«Лучший способ адаптироваться — познакомиться с местными». Про эмиграцию и тиндер

В Литву я переехал весной 2021 года. Эмиграцию не планировал, денег специально не откладывал, работу за границей не искал. В один день просто предупредили, что мною заинтересовались и надо уезжать, пока не поздно. Собрался на адреналине и в Вильнюс. Туда после 2020-го перебрались мои близкие друзья. Обещали принять на первое время и помочь влиться в местную тусовку. Шенген на три года — вот весь мой уровень готовности к переезду. Долго оставаться с друзьями в их однушке не хотелось, поэтому начал искать жилье, как только пришел в себя после шока. По итогу потратил на квартиру почти все накопления.

Работу не искал: не было сил и понимания, за что браться. Да и не хотелось верить, что нужно все начинать сначала. Друзья поддерживали и морально, и материально. Водили меня в «беларуские» места, знакомили с другими эмигрантами и часто звали к себе на завтраки-обеды-ужины. Все это было мне жизненно необходимо, но угнетало до одури. Решил, что сначала нужно привести менталку в порядок, смириться с эмиграцией, а потом уже работу искать.

Подумал, лучший способ адаптироваться — познакомиться с местными. А где это делать, если не в тиндере? Скачал приложение, смахнул пыль со своей анкеты и начал свайпать вправо всех более-менее прикольных парней от 25 до 35. С очень молодыми было бы скучно, а со взрослыми — неловко. Мне тогда 24 было. Друзья шутили, что в моей ситуации возрастной диапазон нужно настроить на 50+, чтобы искать папика. Я говорил, что ни за что на такое не пошел бы. А потом мэтчнулся с одним литовцем.

«Я попытался взять его за руку, но он сказал: Грешно так делать». Про первое свидание

Это был красивый высокий парень. Судя по фоткам, много путешествовал. Решил ему написать. На мое «hello» он ответил по-русски. Я удивился: имя у него литовское, -ас на конце. С обсуждения языков и начался наш разговор. Так я узнал, что у него русскоговорящая семья. Общение продолжилось мило, и мы быстро перешли в инстаграм. Полайкали друг другу фотки, попереписывались и договорились на свидание. Он позвал меня в Паупис — не самое дешевое место, особенно для моего бюджета.

При встрече я попытался его обнять, но он отшатнулся и пожал мне руку. Я подумал, странно: двухметровый бугай, а стесняется. Нашли место, и он говорит мне: «Заказывай, что хочешь». Я был очень голоден, но хотел произвести впечатление и поэтому заказал только коктейль. Парень взял сидр и что-то поесть. Мы мило общались о работе, увлечениях, о Беларуси и Литве. Никаких «красных флажков» у этого парня я не заметил. Только напрягало, что он совсем не тактильный. Я пытался как-то дотронуться до него, посмотреть в глаза, но он был как каменный и отводил взгляд. Он взял себе еще сидра — я присоединился. Потом еще раз и еще. Разговор шел легко, нам обоим вроде было комфортно, но никакой физической близости не было. Чем больше я пил, тем сильнее меня злила его холодность. Хотел привлечь его внимание, но все без толку. Подумал: «Ну ок, тогда хотя бы выпью нормально на халяву». По итогам вечера на моем счету были один коктейль, шесть бутылок сидра и ноль прикосновений.

Парень мне понравился: красивый, с кучей интересных историй, работает в айти. Да, с выражением чувств у него проблемы, но, может, он просто боялся осуждения: литовцы довольно гомофобные. Потом он предложил проводить меня до дома. Я обрадовался: он хочет остаться наедине и тогда уже стесняться не будет. Мы разговаривали всю дорогу, и я заметил, что он постоянно упоминает бога — например, говорит «боже правый», «господи помилуй», «о боже». Я подумал, что мне из-за алкоголя так кажется, фокусируюсь на этих фразах. Подошли к моему подъезду, я попытался взять его за руку, но он ее убрал, улыбнулся и сказал: «Грешно так делать». Я чуть слюной в него не брызнул со смеху. Он улыбнулся и сказал, что у него есть принципы, от которых он не хочет отступать. Так мы и распрощались.

«Его отец — православный священник». Про особый взгляд на религию

Утром я открыл инстаграм и увидел сообщение от этого парня. Он предлагал встретиться. Договорились сходить на ужин в какой-то ресторан. Отлично, можно будет есть и не стесняться. Весь день я ничем не питался: скоро нужно было платить за квартиру, так что пытался экономить, как мог. Вечером встретился с моим кавалером и наелся за его счет до отвала. Сначала скромничал — заказал одно дешевое блюдо — но потом голод пересилил вежливость. Во время ужина мы снова мило общались, вспоминали какие-то истории из жизни. Я пару раз попытался до него дотронуться, но он не хотел, и я решил не настаивать. Он снова меня проводил, и опять не разрешил себя поцеловать. 

На утро я получил новое сообщение от него. Третье свидание назначили в парке. Он взял еду и напитки, я — себя. Мне все еще хотелось физической близости с ним, но я устал приставать. Спросить напрямую, в чем проблема, было страшно: вдруг он больше не захочет со мной видеться. Поэтому я зацепился за его церковные фразочки (их реально было много, мне в первый раз не показалось). Спросил, почему он так часто их использует и всерьез ли воспринимает. И тут все встало на свои место.

Оказалось, его отец — священник. Православный. Отсюда и русский язык. В семье девять детей, и он самый младший. Они все очень набожные: регулярно молятся, ходят на все службы, говорят о боге. Естественно, однополые отношения для них — это садомия, за которую надо на костре сжигать. Этот парень не такой ортодоксальный. Он верит в бога, уважает отца и его принципы, но смотрит на все критически. Они с отцом в хороших отношениях, но тот не знает, что он гей. Рассказывать он боится, потому что знает, какая будет реакция. Один из его братьев тоже гей, и он признался. Был огромный скандал: мать плакала, отец ругался. Из дома они его не выгнали, но начали «лечить» молитвами и пыталась перевоспитать разговорами и Библией. По итогу, брат сделал вид, что «исправился».

Я посочувствовал этому парню — мол, мне жаль, что ты рос в таком окружении, наверное, из-за этого боишься проявлять свои чувства. Но он спокойно ответил, что все в порядке, и его отец во многом прав. По логике этого парня, быть геем — это грех, но человек не может это контролировать, так что наказывать за такое нельзя. При этом открыто показывать свою сексуальность — тоже неправильно, и тут уже человек виноват перед богом и заслуживает кары небесной. Я думал, он шутит. Но нет — парень начал показывать мне фотки  церкви, икон и каких-то предметов для богослужения. Я подумал, надо сматываться. Потом посмотрел на еду на покрывале и решил, что могу потерпеть этот бред и поесть. После пикника мы сходили в бар, я выпил за его счет, и потом он проводил меня домой.

Я в ту ночь долго не мог уснуть: не понимал, что делать с этим парнем. Из-за его слов про ЛГБТ никакой симпатии к нему не осталось, наоборот — я его даже побаиваться начал. Ну и никаких отношений или секса тут не светило. С другой стороны, он везде за меня платил, а в моей ситуации это был офигеть какой плюс. Решил, что сам ему писать не буду, но если он предложит увидеться, соглашусь.

«За восемь месяцев он потратил на меня пять тысяч евро». Про финал истории

Парень писал мне регулярно, так что мы стабильно виделись два-три раза в неделю. С каждым разом он нравился мне все меньше, так что наглел я все больше: еды заказывал много, алкоголь брал самый дорогой. Обошли мы, наверное, все бары и рестораны. Мое поведение его вообще не смущало. Он увидел во мне благодарного слушателя и постоянно рассказывал свои «божественные» — во всех смыслах — истории. Так я узнал, что девственности он лишился только в 25  — с парнем, с которым гуглял до меня. Тот его «соблазнил», и он до сих пор не может себя простить. Из-за этого он с литовцами старается не общаться — они слишком «распущенные». Потом были рассуждения про садомию и духовность, про то, как он пытается понять, за что бог послал ему такое испытание — быть геем. Но мое любимое — это его фантазии о сексе в церкви. Он думал, что это отвратит его от мужчин навсегда, но никак не решался попробовать.

С каждой встречей я все больше удивлялся, насколько он повернутый на религии. На первом свидании он ни разу об этой теме не упомянул, да и инстаграм у него вполне светский. В какой-то момент его рассказы начали меня пугать. В них не было чего-то ужасного (кроме отношения к ЛГБТ), но говорил он с нездоровым фанатизмом. Я начал понемногу сливать его, но он дважды помог мне заплатить за квартиру, так что я не смог его кинуть. После этого понял, что уже перехожу черту. Дело даже не в том, что я брал у человека деньги, а в том, что этот человек был мне неприятен и я переступал через себя. 

Я нашел работу. Не самую высокооплачиваемую, но финансовую независимость она мне давала. Начал ходить на свидания с другими людьми. Тот парень продолжал писать мне, и я соглашался на встречу с ним раз или два в месяц, потому что было страшно сказать ему «нет». Думал, он выставит мне чек, сколько его денег я проел и пропил, или проклянет в церкви. С каждым новым свиданием он все меньше рассказывал о себе и о религии. Наверное, почувствовал, что я отдаляюсь и потерял ко мне интерес. Потом он перестал писать, а через месяц после последней встречи заблокировал меня в инстаграме. Вся эта история длилась восемь месяцев. Мы ни разу не целовались и даже не держались за руки, но он потратил на меня очень много денег — точно даже посчитать не могу. Тысяч пять евро, наверное.

Я никогда не видел его в городе, но всегда озираюсь, проходя возле церквей и костелов. Не потому что боюсь его — мне просто стыдно. Я не осуждаю тех, кто живет за чужой счет (на своем примере убедился, что ситуации бывают разные), но не хочу быть таким человеком.