Министерство культуры всегда выглядело для меня чем-то загадочным и страшным. Культуру нельзя выстраивать, ей нельзя командовать. Культура подчиняется своим собственным закономерностям, и управлять ей – все равно, что регулировать скорость ветра или контролировать восход солнца. Тем более, мы все это проходили: в Cоветском Cоюзе была регулируемая культура, и ничего хорошего из этого не вышло. Люди всегда будут читать и слушать то, что им нравится, а не то, что навязывают.

Пункт первый: создать условия реальной конкуренции

Культура – система саморегулирующая, ей не нужно указывать векторы развития. Лучше создать условия, когда бы она самостоятельно могла жить и расти. Культура создается не на основании административных директив, должностных раскладов и соответствия курсу партии. Это спонтанное интуитивное движение огромных масс людей навстречу друг другу, коллективное создание новых смыслов. Лучшую культуру делают дилетанты, которые потом становятся профессионалами.

Гаражные музыканты в Торонто или Молодечно играют спонтанный дикий рок-н-ролл, не зная ни ритма, ни такта.

Они не думают о том, как это будет выглядеть в контексте мировой культуры. Им никто этого не поручал. Их просто прёт, они не могут этого не делать. С этой точки зрения не нужно вкладываться в профессионалов, нужно открывать двери молодым и незрелым. Той самой «молодой шпане, что сотрет нас с лица Земли», как пел Б.Г. А наше государство вкладывает деньги по-советски в тех, кто вхож в определенные кабинеты, кому не страшно дать, потому что не украдут. А если украдут – догоним и спросим по всей строгости.

Пункт второй: запретить заведовать культурой директорам заводов шестеренок

Пласт чиновников для культуры вреден. Как это делается? Приходит крепкий управленец из, к примеру, Борисова. Ему говорят: «Вот ты хорошо поработал на заводе шестеренок, давай сейчас культуркой порули».

А ведь для того, чтобы управлять культурой, нужна совсем другая квалификация. Идеальный деятель культуры – человек максимально незашоренный. С одной стороны, образованный, с другой – открытый. Это тот, кто сумеет убить в себе функционера и стать режиссером культурных событий.

Пункт третий: отменить пропаганду в культурном поле

Культура не должна быть орудием пропаганды, идеологического прессинга и манипуляцией сознанием. Наше Министерство культуры – это министерство управления мозгами, которое тиражирует мертвые мысли. Нормальная культурная работа идет через конфликт, преодоление стереотипов и канонов. Именно поэтому живая культура не совместима с нынешним политическим режимом. Министр культуры – по определению госслужащий, чиновник. Он бюрократ, фигура неизбежно зависимая от начальства. Рассказывают, что когда советская власть пришла в Мордовию, было решено создать мордовскую литературу. Отобрали десять лояльных новой власти граждан и сказали: «Вот вы будете писать». Выбранные люди, ясное дело, никакого отношения к литературе не имели. Вывод: любой централизованный отбор в «культурные» по определению ущербен. Лучшее в культуре происходит вне плана.

Пункт четвертый: создать условия для прихода в культуру частного капитала

Нужно обеспечить льготное налогообложение культурным проектам и в первые три года полностью освобождать от налогов. Из государственного бюджета в этом году на культуру выделили примерно 0,3 %. До сих пор наша культура живет в основном за счет госбюджетных ресурсов. Артист просит, государство кормит – если захочет. И кого-то в этой схеме явно не хватает. Я про частный капитал. У нас не созданы условия для вложения частных средств в культурные акции. Отсутствуют институты меценатства и спонсорства. Нет налоговых послаблений для спонсоров. Делать культуру невыгодно, но люди все равно вкладываются. Это происходит неявно – предположим, человек говорит знакомому артисту: «Вот тебе пять тысяч долларов, только никому не рассказывай».

А если артист запрещенный? Получается, что легально финансировать культуру для частника опасно.

Не может быть свободной культуры в несвободном обществе. У нас власть авторитарна и она способна понимать и воспроизводить только авторитарный тип культуры. Поэтому повсеместно тиражируется шлак. Сколько за последние двадцать лет случилось выдающихся событий в сфере государственной дотационной культуры? Я лично не знаю ни одного.

Пункт пятый: принципиально изменить культурный вектор

До недавнего времени мы жили по схеме господина Ленина: культура угнетенных против культуры власти. Слишком банально. На самом деле, уже сложилась третья культура – постидеологические, беспартийные артисты: «Серебряная свадьба», Виктор Мартинович, Рома Свечников с его бродяжными записками. Художников Гулина и Вашкевича, простите, тоже борцами не назовешь. Но это не мешает ни артистам, ни их публике. Они могли бы стать вполне успешным коммерческим мейнстримом. Но почему-то та же «Серебряная свадьба» зарабатывает где угодно, кроме Беларуси.

В культуре выживает то, что востребовано. А востребовано разными – разное. Есть популярное заблуждение, что вот мы уберем государственную культуру – и все сразу полюбят Вольского и будут запоем читать Бахаревича. Это глупость. Кто-то из умных людей сказал: «Посредством культуры человечество практикует сложность». Не может быть одного на всех любимого писателя, композитора, режиссера и тому подобное.

Нет смысла запрещать ансамбль «Тяни-Толкай», взрывать оперетту и разгонять «Беларусьфильм». Создайте реальные условия конкуренции – и все устаканится.

Тогда Солодуха сам по себе превратится в нормального клубного клоуна, который будет тусить по провинциям и собирать бабло у таких же незатейливых ребят с золотыми зубами. Но нужно, чтобы люди за кольцевой знали, что кроме него в Беларуси есть два-три десятка других голосов: хотите – вот вам Litvintroll, хотите – Сергей Пукст. Пусть будет альтернатива.

Пункт шестой: приватизировать культурный рынок

Почему в том же Вильнюсе проще провести арт-акцию? Потому что у них это минимально бюрократизировано, и чтобы организовать концерт Михалка, не нужно идти с челобитной к министру. Пока любые частные инициативы в Беларуси имеют статус полуподпольных аутсайдеров. Почему массы зажигают на праздниках города и отрываются на Дожинках? Потому, что они не видят альтернативы. Яркие неформатные вещи чаще всего появляются на невнятных площадках, о которых большинство не подозревает.

Кто у нас сейчас на слуху в музыкальном бизнесе? Папа Бо, Шаблинский, Юрцевич... Три заметных музыкальных продюсера на всю страну – это ужасно мало. Одна на столицу богемная арт-галерея «Ў», единственный частный книжный магазин Логвинова… Культпроцесс срочно надо децентрализовать. И не давить частника.

Пункт седьмой: запретить конкурсы детской песни

Бесконечные конкурсы «звездочек» – издевательство над новым поколением. В головы наших будущих сограждан с малолетства вбиваются какие-то убогие схемы, тупые попсовые матрицы, бездушный музыкальный материал. Причем абсолютно не национальный, не «тутэйшы». Наивно считать, что если девочка надела вышитое платьице и веночек, чтобы спеть на сцене очередной тыц-тыц-тыц, то она уже вся такая образцовая белорусочка.

Школьный культпросвет остался абсолютно советским по духу и форме. И работает, по сути, в режиме воспитания колониального туземного сознания. В этой схеме главное делается по-русски. Главное делается в Москве. А мы – так, периферия. Можем только зеркалить с опозданием на пять-семь лет московские тренды. Что делать? Да хотя бы для начала почитать с малолетками детского Хадановича. Или детского Прилуцкого.

Пункт восьмой: запретить чиновникам вмешиваться в творческий процесс

Культурный чиновник находится на службе у культуры, он должен ее обслуживать. У нас же ситуация обратная: слабо обученные управленцы начинают решать, что можно, а что нельзя. Проблема нашего Министерства культуры – вызывающая некомпетентность и экспертная беспомощность.

Пункт девятый: отменить согласование концертов с министерствами

Почему появляются запрещенные концерты того же Войтюшкевича? Потому что человек идет просить разрешение в райисполком, а ему его не дают. Здесь речь идет об организации культурных коммуникаций. У нас они по-прежнему завязаны на Министерстве. Такая вот вертикальная зависимость. Но гораздо более эффективны прямые горизонтальные контакты: клуб с клубом, промоутер с промоутером. Главный у нас по-прежнему фактор идеологический, интерес «верхов». А реально рулить должны низы, активные юзеры культпродукта.

Хочет народ берлинского диджея? Готов за него платить? Нет вопросов! Все риски берет на себя организатор. Кому от этого плохо?

У Министерства должно быть меньше полномочий. Оно должно думать о стратегических магистральных вещах, определять правила игры. А с остальным пусть разбираются издатели, промоутеры и другие компетентные люди.

Пункт десятый: убрать цензуру, отменить визовый режим для культурных активистов (в обе стороны)

Барьеры убивают нормальный культурный процесс. Смешно запрещать непонятное, глупо оберегать «моральную чистоту» родной публики. Бред – не пускать в страну шведских хард-рокеров или датских панков. Ограничения нужны, но не в режиме системы цензуры. В цивилизованном мире не запрещают, а предупреждают: вот такой артист, вот такой у него стиль и месидж, а вы уже сами решайте: идти на него или нет. Нет дурного влияния, есть неадекватная подача продукта. Культуре нужны открытые границы. Все главное начинается со свободы выбора.