Бейгл с пармской ветчиной – киномагнат Луис Майер
В некотором смысле прошутто является символом благополучия. Таким же, как и жизнь родившегося в Минске Лазаря Меира, которого в США знают под именем Луиса Майера. Как это часто бывает в подобных случаях, будущий основатель «рычащей» империи Metro Goldwyn Mayer и Американской киноакадемии начинал с самых низов – со сбора металлолома. Близко общаясь с простыми американцами, он быстро понял, чего они хотят, и впоследствии дал им это: Бог, Америка, семья. Окруженные детьми и сверкающие белозубыми улыбками счастливые родители с социальных плакатов времен Эйзенхауэра были продуктом воспитания фильмов, созданных корпорацией MGM. При этом Майер всегда старался делать свою работу качественно. Что говорить о шедеврах вроде «Волшебника страны Оз» или «Унесенных ветром», если даже созданный им мелодраматический ширпотреб сегодня смотрится как настоящая классика. Именно Майер стоял у истоков той «фабрики грез», продукция которой распространилась на весь мир. Он неоднократно заявлял, что Голливуд принес мир в Соединенные Штаты, а Соединенные Штаты в мир. В общем-то так оно и было.
Бегл с ростбифом – художник Хаим Сутин
Говяжий ростбиф идеально подошел бы человеку, искавшему вдохновения на знаменитой парижской скотобойне Вожирар, которая чуть позже привлекла внимание и Генри Миллера (правда, к тому времени там уже специализировались на конине). Впоследствии Сутин неоднократно заявлял, что разделанные коровьи и бычьи туши были его лучшими натурщиками.
Он любил эпатировать публику, которая по возможности сторонилась угрюмого и диковатого художника. Никто даже толком не знал, откуда он приехал. Впрочем, и сам молодой человек предпочитал не упоминать родные Смолевичи, где ему пришлось пережить нищету и издевательства. Один лишь Модильяни смог по-настоящему близко сойтись с Сутиным, которого он искренне считал гением. Гений же, балансируя на грани всевозможных «измов», проводил безумные эксперименты с цветом и пугался проезжавших мимо него автомобилей. О родине космополит Сутин практически не вспоминал. Для него, видевшего на улицах Парижа безруких и безногих инвалидов Первой мировой, весь мир был одной большой скотобойней.
Бейгл с лососем – Марк Шагал
Шагал, как благородный лосось, отправился на свой творческий нерест уже будучи зрелым мастером. Однако, в отличие от того же Сутина, он никогда не забывал о своих корнях. Вряд ли будет большим преувеличением сказать, что с отъездом Шагала город на Двине утратил нечто большее, чем просто талантливого уроженца: художник забрал с собой тот старый и давно уже забытый еврейский Витебск с его горемычными синагогами, строгими хедерами и крикливыми базарами. После прихода большевиков все это буйство красок сменилось одним кроваво-красным.
Оказавшись в Париже, Шагал скрупулезно, дом за домом, улица за улицей восстанавливал на своих картинах город, где прошла его молодость. Правда, злая ирония состояла в том, что жил он в квартире, где некогда останавливался Ленин. После себя Шагал оставил работы, которые вошли в мировую сокровищницу искусства, и невероятный в своей бессмысленности вопрос, кем же он все-таки был: беларуским, еврейским, русским или французским художником?
Бейгл с овощами-гриль – Давид Сарнов
Во-первых, его обеденное меню нельзя было представить без овощей, а во-вторых, даже самый жареный факт Сарнов старался подавать без лишнего жира. Он родился в местечке Узляны Игуменского уезда Минской губернии, откуда вместе с родителями переехал в Нью-Йорк. Подрабатывая разносчиком газет на Нижнем Ист-Сайде, Давид мечтал о большем. Ему хотелось научиться чему-то новому и потому он поступил на работу в «Компанию беспроводного телеграфа», принадлежавшую тому самому Маркони. Здесь Сарнова ожидала первая слава: в 1912 году он первым принял радиотелеграмму с тонущего «Титаника» и три дня не отходил от телеграфного ключа, поддерживая связь с идущими к месту трагедии кораблями.
Позже Сарнов предложил своему начальству начать выпуск бытовых радиоприемников и использовать радио для развлечения. Эта идея многим (к примеру, Герберту Уэллсу) показалась глупой, и в итоге ее удалось реализовать лишь спустя несколько лет. Созданная Сарновым Radio Corporation of America произвела настоящую медиа-революцию. Впоследствии Сарнов приложил руку к созданию автоприемников, первых радиотелефонов и, наконец, цветного телевидения. Предприимчивый бизнесмен не мог не привлечь внимания американского правительства, которое неоднократно обращалось к его услугам (медиамагнату даже присвоили звание генерала) в годы Второй мировой войны и во время противостояния с СССР. Сарнов считал эту помощь своим долгом. До конца своих дней он был уверен в том, что рано или поздно средства массовой коммуникации приведут к краху тоталитаризма во всем мире.
Бейгл с ветчиной и сыром – Луис Грюнберг
Простой и демократичный бейгл был бы идеальным решением для того, кто привык жить в бешеном ритме огромного мегаполиса и у кого нет времени наслаждаться вкусовыми изысками. Родители увезли двухлетнего Луиса из родного Брест-Литовска в 1886 году.
В то время царская Россия еще не успела обогатить английский язык страшным словом «pogrom», но Александр III уже начал закручивать гайки в национальном вопросе, чем вызвал первую масштабную волну еврейской эмиграции из Российской империи. Семейство Грюнбергов испило эту чашу до дна – еле держащийся на воде пароход без всяких удобств, унизительный карантин на острове Эллис и грязные эмигрантские кварталы Нью-Йорка, жителей которых Диккенс называл не иначе как свиньями.
Пройдет несколько десятков лет, и здесь, на стыке различных культур, зародится джаз, одним из главных теоретиков которого и станет Грюнберг.
Он считал, что европейская музыка медленно умирает и на смену ей придет именно американский джаз. В 20-е годы ХХ века статьи Грюнберга на этот счет печатали даже в СССР. Помимо теоретизирования он сам активно экспериментировал со звуками, а его «Император Джонс» и вовсе считается краеугольным камнем современной американской оперы. Вся его жизнь была связана с Бродвеем. Наверное, символично, что наутро после смерти Грюнберга на его фортепиано нашли биографию Франсуа Рабле, которая была открыта на странице, где приводились последние слова великого французского насмешника: «Опустите занавес, комедия окончена».
