Музыка

Я олдскульный человек: мне нравятся материальные носители. Поэтому иногда – это стыдное признание, мой тайный порок – глажу помятые обложки своих CD утюгом. Жена смеется, а для меня это важно и приятно. Есть маньяки, которые составляют каталоги, списки коллекций. У меня такой болезни нет, но если скажу, что дома около трех тысяч дисков – это не будет преувеличением. Я помню, где купил каждый, сколько в тот момент было выкурено и выпито. Материальные носители – не просто болванка, это куски жизни, твоя личная история. Я охочусь за CD везде, где только бываю. В Португалии, Италии, Берлине есть отличные лавки. Как-то в музыкальном магазине Будапешта увидел майку с классной надписью «I'm still buying records». Хотел купить, но ее у меня увели.

Мне нравится искать не только конкретные вещи, интересно поймать что-то локальное. В Порто я всегда роюсь в португальской музыке. Как и в Венгрии стараюсь найти шикарный архивный венгерский рок-н-ролл, половину которого я точно еще не слышал. У меня в Неаполе был жуткий случай: идем по местному рынку и слышим сумасшедше прекрасный блатной хулиганский шансон. Пока я дохожу до лотка – запись уже продана! И как ее теперь искать? Таких потерянных возможностей очень жаль, но они только украшают мой последовательный занудный поиск правильного контента. К сожалению, у нас магазинов с аудио практически не осталось, а ведь это моя культурная родина. Поэтому что-то приходится заказывать в интернете. Мой верный друг и подельник – «склад треков» z1.fm. Но туда хорошо идти, если знаешь, кого хочешь найти. Для меня сетевые ресурсы – вещь вторичная, банальное хранилище информации, куда я обращаюсь по надобности. Сейчас информацию о музыке получаю из рецензий на AllMusic и журналов типа британского Mojo и Uncut. А закрытие русского Rolling Stone оказалось почти личной драмой.

Музыкальный вкус меняется постоянно, новости поступают непрерывно. Но думать, что новая музыка – лишь та, что была издана в 2019-м, наивно. Какого черта! Новая музыка – та, которую я недослушал в 1969-м или 1994-м. 

Ротация персонажей идет постоянно. Недавно я открыл для себя фантастического Кевина Айерса. Через фильм «Внутри Льюина Дэвиса» братьев Коэнов нашел Дэйва ван Ронка – акустического блюзмена с сумасшедшей энергетикой не хуже Тома Уэйтса. А я жил и не подозревал о его существовании! Поэтому с энтузиазмом разбираю богатейшие залежи предыдущих десятилетий и стабильно расширяю клуб музыкальных приятелей.

Я выбираю не плейлист, а компаньонов – друзей, с которыми хотел бы выпить.

Первым, в начале 70-х, в клуб попал очкастый циник Джон Леннон, который после The Beatles не выпустил почти ничего стоящего, но как персонаж остался прекрасным. Потом пришли Боб Дилан, Стив Харли, Джими Хендрикс, джазеры Билл Эванс, Коулмен Хоукинс и Чет Бейкер, Дэвид Боуи. У нас шикарная компания! Прелесть ситуации в том, что эти ребята всегда со мной и мне не обязательно им улыбаться и думать, как они отреагируют на рецензию. Это и есть реальное активное движение в культуре: фактически ты выбираешь не комфортный фон, а то, с чем тебе кайфово и вкусно.

 
В моем ноутбуке встроен плеер для дисков, а дома стоит такая немодная вещь как DVD-проигрыватель. Есть переносной CD плеер, который я беру с собой, когда хожу в музыкальный клуб на Тракторном. В городе музыку не слушаю, мне это не нужно – вокруг и так звуков хватает. Хотя в конце 90-х, когда только появились кассетные плееры, мне жутко нравилось ездить с наушниками в переполненных трамваях. Сейчас не могу представить, как можно дегустировать музыку, двигаясь по Зыбицкой или жуя хот-дог на Октябрьской.

В моей музыке для души мало рандома. Помню, как-то заходил в гости к приятелю из Вильнюса. Он с порога включил сетевое радио с джазовым каналом. И сказал, что ему неважно, какой трек и кто играет – все хорошие. По-моему, это путь слабых. В такой ситуации мы доверяем свое музыкальное сопровождение третьему лицу. И музыка начинает работать в режиме комфортного обслуживания, пока мы что-то в сторонке грызем или перетираем. Если искать необременительную фоновую среду – вся эта байда работает. Но у меня другая история: я гурман и сам хочу делать аудио-коктейли. Да, в 70-х я тоже слушал польское радио, «Голос Америки», импортные винилы. Но это были правильные вещи. Ранняя заточка была верной.

Беларуский рэп

Естественно, я слышал ЛСП, Тиму Белорусских, Макса Коржа. С этими ребятами тоже можно выпить, но не мне – людям, которым они ближе. В коммерческой поп-культуре всегда существуют поколенческие артисты, живущие вровень с современниками. Я четко понимаю, почему успешен Корж: качественный трек не обязан быть глубокомысленным и технически «зализанным». Он должен быть живым и узнаваемым. В свое время к публике в узких штанцах выскочил дикий чувак Элвис Пресли. С гитарой наперевес он спел трехаккордный рок-н-ролл – и молодые завопили от восторга, а старшая генерация выпала в осадок. Точно так же было с The Rolling Stones, T. Rex, массой других юных шпанят. А сейчас происходит с Коржом. Он абсолютно соразмерен вкусам среднестатистического, не очень образованного, но чего-то желающего от жизни молодого человека – с неплохим заработком и полным отсутствием внятных жизненных ориентиров.

Корж – герой большинства, которое живет в вечном ауте и с утра не может сообразить, на каком языке заговорить с миром: по-русски, на трасянке или все же по-беларуски. ЛСП устроен сложнее.

Работая с Experty.by, прослушал пару его альбомов и понял, что это не просто. С пацанскими причитаниями Коржа ЛСП не сравнить. Этот автор сложнее, у него и словарь богаче и метафоры интереснее. Сейчас в России спорят: Oxxxymiron – это поэзия? Да, конечно же! Только в новом измерении. А ЛСП – крепкая лирика 21 века. Демократичная музыка, под которую можно любить, танцевать, курить и тупо смотреть в окно. Я не настолько глуп, чтобы говорить, что ЛСП или Корж, и даже Белорусских ничего не стоят. Они ценны, но для другой аудитории.

Беларуский рок

В беларуской музыке есть очевидное деление на коммерческих артистов и тех, кому в свое время не дали стать коммерческим. Лет 10-15 назад стартовавший с заводной «Крамбамбулей» Лявон Вольский мог стать беларуским Майклом Джексоном или Франеком Кимоно. Но его как артиста закрыли на серьезный срок. Та же история случилась с Дмитрием Войтюшкевичем – идеальным беларуским шансонье, который мирно работал с родной поэзией. Эти парни – из поколения национальных романтиков. Они поверили на заре независимости в красивую историю о возможной свободной стране. И в этой вере были честны и последовательны. Создали свои лучшие песни, а потом их системно стали травить во благо идиотской культурной политике. И музыканты, которые хотели просто любить Беларусь, оказались в числе культурных террористов.

 
Сейчас задумываться о том, почему они и многие другие музыканты страны не зарабатывают миллионы – все равно, что спрашивать у танка, почему он не гоночный велосипед. Культурная значимость не измеряется в денежных знаках и количестве маленьких девочек и мальчиков, которые визжат на концертах.

В минских трамваях можно видеть рекламу вакансии доставщика «Евроопта»: «Валера получает 600 долларов – будь как Валера!». Я с ужасом понимаю, что это почти две мои месячные зарплаты. Но разве я хочу быть Валерой?

У нас, к сожалению, очень шаткие критерии оценки работы людей. Госчиновник, независимо от качества усилий, получает оклад, которому мы можем только позавидовать. Люди в IT-сфере – при всем уважении – в несколько раз выше по уровню дохода отличного музыканта, яркого поэта и не самого последнего философа (я не про себя). Возникает изначальный сюжет жесткого неравенства. В нем варятся, среди прочих, те, кто не может продаваться огромными тиражами. И у них возникает соблазн стать коммерческим продуктом. В итоге рождается эффект Виктора Мартиновича: человек очень технично начинает себя продавать. Но это ведь обманка. Когда ты делаешь что-то, исходя из желания понравиться, битва почти всегда заранее проиграна.

СМИ, подкасты и YouTube

Мое утро начинается с беларуской версии «Радыё Свабода». Иногда на этом же портале слушаю подкасты – как и в истории с музыкой, всегда интересуюсь не темой, а автором. Сейчас, например, вижу, что Ян Максимюк затеял новую программу. Нравится и то, что делает Сергей Шупа с циклом про историю БНР – это очень важные вещи. Иногда слушаю записи на «Радио Рация». Постоянно читаю информационную ленту Reuters. И культурные новости британской службы BBC (русская служба очень слабая в последнее время). Интересны колумнисты российской «Независимой газеты». В постоянных закладках есть не только AllMusic, но и киношный AllMovie. Люблю следить и за конкретными персонажами типа покойного Роджера Эберта, который ярко писал о кино в Chicago Tribune. И порыться в рецензиях на Rotten Tomatoes. Cимпатичен и близок такой персонаж как Артемий Троицкий. У меня нет постоянного информационного голодания, поэтому даже с этим малым списком я взаимодействую в осторожном, лайтовом режиме. Остальные запросы в сети ситуативны.

На YouTube искал блогеров только один раз: когда Влад Бумага собрал трехтысячную толпу в «Галерее». Писал о нем колонку: Влад – свежая поп-звезда, мастер эмоциональных резонансов, заклинатель массовки. Но обычно YouTube я использую для изучения музыки и кино, когда готовлюсь к лекциям. Там масса крутых англоязычных кинокурсов. И это любопытно, хотя нередко очень поверхностно: попробуй, научи человека за 15-20 минут построению диалогов, как у Тарантино!

Сериалы и кино

Как абсолютное большинство прогрессивного человечества утром и вечером я смотрю сериалы. Из самых новых вещей, которые зацепили, могу вспомнить «Черное зеркало». Но только потому, что, как и в «Игре престолов», в нем есть странное сочетание киношного качества и сериальной драматургии. Есть история с продолжением: мне понравился первый сезон «Фарго» и я сразу же выясняю: появится ли второй? А потом еще и третий – супер! Возникает зависимость от сюжета: пока он длится – имеет смысл идти до конца. Еще из интересного: «Лютер», «Клан Сопрано», «Безумцы», «Берлин Вавилон», «Алиенист», «Улица Потрошителя» и «Гранчестер». А вот британский «Шерлок» не зашел: там нет персонажа, все построено на гаджетах. Исходный Холмс – это конфликт характеров, очерки нравов, шоу маргинального интеллекта! А тут исчезло все, ради чего придумывался опиумный курильщик и сумасшедший скрипач, сражающийся с преступным гением у Рейхенбахского водопада. Классического Шерлока адаптировали к пристрастиям новой генерации и сделали из него одномерного Макса Коржа.

В сериале «Миллиарды», где действие строится на конфликте очень агрессивного предпринимателя [Дэмиэн Льюис] и прокурора [Пол Джаматти], нам, в числе прочих, абсолютно спокойно показывают симпатичного небинарного персонажа. Это важный момент: так меняются коллективные настройки. Яркий сериал зеркалит время, позволяет публике узнавать свои собственные настроения и идеи. Ведь шоу-индустрия в принципе не формирует убеждения и взгляды. Она сканирует ландшафт, отражает уже существующие изменения. Смешно считать, что после сцены ЛГБТ-свадьбы в «Как избежать наказания за убийство» все мужчины тут же парами бросятся в ЗАГС. Но сам факт того, что сцены с однополыми родителями или небинарными людьми показаны в режиме нормальной бытовой ситуации, показателен и ценен. Так сериалы разрушают банальные инерционные схемы «нормального», которые на самом деле уже не отражают меняющуюся структуру общества. Новые персонажи на экране – представители новой социальной картинки. Раз они есть – значит, за ними есть определенная группа поддержки в обществе. И это важно. Есть прекрасная цитата Маршала Маклюэна: «Какой бы телеканал ни смотрел китаец – это будет китайское телевидение». Вот и у нас тоже есть беларуское кино, которое производят в Голливуде. И беларуские сериалы, снятые в Лондоне. Все, в чем мы готовы себя узнавать и превращать в часть собственного культурного опыта, сделано для нас.

Что касается кино, есть несколько персонажей, которые мне особенно близки и дороги, за чьим почерком интересно следить. Я четко понимаю, что меня никогда не разочаруют братья Коэны. И что пока фильмы снимает финн Аки Каурисмяки – я буду их смотреть. Уверен, что никогда не подведет архивный Фассбиндер. Знаю, что безоговорочно испортился Альмодовар, поэтому его нужно смотреть очень осторожно. И скорее с точки зрения профессиональной экспертизы, а не ради личного удовлетворения. Кроме обоймы имен в кино я отслеживаю жанры и школы. Французская «новая волна» от «400 ударов» до попсовых «Искателей приключений», классический американский нуар 40-х вроде «Лауры» или «Двойной страховки», сумасшедшее американское полицейское кино 70-х типа «Грязного Гарри». В рамках определенной стилистики всегда можно найти что-то интересное.

Беларуское кино

Мне очень понравился короткий метр Митрия Семенова-Алейникова «Одной крови». Грамотное кино международного уровня. А вот Даша Жук и ее «Хрусталь» – чисто конъюнктурная вещь. Туристский взгляд на вещи от девушки, которая в нежном возрасте уехала за границу и придумала себе наши 90-е. Такой фильм могли бы снять и в 95-м – разницы никто бы и не заметил. Мне гораздо ближе работа Юлии Шатун «Завтра» –  почти джармушевская история о бедных провинциалах. Еще есть Никита Лаврецкий – самопальный артист, которому здесь грустно и пусто. Хотя, как мне кажется, он потенциально яркий инди-режиссер. Все это – отдельные споты, редкие внезапные удачи. В Беларуси пока нет четкого ясного тренда по формированию национального независимого кино. Лишь фрагментарные лабораторные эксперименты.

 

Книги

Есть определенный набор имен, которые мне важны сегодня: Кормак Маккарти с его экзистенциальными вестернами, Мария Степанова «Памяти памяти», Саймон Критчли «Боуи», Джон Сибрук «Машина песен», Элайджа Уолд «Как The Beatles уничтожили рок-н-ролл». Преимущественно нон-фикшн. Можно объединить все перечисленное общей вывеской «концептуальная интеллектуальная работа»: в каждом тексте – яркий стиль, внятная подача и базовая идея. Короче, умные книги. Отдельно хочу сказать про эссе Бродского – для меня это школа стиля. Образец культуры мышления, который я регулярно перечитываю. Есть и список авторов, за которыми слежу по долгу службы. В нем масса беларуской литературы: Альгерд Бахаревич, Сергей Прилуцкий, Макс Щур.

Очень люблю зайти в «Центральный», наугад открыть книжку – да хоть переводной детектив – и убедиться в его абсолютной нечитабельности. Сейчас развелось просто невероятное количество скверных переводов. Нередко и автор мой, и сюжет близок, но язык мертвый. И все, интерес убит. Отличный пример обратного – серия «Лекарство от скуки» издательства «Иностранка». Мой интерес к культурным текстам не всегда чисто потребительский: найти, закупиться, поставить на полку. Иногда можно заняться обычной дегустацией. В книжном или музыкальном магазине, в кафе. От чего придет впечатление: от свежего круассана или последнего романа Маккарти – неважно. Это все части одной картинки.