему жить некомфортно. Она вышибает тебя, как пуля из старой реальности, заставляет сломать все, о чем мечталось. Все, ты новый. Тебя прежнего нет. Ты даже о сексе больше не думаешь. Ну, какой секс, если все рухнуло к чертовой матери? Нет, конечно, тухлая резиновая уточка в океане рано или поздно поплывет, и ты вцепишься всей пятерней в круг безопасности: посмотрите, у меня есть секс, ура! И загвоздка лишь в том, что жизнь человека длиннее, чем страсть к одному мужчине или одной женщине. А потому нужно выбирать, что лучше: пять минут в раю и горькая расплата или пожизненный чувствозаменитель, от которого ни жарко, ни холодно.
Конечно, в ситуации выбора лучше сдохнуть со скуки, согласившись на секс с первым встречным, — только из страха перед реальной жизнью мы славим секс, да пребудет имя его во веки веков.