KYKY: В интервью для проекта Humans of Minsk вы рассказывали, что до двадцати лет не были верующим человеком. Чем занимались в мирской жизни?
Отец Павел: Я родился и всю жизнь прожил в Минске. Учился в БГТУ на экономиста-маркетолога, параллельно подрабатывал на стройке, был аттракционщиком, даже полы в «Столице» мыл при помощи специальной машины – чего только ни делал. И компании у меня были самые разные. Близкие с детства люди, с которыми я тусовался у бабушки в деревне, пили, курили – настоящие хулиганы. Я и сам с 13 лет курил. Многие из них занимались противозаконными вещами. Друг, с которым я общался с пяти лет, недавно из тюрьмы вышел – участвовал в ограблении квартиры. Кто-то уже спился, кто-то смог стать нормальным человеком, жизнь по-разному всех раскидала.
Обратился к Богу на третьем курсе университета. На четвертом курсе устроился в айтишную компанию. На тот момент у нее было около шести профильных порталов, за размещение на которых платили самые разные предприятия. Сначала я искал клиентов, даже закончил курсы SЕО для повышения результативности. Потом стал аккаунт-менеджером, вел клиентов – продумывал и разрабатывал для них стратегию продвижения, настраивал контекстные объявления. Привлекал айтишников, если компании нужно было видоизменить сайт – вникал во все, мне нравилось. А потом у начальника появилась идея делать рекламу «на цветах» – высаживать на газонах Минска растения в форме логотипа клиентов. Я ради согласования этой идеи прошел все инстанции, до главного архитектора города дошел, но чем закончилось – не знаю, ушел из этой конторы в свой проект. Друг, который сейчас занимается технологиями дополненной реальности, как-то спросил, почему я работаю на кого-то, если могу открыть свое дело – это заставило меня задуматься. Потом мне повезло попасть на беларуссо-литовский семинар по ведению бизнеса, и я окончательно решил открыть ИП. Закончил курсы по HTML5 & CSS, PHP и начал программировать сайты – по шаблонам и самостоятельно. Многие из моих клиентов очень неплохо по SЕО продвинулись (улыбается). Чуть позже открыл ООО. А потом меня рукоположили в пресвитера. Я закрыл все свои проекты и отправился на службу в деревню Лядно в Слуцком районе.
«Меня отговаривали, даже зачитывали отрывки из желтой прессы о том, что многие священники – педофилы»
KYKY: Расскажите, как из состояния атеиста можно перейти в веру? Что в этот момент происходит у человека в голове, как случается перелом сознания?
О.П.: Спустя девять лет жизни в церкви я могу сказать так: чтобы в жизни человека ни происходило, если его не призывает Бог, он не станет верующим. Видел случаи, когда больные ноги готовили к ампутации, но после молитвы они исцелялись. Но человек после исцеления не пришел к Богу, хотя давал Ему обещания – он находился в состоянии «я верю, но не хочу принимать это близко к сердцу». Меня Бог незаметно вел к себе на протяжении жизни: в пять лет крестная мама отвела меня в церковь на исповедь, из которой я сейчас могу вспомнить только большую бороду пресвитера. Когда вышел из храма, громко объявил, что буду священником – я этого тоже не помню, родные рассказали. Для моей атеистической семьи, где каждый второй – инженер или бухгалтер, это был просто нонсенс. Меня начали отговаривать, даже зачитывали отрывки из желтой прессы о том, что церковная система коррумпирована, а многие священники – педофилы. Статья была про католическую церковь, но для ребёнка этого было достаточно, я передумал.
Из предпосылок могу вспомнить еще случай: маленьким я серьезно заболел, и мама решила отвести меня к экстрасенсу – это были 90-е, тогда многие верили им. Естественно, после визита к мужчине, который просто поводил над моей головой руками, я не выздоровел, но начал в своей комнате видеть какие-то тени. Очень боялся засыпать и вообще что-либо делать дома, мама в конце концов позвала священника освятить квартиру, сама сходила в храм на исповедь – и все прошло. То есть на протяжении всей жизни у меня было неосознанное ощущение, что существует не только материальный, но и духовный мир. А ведь я был атеистом и говорил, что в бога не верю. Подобные чувства есть у 99% населения земли.
В двадцать лет, во время одной веселой тусовки я заявил друзьям, что не боюсь смерти. На что взрослые мужчины, повидавшие очень многое, ответили: «Даже мы боимся. Ты сказал глупость». Через неделю после этого в мой район пришли неизвестные ребята. Я был обязан объяснить, что они неправы, – пошел выяснять отношения. Но к моему виску тут же приставили пистолет. Подбежали друзья, ситуация благополучно решилась, а через пару дней пришло осознание. Я стал думать: что было бы, если бы меня убили? Размышлял, есть ли душа и куда она после смерти попадет, хотел понять, что вообще такое смерть. Спрашивал себя: мы просто куски мяса – умрем и через миллион лет превратимся в нефть – или личность можно сохранить? Загрузился этими вопросами, но к вере пришел только через полгода – все это время смотрел ролики на ютубе про космос и веру. Ученые говорят, что материальный мир состоит не из трех, а четырех измерений, последнее – время, мы его не видим, но оно есть, даже может деформироваться под воздействием гравитации. Некоторые ученые и вовсе предполагают, что существует порядка 13 измерений – никто не знает точное число, но правда в том, что наш мир многомерен и очень сложен. В итоге я пришел к выводу, что душа у меня есть, она бессмертна, и потусторонний мир существует. Меня духовный голод привел к поиску верного – встрече с Богом.
Я посмотрел на свою жизнь в перспективе и понял: за все, что я делал, меня всегда благодарили деньгами, похвалой, едой, подарками. Я не просил, но внутренне ждал похвалы, не было искреннего альтруизма в поступках. Поэтому стал представлять свои похороны: какую музыку поставят, каким будет гроб, что родные скажут – может, никто и не поплачет, кроме родителей. И решил сделать что-то доброе хотя бы для себя. Публично объявил, что брошу курить, употреблять алкоголь и ругаться матом – после этих слов меня как будто начали затягивать в омут. Чем сильнее я клятвенно обещал себе начать борьбу с вредными привычками, тем чаще звонили друзья и предлагали отметить день рождения или просто встретиться выпить. Как будто кому-то было выгодно, чтобы я оставался на стороне тьмы. Это называется «от противного»: ты понимаешь, что Бог есть, потому что приходишь к мысли, что существует дьявол. Начал молиться, сидел дома и говорил: «Бог, или как там тебя, если Ты вдруг есть, войди в мою жизнь, покажись мне. Если это произойдет – я изменюсь». И так каждый день на протяжении нескольких месяцев.
Однажды Господь явился мне, произошел контакт – и это не было так, что Иисус пришел, протянул руку и сказал: «Привет, я – Христос». Встреча с трансцендентным Богом (тем, кто никак не связан с нашим материальным миром) произошла на интимном сакральном уровне, но даже физически я ощутил его присутствие. Вам знакомо ощущение, когда кто-то на вас смотрит? Я ощутил подобное, только в тысячу раз сильнее: как будто мы стояли нос к носу с Богом. В тот момент полились слезы, хотя я крепкий парень – на айкидо, в качалку ходил, не поощрял «слюни». Я понял, что Творец вселенной рядом, что Он слышит мою молитву, отзывается на нее – передать состояние радости того момента нереально, как будто блудный сын вернулся к отцу. На следующий день я проснулся уже верующим – окончательно убедился, что Бог есть. Я просто в это поверил, я пережил этот опыт.
«Священники шутят про смерть, крещение и духовную жизнь»
KYKY: Что первое вы сделали? Как отреагировали на новую философию?
О.П.: Подумал, что все читали Новый Завет, а я нет! Побежал в университет, начал спрашивать у одногруппников, кто из них читал, оказалось – никто. Вспомнил, что дома должна быть эта оранжевая книга, и побежал обратно. Вместе с ним нашел еще штук двадцать книг по черной магии, которые мама в 90-х покупала, сжег их в тазике и стал читать Слово Божие. Читал везде: дома, в троллейбусе, на парах, в метро. Я понял: все, что написано в Новом Завете – про меня, что Слово Божие обращено ко мне.
Но я первые шесть раз просто останавливался перед храмом, не мог войти. Сначала вообще не хотел вставать с кровати – кто вообще придумал так рано утром в церковь ходить! Самый большой прикол случился в автобусе: я стоял около кабины водителя и услышал из магнитолы строчки песни: «...Исповедь твою я не принимаю, что-то там не признаю». Опоздал в храм минут на десять, еле зашел, смотрю – все какие-то стремные, в платках, бабки непонятные песни поют, еще и душно. Меня раздражало все, к тому же начало болеть тело – шея, ноги, грудь, хотя я мог ночами на дискотеках танцевать. В общем, хотел выйти много раз, но решил, что даже если упаду – буду лежать, несмотря на боль, и пусть хоть табуном по мне пройдут – меня позвал Господь.
Однажды я пошел на исповедь. После работы на стройке я точно знаю, что чувствует человек, на плечах которого лежит 25 килограмм цемента – после исповеди мне показалось, что я сбросил с себя тонну. Мои многолетние грехи простили, я впервые в жизни ощутил настоящую эйфорию. И все пошло как по накатанной: я окончательно бросил курить, употреблять алкоголь, ругаться матом, стал поститься, еще раз перечитал Новый Завет, начал читать книги святых отцов. Мог несколько часов простоять на коленях в домашней молитве, но потом все немного изменилось.
Первый год в Церкви ты как влюбленный неофит – как и при романтических отношениях, гормоны зашкаливают, все видится в розовом цвете. Неофита поддерживает благодать, но через какое-то время она отходит, мол, а теперь попробуй сам. В такие моменты многие сваливаются, у меня тоже был перелом. Я начал спорить со священниками, задавать вопросы по поводу веры и устоев, бороться с системой, потом подростковый переходный период прошел. В церкви, на самом деле, очень интересно – свои нюансы, свой юмор, свои сложности и свои радости.
KYKY: О чем шутят священники?
О.П.: Есть целая группа в сети с нашими анекдотами (улыбается). Мы шутим о том, с чем постоянно сталкиваемся: как врачи шутят про операции, так священники – про смерть, крещение, духовную жизнь. Например, приходит девушка-развратница на исповедь, говорит попу, что она очень красивая, на нее все мужчины смотрят и мысленно изменяют своим женам, а это – большой грех, на что ей священник отвечает: «Дочь моя, это не грех, это заблуждение». Ну, или вот еще: стоит священник около золотых врат рая, не может войти. Апостол Петр говорит, что его очередь еще не пришла, и тут ангелы заносят в рай водителя автобуса. Священник спрашивает: «Как так? Он же вечно матерился, пьянствовал». А ему апостол отвечает: «Когда ты в храме проповедовал, все спали, а когда он пьяным ездил – все молились».
«Я получаю сто долларов, плачу ФСЗН и подоходный налог»
KYKY: Как из верующего вас «повысили» до священника?
О.П.: До того, как стать священником, при кафедральном соборе я познакомился с архимандритом Антонием. Часто обсуждали, что все говорят о церковных проблемах: нет общинности, молодежи, настоящей миссии, но никто не предлагает решение. Я придерживаюсь другой позиции, что церковь – это не здание, а люди. А раз в Библии церковь обозначает тело Христово, значит, все, кто прошел через святое Крещение – часть этого Тела. Кто-то – кусочек руки, другой – аппендицита, но вместе – Единое Тело Христово. Церковь святая, её правила и вероучение дает Бог, но косячат – живые люди. Почему Церковь плохо в интернете представлена? Возможно потому, что вы (журналист KYKY – крещеный) как член Церкви не дорабатываете (улыбается).
В общем, тогда во мне еще не угас огонь неофитства, я решил проявить инициативу и в 2011 году создал Братство св. ап. Иоанна Богослова при Свято-Духовом кафедральном соборе. В нашей молодежной православной благотворительной организации было около 150 волонтеров и 50 постоянных членов. Мы помогали реабилитационным центрам, детским домам, организациям инвалидов и психоневрологическому интернату в Минске. Там же с женой познакомился. Она была руководителем отдела Белорусской ассоциации клубов ЮНЕСКО и тащила меня к себе волонтером, а я приглашал ее в братство. Потом она стала больше воцерковляться, и я сделал ей предложение.
Кроме этого в 2014 году поступил в Минскую духовную семинарию на заочное отделение. В итоге в 2015 году закрыл фирму и поехал на службу в Слуцкую епархию. Сначала был руководителем отдела по вопросам работы с молодежью, у меня в подчинении находились около 80 священников. А жена руководила отделом по церковной благотворительности и социальному служению.
Я стал священником в 2017 году. Из Слуцка переехал в агрогородок Лядно, открывал там новый храм святителя Николая Чудотворца. И до сих являюсь его настоятелем.
KYKY: Сколько получает директор IT-компании и священник?
О.П.: У священника нет понятия «зарплата», он живет на пожертвования. Как и владелец бизнеса – на прибыль. У меня была маленькая фирма, но удалось выйти на чистый доход в тысячу долларов в месяц. Священником получаю сто долларов. Храм в деревне посещает примерно 15-20 прихожан, и если мы собираем где-то 400 рублей в месяц, 200 из них тратим на оплату коммунальных услуг и богослужебные расходные материалы. Церкви нужен газ, свет, уборка территории, моющие средства, служебное вино, просфоры, свечи, литература, иконы, стрижка газона и так далее. А еще священник должен платить ФСЗН и подоходный налог. К тому же я дом в деревне снимаю, на бензин деньги трачу – это все непросто, заработок скромный. Но бывает, видит человек, что тебе тяжело, подходит и дает немного денег на жизнь или на что-то для храма – это редкость. Еще покрестить, отпеть просят – тоже дополнительный доход. Но если в Минске каждый день кто-то рождается и умирает, в деревне эти события происходит пару раз в месяц, а иногда и по полгода затишье. Бывает, звонят из Слуцка, спрашивают, нет ли у нас очередей – в городе храмы не справляются. Мы, конечно, всех принимаем.
KYKY: Вас отправили на службу под Слуцк. Тяжело дался переезд из большого города в деревню?
О.П.: В Слуцке очень медленный ритм жизни. Очень. В Минске у меня была маленькая трехдверная машина, я привык ездить в динамике: быстро перемещаться из полосы в полосу, пропускать, обгонять. Когда я увидел, как поворачивают на перекрестке случчане, подумал, что уже шесть раз мог бы повернуть.
А еще в Слуцке меня напрягает сервис. В магазинах тебе никто не улыбается, часто хамят. Продавцы не заинтересованы в продажах, так как знают, что конкуренции нет.
У меня была история, хотели жене купить майку, зашли в магазин за полчаса до его закрытия, продавщица нам сказала: «Примерочные не работают, я уже выключила кассовый аппарат, жалобная книга у директора, директор – в отпуске». И такие ситуации – норма. С другой стороны, в Слуцке чистый воздух, мало людей, машин, ты никогда никуда не опаздываешь, потому что за 5-8 минут можешь проехать весь город. За четыре года я уже привык к такому ритму, поэтому сейчас мне кажется, что в Миске живут бешенные люди (улыбается).
В маленьком городе тяжело собрать людей: в Минске в один паблик пишешь: «Эй, народ, у нас тут семинар – обещаем плюшки», – приходит человек сто. В Слуцке даешь объявления во все паблики и главные интернет-порталы – приходит один человек. Сначала думаешь, что информация не дошла, но потом выясняешь, что про твое мероприятие даже на уроках в школе говорили, да и продавщица в магазине о нем все знает. А в комментариях к анонсу пишут: «Я бы пошел, но так как это церковь организовывает – не пойду».
Слуцк некогда был православным оазисом Беларуси: на девять тысяч жителей здесь работало 15 храмов. Но в СССР решили, что именно этот город должен стать пилотным проектом по внедрению атеизма, нагнали около 50 тысяч военных, которые настроили в Слуцке военные базы и разрушили все храмы. Остался только один деревянный храм. Военные проходили идеологическую обработку и приезжали сюда уверенными неверующими, со временем местные жители ассимилировали под них. Поэтому теперь город очень атеистический. Здесь есть коммунистическая партия: люди шествия устраивают, цветы Ленину возлагают. По сравнению с гламурным и более технологичным Минском здесь намного меньший процент верующих.
А в деревне, где я служу, храма вообще никогда не было. Поэтому тут люди ещё более тяжелые, чем в Слуцке. Из местных жителей (а живут в Лядно около 670 человек) в храм на богослужения ходят примерно десять, остальные – дачники или приезжие. Вообще, в деревенском храме служба проходит спокойно, храм уютный, на исповедь очереди нет, все по-домашнему просто, тепло и размеренно.
Жители моего агрогородка очень специфические. Буквально несколько дней назад я хоронил бабушку, сказал во время отпевания, что Христос любит всех, каждого желает спасти, нужно только смириться и покаяться. Бог может простить убийцу, наркомана, алкоголика, проститутку, вора – всех, кто покается.
Через несколько дней ко мне пришла прихожанка и рассказала, мол, вся деревня обсуждает, что у батюшки в храме проститутки есть, поэтому в храм не пойдём.
Вот так реагируют люди на призыв покаяться – клеветой, оговором и самооправданием. И так рождаются многие сплетни про священников. Личный грех каждого человека – его гордость, она затмевает разум. Ему проще найти изъян в священнике, чтобы заглушить голос своей совести и не пойти в храм. А еще в моей деревне одним из образующих предприятий является спиртзавод – понятно, что вырваться из этого алкогольного плена очень сложно.
Кстати, большинство священников нашей церкви – выходцы из атеистических семей, у многих есть высшее или средне-специальное образование. Все они, как и я, не отрицают опыт прошлой жизни, наоборот, приносят его в церковь. Батюшка-врач чаще проповедует на медицинских образах и примерах: грех – это болезнь, надо его «вырезать скальпелем покаяния», батюшка-строитель может говорить про то, что каждое доброе дело – кирпич, а верующие строят дом спасения. У каждого свои фишки.
«Не трогайте телефон, мы будем делать трансляцию со службы»
KYKY: Поэтому вы решили вести онлайн-трансляции в инстаграм? Ради привлечения прихожан? В церкви в принципе не запрещены подобные технологии?
О.П.: Церковь исторически впитывает в себя все новое, например, крестные ходы – изобретение еретиков арианцев, а церковное облачение – разработка императорского двора. Единственное, что не меняется в храме – суть вероучения, догматика и Таинства церкви. Когда в мире появляется что-то новое, удобное, полезное, Церковь думает, как можно использовать технологию в целях, которую нам поручил Христос.
У меня около 15-20 прихожан, бывает и вовсе три человека на службу приходят. Однажды отец Дмитрий Смирнов из России приехал на наш семинар и рассказал, что его прихожане – это 50 тысяч подписчиков на ютубе. Я тогда подумал: а зачем замыкаться? Надо идти в технологический мир. К тому же я когда-то занимался маркетингом, у меня есть инстаграм – взял треногу, поставил на нее телефон и сказал прихожанам: «Будем делать трансляцию, телефон не трогайте, не сбивайте». А когда служба закончилась, объявил, что с нами в храме было еще сорок человек. Прихожане у меня, с точки зрения церковного возраста – младенцы совсем, хотя некоторым из них по лет 80. У них нет опыта хождения на службы, во многом поэтому все спокойно отреагировали, мол, вы батюшка молодой, делайте, как знаете.
Сейчас у меня 1280 подписчиков в инстаграме. Признаюсь, сначала немного спамил, подписывался на незнакомых случчан – находил их по геотегам. Сейчас сами подписываются, трансляции человек сто смотрит.
KYKY: Появится ли в церкви VR?
О.П.: Лично я бы хотел, чтобы в храме появились технологии дополненной реальности. Идеи насчет их внедрения уже есть – заходит человек на гугл-карты, наводит смартфоном на Слуцкий район – и перед ним появляется наш храм в 3D, в него можно зайти, походить. Еще хотели в слуцкой библиотеке разместить книгу, где при коннекте с телефоном будут подгружаться разрушенные храмы, святая София Слуцкая и другие исторические личности. Но это очень дорогостоящие вещи, бюджета на них пока нет.
KYKY: Мы публиковали интервью с 22-летним пастырем, который свободно говорил про ЛГБТ и наркотики, считающиеся в православии большим грехом. Есть вероятность, что со сменой поколения священников БПЦ изменит отношение к этим вещам?
О.П.: Многие беларусы не умеют обсуждать самые разные ситуации. Поэтому часто вместо того, чтобы сказать: «Я уважаю и люблю этого человека, но то-то в его жизни – грех», – и аргументировать свою позицию, смешивают его личность и пристрастия воедино и топят в помоях. Да и человек, которому объясняют, что какая-то из его привычек – недостойна, вредна или неправильна, принимает высказывание на себя. Но ведь никто не хотел его обидеть – хотели объяснить, что он делает не так. Это проявление духовной и психологической незрелости. Для церкви ценности ЛГБТ – смертный грех. Мужелоство, скотоложство, некрофилию осуждает даже не церковь, а сам Бог. Мы можем так смело говорить за Него, потому что существует Библия, которая написана по вдохновению от Бога, там даже есть Его прямая речь.
Самое яркое отражение отношения к мужеложеству и разврату описывается в истории городов Содома и Гоморры, все жители которых за этот грех были уничтожены сверхъестественным образом. Есть и прямые слова о том, что мужеложники Царства Небесного не наследуют.
KYKY: А как считаете лично вы?
О.П.: Мое отношение базируется на Библии и учении Церкви. Господь сверхъестественным образом открыл Моисею десять заповедей и вцелом Тору. Христос подтвердил и усовершенствовал многие из них – некоторые вещи отменились, другие – видоизменились. Грех мужеложства остался грехом, таким же, как и секс до брака или вне брака, или измена.
Есть разные по степени опасности для души человека грехи. Перенося на медицинские категории, одни – как простуда, другие – как рак. Содомия – это рак, то есть грех, после которого наступает духовная смерть.
Мужчина, который спит с мужчиной, травмирует душу. Я не отрицаю, что он может быть большим молодцом в разных аспектах и хорошим человеком, но с такой душой войти в рай не сможет. При этом я знаю геев, которые приходят на исповедь, каются, меняются, оставляют эти порочные занятия и потом живут семейной жизнью. Знаю и других, у которых есть жены. Эти мужчины говорят: «Я люблю его», – но в то же время лично я вижу, что между мужчинами нет ничего кроме страсти, а основанные только на сексе отношения даже между мужчиной и женщиной по церковным понятиям – блуд.
Понятно, что в каждой нормальной семье между мужем и женой должен быть секс, но когда он является фундаментом отношений – пара обречена на распад. К сожалению многие, да и я раньше, путают романтику с настоящей духовной любовью, о которой написано в Библии.
«Я никогда не слышал, что патриарх или другой епископ сказал, что все гомосексуалы не являются людьми»
KYKY: Как вы считаете, церковь виновата в распространении гомофобии? Сможет ли БПЦ извиниться перед ЛГБТ-сообществом, как это сделал папа Римский?
О.П.: В древнем дохристианском языческом римском обществе гомосексуальность считалась нормой – люди из высшего общества имели и жену, и любовника. Когда на эти земли пришло христианство и начало проповедовать чистоту души, целомудрие, скромность и терпение, над православными устроили геноцид. Общество уже не раз за историю деградировало и эволюционировало. Мы с вами живем в духовной деградации – обществе, где никто всерьез не воспринимает голос церкви. Технологии развиваются, но милосердие и целомудрие медленно исчезают. По статистике верующих, которые ходят в храмы каждое воскресенье в Беларуси – 3-5% от общего населения. Ну и к тому же буквально недавно читал, что пишут в комментариях на TUT.by – не сказал бы, что в нашей стране людей, которые симпатизируют ценностям ЛГБТ-сообщества больше, чем тех, кто придерживается традиционных христианских ценностей.
Насчет извинений, православная церковь никогда не высказывалась против геев и лесбиянок. Представители Церкви могли говорить, что гомосексуальность, как педофилия, зоофилия и так далее, – грех. И люди, которые придерживаются такого уклона жизни – духовно больны. Церковь постоянно высказывается не эту тему, приглашает всех людей приходить в храм, в том числе за помощью, но еще никогда я не слышал, что, например, патриарх или другой епископ сказал, что все гомосексуалы не являются людьми или что-то типа такого. Мне кажется, многие представители ЛГБТ часто правильные церковные высказывания воспринимают неправильно. Я думаю это просто повод для хайпа и самопиара, основанного на лжи и возможностях современных технологий.
KYKY: Можно ли из священства вернуться в мирскую жизнь? Вы знаете людей, кто поступил так?
О.П.: Да, чаще всего это люди, которые изначально не были готовы к служению Богу, думали, что в их жизни все будет иначе. Весь СССР жил, придерживаясь атеистических идеалов, потом он рухнул, у людей проснулся духовный голод. Начали массово обращаться не только в Церковь, но и всевозможные секты, астрологию – только бы подальше от атеизма. Верующих стало в разы больше, поэтому где-то за тридцать лет в Беларуси увеличилось число храмов с примерных ста до 1600. И везде нужны были священники – Церкви пришлось рукополагать более-менее верующих, вчерашних трактористов, юристов, милиционеров и других, кто хотя бы читал Библию и ходил на службы. Поэтому были случаи лишения сана. Представьте, человек становится священником, попадает в деревню, где его проповеди никто не слушает, а потом еще и оказывается, что вместо миллионов он получает сто долларов. А еще и жена не выдержала и ушла, а батюшке разрешено вступать в брак только один раз. Всякие в жизни бывают ситуации, но, насколько я знаю, сейчас из тысячи лишаются сана, может быть, один или два священника. Но я могу ошибаться.
Ирина Михно, рубрика «Культ»,