«Опыта работы в бывшем Советском Союзе у меня не было»

Моё первое впечатление, когда я приехал в Беларусь? Вы должны понимать: я вылетел из Сингапура, где было 40 градусов тепла, и прилетел в Минск, где было где-то -20 градусов. Так что моё самое первое впечатление было: «Что я здесь делаю?!» Да, именно так! Это была физически неестественная для меня среда. Я родом из островной страны – из жаркого климата. К тому же я привык есть много специй и чили с картошкой и мясом (смеётся).

Если быть честным, я крайне мало знал об этой стране, как и большинство людей в мире. Весь день я адаптировался, чтобы как-то подготовиться, но всё вокруг показалось не очень приветливым по отношению ко мне в эти первые несколько минут. Конечно, когда здесь никого не знаешь, ты совсем один, непонятны перспективы – я ощутил чувство глубокой неопределённости. Я не говорил по-русски и даже не мог прочитать кириллицу. В первые несколько лет, пока я был здесь, надписей латинскими буквами было немного. Однажды я пошел в супермаркет за продуктами, выбрал себе молоко для кофе, а потом обнаружил, что на самом деле это жидкий йогурт... Разумеется, упаковка выглядела, как молоко. Да, опыта работы в бывшем Советском Союзе у меня не было.

Конечно, я посещал страны бывшего Советского Союза, но никогда там не работал. Зато у меня был большой опыт работы в других частях света: в Азии, в Африке, Северной Америке, Странах Тихоокеанского региона и на Балканах. Но не здесь. Так что у меня в голове крутился вопрос: «Что я могу привнести в эту страну, учитывая, что тогда ничего о ней еще не знаю?»

Английский язык и ориентация на клиента

С тех времен произошла перемена в плане более использования английского – даже в меню в ресторанах. Работая, я наблюдал постепенное развитие, но значительным прыжком вперёд было использование английского со времён Чемпионата мира по хоккею: в метро, ресторанах. И не только в Минске, а даже региональных столицах – разумеется, я посещал их многократно. Помню, какими они были в течение тех двух лет, когда я ездил по ним и не мог найти даже ресепшиониста в отеле в Бресте или в Гомеле, который мог разговаривать по-английски. Но теперь могут – процесс пошел. Сейчас практически везде есть хотя бы одна копия меню на английском, это по-настоящему здорово! Даже в маленьких городках.

Раньше, когда мы с семьей выходили поужинать вне дома в Минске, было максимум десять ресторанов с меню на английском максимум. Максимум! А еще кинофильмы – здесь вообще не было кинолент на английском. Пока совсем недавно – два года назад – не начали показывать раз в неделю по фильму на английском. Я думаю, что это знак. Страна стала более открыта для бизнеса, для людей за пределами бывшего Советского Союза, ну и для множества российских туристов, людей из Центральной Азии, Кавказа. Но сейчас с безвизом Беларусь еще больше открылась для бизнеса, как и для всего остального мира.

У меня есть несколько любимых мест в Минске. Например, ресторан «Тифлис» возле Ботанического сада. Я не вегетарианец, грузинская кухня – одна из любимых у моих детей в Минске. Они выросли, скорее, на мексиканской кухне, чем на кухне Шри-Ланки, так как однажды я работал шеф-поваром Мексиканского ресторана. А вот моя жена прекрасно готовит блюда кухни Шри-Ланки. Однажды нас даже пригласили готовить на телевидение.

Наш минский топ-3 – это «Тифлис», «Чайхана», и «Бергамо».

В «Бергамо» хорошая итальянская кухня – лучшая, что я здесь пробовал. А еще мои дети очень любят пиццу – пять сыров или пепперони со специями в Domino's. На самом деле, это важно, что доставка там за 30 минут. Ты не сможешь найти в этой стране другой ресторан, который способен доставить тебе еду за такое время. И этот концепт должен меняться. Бывало, я пробовал по выходным заказывать в других ресторанах, но там доставка получалась дольше полутора часов. Но за это время я могу и сам что-то приготовить, верно?

Нужно менять сервисную ориентацию. Доставка – это только пример. Я общаюсь со многими иностранцами, которые здесь живут: когда вы общаетесь друг с другом, вы осознаете, что часто переживаете одни и те же вещи. Часто вы идёте куда-то в свободный день, которых у вас немного. Но в итоге вы чувствуете себя виновным, потому что тот, кто по идее должен просто обслужить вас, заставляет вас почувствовать себя так, словно это привилегия – быть обслуживаемым им. Но ведь все должно быть достойно по отношению к потребителю – этот бизнес работает благодаря клиентам, которые идут туда. Сервисная ориентация – это тренинги людей из этой сферы, налаживание эффективной и оперативной работы. Все эти вещи здесь меняются, и я очень этому рад.

Шри-Ланка, например, создавала свою туристическую индустрию 40 лет, а может, и дольше. На самом деле, в нашей стране гражданская война закончилась только в 2009-м. И с тех пор сфера туризма начала развиваться семимильными шагами. Люди получают новый необходимый опыт и знания, все проходят тренинги – и тип туриста меняется. Появляется возможность использовать технологии, чтобы предоставлять разные сервисы – так что эта сфера вообще никогда не стагнирует.

Когда я рос на Шри-Ланке, многие люди уже работали в туристическом секторе.
У нас три официальных языка: сингальский, тамильский и английский (Шри-Ланка 150 лет была британской колонией – Прим. KYKY). Я говорю на сингальском, другое этническое меньшинство – на тамильском, а некоторые – и на сингальском, и тамильском. Но не все жители говорят по-английски.

Когда я был ребёнком, некоторые люди, которые работали в туризме, не разговаривали по-английски, но говорили по-немецки. Почему? Из-за туристов, которые тогда чаще всего приезжали из Германии.

Эти же люди десять лет спустя всё ещё не разговаривали по-английски, но учились говорить по-японски и по-корейски – именно из-за туристов. Сейчас они уже говорят по-английски, но ещё и по-китайски, и по-русски – это постоянная адаптация к рынку.

Если вы спросите какого-нибудь агента туристической компании или погуглите хорошие места, куда можно отправиться, получите ответ: в Мир, Несвиж, Музей Великой Отечественной войны. Но знаете, я не уверен, что это даст вам понимание настоящей Беларуси. Вы должны провести время в лесу! Конечно, вы можете начать с Беловежской пущи – жемчужины ваших лесов, верно? Но это не единственный красивый лес в стране. Конечно, это правильно начать оттуда – увидеть зубра... Провести время на природе – это по-настоящему важно, чтобы понять эту землю. Лес вернёт вас даже к истории партизан, он очень важен. И озёра, верно? Беларусь – земля десяти тысяч озёр. Витебский регион в районе Миор, например, – я провёл там много времени. И в Браславе тоже. Нужно выезжать из своих городов и исследовать Беларусь. Особенно в маленьких деревнях и городах.

«У вашей страны есть нечто большее, чем просто «чистота»

Я люблю общаться с жителями из разных уголков Беларуси. Однажды я взял с собой моих родителей и родителей жены в Налибокскую пущу. Мы остановились пообедать в небольшой усадьбе – ею владеет семья, которую я хорошо знаю. Это деревушка с население менее, чем сотня жителей! Вообще я брал с собой родителей в разные уголки Беларуси, а еще помню один уикенд, когда наколесил тысячу километров сам – по разным-разным городкам.

Люди замечали нас, приветствовали, гостеприимно предлагали чашку чая. Бабушки рассказывали о своих цыплятах, о куриных яйцах, любимых цветах на клумбе – это то, что вы должны увидеть, чтобы познать эту страну. А не только то, что вы замечаете по дороге из аэропорта в Минск: «Ах, здесь так чисто!» Это кажется странным? Да, тут чисто, так и есть. Но у вашей страны есть нечто большее, чем просто «чистота». Это душа вашей страны, которую нужно узнать. Но для этого понадобится время.

Как вы знаете, я люблю ездить на велосипеде. И я совершил интересное путешествие. До этого в течение пяти с половиной лет своего присутствия здесь я катался по паркам и лесам. Но этим летом мы с группой энтузиастов проехали более 400 километров – по деревням, с остановками в усадьбах, в разговорах с людьми. Я увидел Беларусь так, как никогда не смотрел на неё в
течение всех предыдущих пяти лет.

Так что если вы действительно хотите узнать страну и людей, вылезайте из автомобиля, слезайте с поезда, садитесь на велосипед – и знакомьтесь с разными людьми! В этих маленьких городках и деревнях люди гораздо более гостеприимны, чем в больших городах. Они счастливы видеть других людей, делиться своими историями – и так обычно везде в этом мире.

«У меня тоже есть члены семьи с особенностями ментального развития»

За восемь дней мы проехали 440 километров. Я очень хотел это сделать: хотел узнать Беларусь, впервые сидя рядом с этими людьми и слушая их истории – с особым фокусом на семьях, в которых есть люди с инвалидностью или с особенностями ментального развития. Я провёл много времени, завтракая или ужиная с семьями, которые приглашали меня в свой дом, знакомили со своими детьми – это было очень трогательно. Но это открыло мне глаза на то, насколько изолированными могут быть люди! Я этого не осознавал. Знаете, даже в квартирном доме люди не разговаривают друг с другом, если в их семьях есть такие трудности. И особенно – с теми, у кого есть особенные родственники. Некоторые родители говорили: «Наши соседи не хотят, чтобы эти дети разговаривали с нашими детьми». Я всё это делал, чтобы разобраться в причинах стигмы и страха, существующих в обществе. Эта тема – очень личная и для меня самого, так как у меня тоже есть члены семьи с особенностями ментального развития. Я вырос с этим.

Когда шло подписание и ратификация Беларусью Конвенции по правам людей с инвалидностью, мы были частью этого процесса. Мы использовали авторитет Организации Объединённых Наций, чтобы обсудить и поднять разговор на тот уровень, где больше людей могли рассказать, почему нуждаются в подписании и ратификации конвенции. Это был значительный шаг для Беларуси. Права появились у людей, которые в противном случае могли рассчитывать только на добрую волю правительства, или бизнеса, или кого-то ещё. Теперь, если вы имеете инвалидность, у вас есть права! А если у вас есть право, это означает, что у кого-то другого есть обязательство – выполнять и уважать его.

Посмотрите на наш офис – ему более 25 лет, но всего пару лет назад тут не было даже туалета для человека с инвалидностью, который мог подать заявку на работу.

И, видимо, этот человек никогда бы здесь не стал работать. Или рабочие визитки со шрифтом Брайля: мы часто об этом не задумываемся, но прочесть наши контакты должны уметь все, даже люди с проблемами зрения. У меня визитки со шрифтом Брайля. Я наткнулся на них в Сингапуре – знаете, я об этом никогда не слышал. И всё, что я сделал, – принёс это сюда. Этот шрифт вам не нужен, потому что вы можете видеть. Но когда вы берёте визитку в руки, вы начинаете думать уже совершенно по-другому. Конвенция по правам людей с инвалидностью была подписана в октябре 2015 года, но я думаю, мы можем сделать гораздо больше.

Например, в транспорте лучше всего разбирается даже не Министр транспорта, а люди, которые используют автобус или троллейбус каждый день, чтобы добраться до работы. Поэтому мы и должны спрашивать у этих людей, как улучшить работу общественного транспорта. Такой же концепт и с темой создания инклюзивного пространства.

Когда мы переоборудовали свой офис, тут не просто какой-то архитектор сделал черновик по своему усмотрению. У нас действительно были люди, которые приезжали в инвалидных колясках и говорили нам, как всё должно быть. Саша Авдевич (активист, беларус с инвалидностью, который в одиночку совершил путешествие по странам Европы на специально сконструированном ручном велосипеде – Прим. KYKY) присоединился к нам во время велосипедного 400-километрового путешествия. Мы начали инспектировать некоторые места – например, школы: можно ли туда заехать на коляске. В некоторых местах были уборные для колясок, но Саша мог сказать: «На самом деле, это создаёт больше проблем, чем помогает». Вот так люди, для которых вы всё делаете, могут улучшить ваш проект.

«Работать с ликвидацией последствий природной катастрофы гораздо проще, чем с войнами»

Я был недалеко от зон отчуждения несколько раз. Предпринимать рациональные меры предосторожности – это конечно же важно. Как я обсуждал с правительством, ВОЗ, Международным агентством по атомной энергии, Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН, нынешние меры предосторожности по контролю, адекватны для меня и для моих детей, которые жили здесь пять лет. Можем ли мы сделать больше? Конечно, мы всегда можем сделать больше! Но я думаю, что стигма и страх от незнания ситуации больше, чем настоящая опасность. Конечно, я не пойду собирать грибы в лес в зоне отселения. Но я не вижу необходимости идти в супермаркет и пытаться понять, откуда те или иные продукты. Я думаю, что надо продолжать делать тесты и продолжать контроль. Но кроме этого, у нас много вопросов: употребление антибиотиков в мясе и молочных продуктах, например.

Я рос в то время, когда была гражданская война (Гражданская война на Шри-Ланке длилась с 1983 по 2009 годы – Прим. KYKY).

В то время были террористы-смертники, которые выходили в город и взрывали себя. А я работал журналистом, освещал военные действия.

С самого юного возраста страх для меня был тем, чего я никогда не понимал. Я работал в странах, где была действительно сложная обстановка –в Афганистане, Косово и других. Пару лет назад я поехал в Либерию, когда там началась эпидемия Эболы. Вероятно, некоторые могут сказать, что я ненормальный.

Но таких людей много. Можно предположить, что это адреналин. И это действительно довольно сильная зависимость. Когда я был молодым журналистом, я очень хотел попасть на фронт. Но сейчас я стал более осторожным: когда ты становишься взрослее, у тебя появляются дети – ты не можешь умереть завтра. У тебя уже есть ряд обязательств.

Я работал в Мьянме с 2000-го по 2010-й (В качестве заместителя представителя ПРООН в Мьянме – Прим. KYKY). В Мьянме были разные типы кризисов в то время: например, прошёл циклон, который убил 140 тысяч человек за несколько минут (Циклон Наргис, 2008 год – Прим. KYKY), и мы должны были c этим разбираться. Фактически даже мой дом тогда пострадал, а дети прятались под столом во время циклона, но для других людей всё обернулось гораздо хуже: кто-то умер или потерял семью. Также были оползни в разных частях страны, и люди погибали. Я работал с мусульманским сообществом рохинья, о котором вы наверняка слышали в новостях.

Знаете, иногда работать с ликвидацией последствий природной катастрофы гораздо проще, чем с войнами, потому что катастрофа происходит и заканчивается. И дальше мы думаеем, как помочь людям оправиться после бедствия, с надеждой, что в следующий раз мы лучше подготовимся к такой катастрофе: или построим более крепкие дома, или возведем их в другом месте. Я был на Шри-Ланке, когда случилось цунами, и 40 тысяч человек погибли в моей стране (речь о землетрясении и цунами в Индийском океане в 2004 году – Прим. KYKY). Индонезия, Таиланд и Шри-Ланка тогда были наиболее пострадавшими странами.

С точки зрения взаимодействия с разными сторонами конфликта, вы должны двигаться крайне быстро, но вы должны быть терпеливыми. В кризис вы должны быть уверены в том, что люди в безопасности. Прежде всего, вам нужно доставить их в безопасное место, убедиться, что у них есть вода, убежище, лекарства и так далее. Но вы должны быть и терпеливыми, потому что иначе вы не сможете за одну ночь найти решения проблем, которые были у нескольких поколений.

Конечно, у вас есть Организация Объединённых Наций – она решит проблему для вас. Да, я мог бы поставить пару миротворцев в голубых касках между вами на короткое время. Но когда я уйду, вы начнёте драку снова. Так что я должен поработать с вами и посадить за стол переговоров. Это может занять целое поколение, и этого, может, даже мои дети не увидят – вот, что я имею в виду, когда говорю «двигаться быстро, но быть терпеливым».

«Вы должны гордиться беларуским языком»

Если вы погуглите, то найдёте на Youtube видео, как я читаю одно из стихотворений Янки Купалы о красивой беларуской женщине, которая работает в поле. У меня ушло пару дней на то, чтобы попрактиковаться в чтении стихотворения (смеётся), и я не думаю, что мое произношение было достойным. Беларуский язык очень красивый. Я бы хотел, чтобы больше беларусов говорило на нём. Почему не говорю сам? Этот язык не так необходим в моей работе сейчас. Я бы практиковал его, если бы у меня было больше времени. В свободное время, которого у меня немного, я учил русский, который является одним из шести рабочих языков ООН. Но вы должны гордиться беларуским и использовать его гораздо шире.

В мире мало стран, которые национализировали символику «Целей устойчивого развития». Беларусь – одна из стран, которые это сделали. Я поддержал это, потому что глобальные Цели устойчивого развития нельзя достигнуть, пока они не станут «собственными», родными целями людей в каждой конкретной стране. Используя в дизайне глобальных целей близкие нам символы, связанные с нашей культурой и историей – мы помогаем людям осознать и принять их сердцем, а не только умом.

Обычно срок миссии – это пять лет. ООН должна решить, куда я поеду дальше, где буду принят. Так что здесь я буду еще несколько месяцев. Я думаю, что буду скучать по многим вещам. Если вы меня снова спросите, каково моё первое впечатление и впечатление сейчас – это как небо и земля. Однажды я беседовал за ужином с людьми из разных стран, и они меня спрашивали: у молодых людей из Беларуси сейчас есть возможности реализовать проекты за рубежом, но при этом они все равно чаще всего возвращаются домой. Почему? Я ответил: «Потому что Беларусь для них – это дом». Для меня Беларусь – это тоже дом! Второй дом.

Моя семья уже уехала в Шри-Ланку, сейчас мои дети ходят там в школу. В прошлый уикенд четвертого февраля там был День независимости: я видел их фотографии в национальных костюмах в школе – очень красиво. Моя супруга всё ещё работает в EPAM – это глобальная компания, так что несмотря на то, что она сейчас в Шри-Ланке, она продолжает работать. Здесь она работала не только для Беларуси – она помогала офисам в Украине, Штатах и в Лондоне. В современном мире, если у вас хорошее подключение к сети, вы можете позволить себе работать откуда угодно. Но надо признать, совсем другое дело, если вы работаете, присутствуя физически.

Конечно, если бы мы не приехали в Беларусь, она бы не встретила Аркадия Добкина и мы бы не стали друзьями.

Мне он действительно нравится – симпатичный парень, я рад, что мы знакомы. Возможно, если бы мы не приехали в Беларусь, она никогда бы не работала в EPAM, потому что не встретила бы его. Но кто знает? Мир на самом деле очень маленький. Кстати, не только я буду скучать по Беларуси. Посмотрите на моих детей: одной из моих дочерей сейчас семь лет, и пять из них она провела здесь. Так что здесь заложена вся основа её характера. Да и Беларусь – это всё, что она знает.