Летом прошлого года на выставке вооружений «Милекс-2014» в Минске был представлен зенитно-ракетный комплекс «Алебарда», созданный белорусскими разработчиками. Не последний хайтек, конечно: «Алебарда» проигрывает российскому С-400 и американскому «Patriot», но учитывая, что многие страны не хотят связываться ни с Америкой, ни с Россией, Беларусь является приемлемым продавцом. Почему? Ты всегда зависишь от производителя вооружений, поскольку тебе нужен сервис и комплектующие, и, в случае неприятностей, продавец может диктовать политические условия. Беларусь не предъявляет политических претензий и не хочет гегемонии ни в одном регионе, а потому способна найти покупателя, который стремится не попадать в кабалу ни к США, ни к России. Говорят, выставочные образцы «Алебарды» уже куплены, и рынок может составить от 100 до 300 единиц таких комплексов.

Есть и другой пример. Это беспилотная авиация, которая производится Академией Наук, на заводе гражданской авиации в Минске и на авиаремонтном заводе в Барано-вичах. Гражданские беспилотные самолеты используются для патрулирования лесов, границ, линий электропередач, нефте- и газопроводов, помогают вести контроль за мигрантами. Военные беспилотники необходимы для разведки, корректировки артиллерийского и ракетного огня, некоторые образцы способны самостоятельно находить цель и поражать ее управляемыми бомбами или ракетами. Поначалу мы были вынуждены закупать необходимые для таких аппаратов компоненты, но с течением времени производственная система стала работать по принципу домино: для самолета нужны двигатели, электронные микросхемы, программное обеспечение – вокруг выпуска беспилотников организуется целый куст производств, имеющих рынок сбыта и готового платить покупателя.

Совместные разработки с Китаем

Еще до конфликта в Украине мы начали производить совместные с украинцами противотанковые и зенитные ракетные комплексы. Они продавались Азербайджану, и маячил ряд других покупателей. Мы готовили систему наведения, украинцы – ракету. Работа велась еще до того, как в прошлом году началась острая стадия конфликта в Украине, и, возможно, сейчас эти контракты и заморожены. Зато в 2015-м году во время парада 9 мая можно было видеть системы залпового огня «Полонез», которые, я думаю, произведены белорусами совместно с Китаем. Почему? Колесные базы может делать Минский завод колесных тягачей, как и системы наведения, и пусковые установки, а сами ракеты, судя по всему, китайские, потому что собственного производства у нас нет. Твердое ракетное топливо является достаточно сложным химическим продуктом, и для работы с ним надо иметь оборудование – потому разделение труда здесь абсолютно нормально. «Полонез» – одна из самых мощных единиц тяжелой техники, которая демонстрировалась на параде. Если военные говорят правду, то дальность огня у этих систем – более 200 км, что приравнивает это оружие к оперативно-тактическим ракетам. Дальность «Полонезов» вполне позволяет стрелять по группировке врага, сосредоточенной за пределами нашего государства, и нанести серьезный вред, предотвратив нападение. Это очень серьезные системы, хотя, по словам китайцев, их аналоги обеспечивают дальность огня до 280 км.

Не хочу прослыть агрессором, но если взять столицы некоторых соседних к нам государств вроде Вильнюса и Варшавы – они окажутся в радиусе поражения.

До Москвы мы вряд ли достаем, но думаю, что у Беларуси и нет желания идти на конфронтацию с Россией, потому что это наш основной рынок. Она поставщик нефти и газа, у нас договор о взаимной обороне и помощи – слишком тесные связи.

ВПК Беларуси со времен СССР традиционно поставлял в Россию комплектующие для военной техники. После распада Союза нам досталась важная часть военно-промышленного комплекса, но на ее заводах нельзя было производить никаких готовых вооружений, поэтому мы все эти годы поставляли за границу (прежде всего в Россию) лишь их элементы: электронные микросхемы, колесные тягачи, оптику для спутников, позволяющую вести разведку, лазерные дальномеры, прицелы для автоматов и пулеметов. Негативные последствия столь однобокой привязки особенно сильно проявились сейчас. В России кризис, а мы до сих пор привязаны к ней пуповиной. Когда нефть стоила под 120 долларов за баррель, Москва гребла лопатой продукцию белорусских предприятий, а мы сидели на энергетической игле как и она. Когда нефть упала в цене, и против России применили санкции, россияне стали свертывать закупки гражданской продукции и развивать импортозамещение, и наш экспорт в Россию упал на 40%. С начала года мы уже потеряли почти миллиард долларов. Наши заводы работают в трехдневном цикле, людям срезаны зарплаты. Встал вопрос о том, чтобы находить другие рынки. Конечно, мы искали их и раньше, но делали это вяло. Пока гром не грянет – мужик не перекрестится. Кризис показал, что рояль на одной ножке не устоит – но время, увы, потеряно. Для того, чтобы входить на рынок, нужны десятилетия. Тем не менее, попытка выпускать готовые вооружения – многообещающая перспектива. Думаю, что если заняться развитием собственного ВПК серьезно, используя нашу науку и заводы, можно заработать даже не миллиард, а три или пять.

Что приносит больше денег: вооружения или сельхоз техника

В Госвоенпроме озвучили цифру экспорта порядка миллиарда долларов. Это деньги, которые ВПК зарабатывает на производстве и продаже военной техники. Причем, если тракторы, комбайны и автомобили – материалоемкая продукция, которая обязывает нас возить металл с Урала и из Сибири (а потом поставлять туда же наши МАЗы и Белазы), то военная техника – вещь наукоемкая. Условно, килограмм автомобиля стоит 300 долларов, а килограмм военной электроники 3-6 тысяч долларов. Последняя требует мало материалов и больше научного труда, усилий программистов и электронщиков, а эти направления у нас развиты. Не завозя большого количества металла и энергоносителей, мы можем зарабатывать больше на продаже вооружений. Поскольку число людей на МАЗе, Тракторном заводе и Гомсельмаше сокращается, нам нужно перепрофилировать высвобождающийся персонал для других отраслей. Конечно, от тракторов и автомобилей отказываться нельзя ни в коем случае, но нужно оставить производство, которое бы выпускало столько продукции, сколько нужно соседним странам: Балтии, Польше, Украине. Причем, основные количества стоит выпускать на дочерних предприятиях на территории России, Китая и Индии, где не только есть сырье и энергия, но самое главное – ближе покупатель. Сейчас подобный образ мыслей демонстрируют китайцы. Они выносят в Беларусь производства телефонов и модемов, потому что производить все это в Китае и везти сюда в Европу дорого. А здесь рынок близко, и есть высококвалифицированный персонал, которым грешно не воспользоваться. К ки-тайцам часто относятся скептически, не понимая, какая нам выгода от их парка? На самом деле, мы получаем занятость своих людей и технологии, которые белорусы осваивают, что-бы впоследствии использовать на наших производствах.

Вернемся к продаже вооружений. Хороший пример в этом плане – нейтральное государство Швейцария, которая является одним из крупнейших в мире производителей высокоточного оружия. Швейцария славится как страна часовщиков, а потому ее ВПК в силах производить одни из лучших артиллерийских систем и военную электронику. Вдобавок у них поголовное вооружение населения: каждый мужчина хранит дома оружие и обмундирование, и в случае возникновения опасности они на своих автомобилях едут туда, где формируются военные части. Система отчасти похожа на нашу служба в резерве, когда особо ценных и незаменимых работников: инженерно-технических специалистов и, скажем, творческую интеллигенцию летом в течение двух месяцев вывозят на сборы. Белорусы нарабатывают определенное количество часов и получают военную специальность: либо гранатометчик, либо пулеметчик – и спокойно отправляются в запас.

К сожалению, мы не настолько законопослушны, чтобы хранить оружие дома, но случае необходимости его достанут со складов и обмундируют запас.

Все говорит за то, что с течением времени структура вооружений белорусской армии будет все больше приспосабливаться к нуждам мобильных войск с меньшим количеством тяжелой техники и наступательных вооружений. Мы уже списали фронтовые бомбардировщики СУ-24 по причине дорогого обслуживания, да и срок их службы подходит к концу. Такая же история с тяжелыми истребителями СУ-27, которые вывели из эксплуатации. Вместо этого мы закупаем универсальные самолеты ЯК-130, которые могут быть и учебными, и легкими штурмовиками, и самолетами радиоэлектронной борьбы. Они хотя и слабее бомберов и тяжелых истребителей по своим возможностям, но гораздо дешевле. Вопрос в том: какая будет завтра война? Столкновение до зубов вооруженных армад или гибридные боевые действия, оборачивающиеся локальными конфликтами малой интенсивности?

Как ни покажется парадоксальным, но в новом веке чаще используют легкие штурмовики, танки и вертолеты, оснащенные высокоточным оружием. Новые веяния вынуждают развивать технические средства разведки, бронетехнику для сил специальных операций, которая может быстро двигаться и имеет достаточную огневую мощь. Нужны колесные танки, мобильная артиллерия, беспилотные авиационные устройства, которые могли бы быстро обнаруживать и подавлять незаконные формирования и «зеленых человечков».

Как обстоят дела с вооружением в других странах

Украина – это классический случай космической коррупции и воровства. В пограничных округах (как и в заграничных группах войск) во времена Союза всегда были лучшие части, подразделения и оружие. Одним из таких округов был Белорусский, другим – Прибалтийский, а на территории Украины располагалось целых три мощных военных округа. Танков у украинцев было порядка 6 тысяч, чуть меньше бронированных машин и около тысячи ядерных боеголовок. Сотни ракетоносителей и стратегическая авиация – лучше была вооружена только Группа советских войск в Германии. Шутили, что если после распада Союза Украина захотела бы взять Москву, России было бы нечем защищаться, потому что в тылу были третьеразрядные боевые единицы, которыми укомплектовывались в последнюю очередь.

Когда распался Союз, все эти сливки достались Украине. Если говорить о ВПК, то соотношение было таким: 70% союзной «оборонки» отошло России, 25% – Украине, остальное – Беларуси. Поскольку вооружение было востребовано на мировом рынке, украинцы быстро продали свои колоссальные арсеналы. Причем, продавали самое передовое, потому что изношенная техника старых годов выпуска не пользовалась спросом. Одновременно украинцы почти перестали поддерживать свою многочисленную оборонную промышленность. Так они сумели довести до плачевного состояния днепропетровский «Южмаш», производивший стратегические ракеты, Харьковский бронетанковый завод, Николаевские верфи, где строились авианосцы. Сыграло роль и пренебрежительное отношение к военнослужащим: даже те средства, которые выделялись на содержание армии, разворовывались. Техника не ремонтировалась, не модернизировалась, не обновлялась, большие учения не проводились. Последней каплей стало популистское решение Януковича ввести контрактную армию. Сколько можно было на украинские деньги нанять профессиональных военных? Какие суммы потратить, чтобы у контрактников было желание воевать?

Сломав призывную систему, армия уже не может обмундировать и вооружить нужное коли-чество людей. Помните, недавно призывники на Яворовском полигоне Львовской области жаловались на отсутствие формы? Мобилизовать громадную массу людей для больших учений всегда было сложно, даже в советские милитаризированные времена. Я тогда неоднократно участвовал в развертывании крупных контингентов и помню, что бывало шинелей и мундиров хватало по размерам, а сапог – нет. Отопления не было, казармы не всегда были готовы, и солдат частенько бросали даже на солому в декабрьский холод. Чтобы система была четкой, нужно постоянно тренироваться, чтобы каждый призывник знал, где находится сборный пункт. Пришла повестка – отправляешься в школу под таким-то номером. Потом – в часть, где обмундировывают и вооружают – система должна работать как часы, потому что если что-то (не дай бог) случиться, нужно уметь как можно быстрее собрать армию.

Еще Наполеон сказал: если страна не хочет кормить свою армию, она будет кормить чужую.

Ко-гда началась гибридная война в Украине, армия оказалась разута, раздета и деморализована. Сейчас в Украине экономические трудности, и то, что они отрывают от гражданского сектора для обороны, еще больше ухудшает экономическую ситуацию. Думаю, что нынешняя активность команды Лукашенко по развитию ВПК и модернизации армии, включая замену Министра обороны – прежде всего, желание вынести уроки из украинского кризиса.

Чем призыв лучше контрактной армии

У Беларуси тоже была цель перевести армию на контрактную основу, но контрактник должен хорошо зарабатывать, а это не всегда возможно в наших экономических условиях. Он рискует, его свободой распоряжаются другие люди, и, чтобы добровольно идти в армию, он должен получать не меньше, чем средний класс на гражданке. В результате соотношение контрактников к призывному контингенту в Беларуси: где-то 20 на 40. В Соединенных Штатах бюджет армии насчитывает 600 млрд долларов при населении в 300 млн людей. В Беларуси это около 1 млрд, то есть в 600 раз меньше. Нехитрый подсчет позволяет понять, что у нас на душу населения приходится в 20 раз меньше военных расходов, чем в США. Основные траты – даже не на вооружение, а на жизнеобеспечение военнослужащих. У военного должно быть жилье, он должен иметь возможность обучить детей в университете и съездить с семьей в отпуск, поэтому профессиональная армия – удел очень богатых стран.

Если бедная страна объявляет, что у нее профессиональная армия – это профанация, сборище малооплачиваемых маргинальных типов.

Есть еще один довод против контрактной армии. Американцы живут за океаном, а потому у них в армии может быть нанятый персонал. Чтобы родину защищать, нужны патриоты, которые знают, что за километр от казармы находится родной дом. Если хочешь вести оборонительную войну, то в каждом населенном пункте нужно посадить своего солдата. Профессионалов для этих целей не хватит – родину защищает именно призывники. Кроме того, в армии должна постоянно обновляться кровь. Если призывник пришел служить, научился стрелять и ушел в запас, он еще лет десять может быть вполне полноценным штыком, подходящим по возрасту и здоровью. Призовут – он в любой момент готов воевать. Благодаря призыву, мы получаем большую массу населения, способную носить оружие. Президент озвучил цифру в 500 тысяч людей, который мы можем выставить под ружье. Примечательно, что это больше, чем у соседей, той же Польши и Германии.

У французов к контрактной армии двойственный подход. Их легион был создан для операций в бывших колониях. Для защиты родины он не подходит в силу малочисленности. Это как спецназ, который должен защищать дипломатические и военные интересы Франции по всему миру. Немцы создали профессиональную армию, и теперь плачут, потому что не хватает людей, чтобы управлять боевой техникой. Поляки сейчас задумались о том, как увеличить численность военных, потому что их пугает Россия. Как выставить равноценную по количеству армию, если это контрактники, которым нужно платить?

В Израиле, допустим, практически поголовная мобилизация, даже женщины служат. В итоге израильская армия считается самыми боеспособными войсками. Но вернемся к постсоветскому пространству. Страны Балтии всегда ориентировались на коалиционную оборону, не неся больших расходов. Недаром еще не так давно шутили про «день эстонского военно-морского плота». Этим объясняют тот факт, почему балты так спешили вступить в НАТО – нужно было переложить на кого-то ответственность за свою безопасность. Но когда стала реальной гибридная войны без официальных объявлений, и стало понятно, что «зеленые человечки» могут легко захватить их территории, страны Балтии спохватились и стали за-купать старую технику, создавать бригады резервистов. Страны НАТО передали им много единиц вооружения бесплатно, но этого мало, потому что нужен персонал для его эксплуа-тации и система для его подготовки. На мой взгляд, самые боеспособные из балтов – ли-товцы. У них есть несколько бригад, включая бригаду спецназа «Железный Волк». После событий в Украине литовцы даже возобновили военный призыв, хотя призывают не всех, а по жребию, потому что на всех в армии нет казарм, полигонов и средств обеспечения. Что такое жеребьевка? Среди призывного контингента проводится отбор, и на службу идет некий процент от общего количества годных к армии. У нас призыв учитывает веские обстоя-тельства: человек получает образование, у него дети, родители, здоровье. В результате из нескольких десятков тысяч призывников ежегодно на службу в армии идет 20 тысяч. Армия литовцев может принять еще меньше.

Эксперты говорят, что даже Беларусь, не говоря уже о России, сможет военным путем без особых проблем захватить эти страны. Другой вопрос, сможет ли удержать, но разгромить вооруженные силы – запросто.