Гомель встречает нас отличной погодой: на улице ни ветерка, к тому же здесь, кажется, даже теплее, чем в поезде, который из столицы приволок нас в город на Соже. Возле входа в вокзал, закрытый на очередной бесконечный ремонт, нас встречает невысокий худощавый парень в модной ветровке:
— Ну что, ребята, по барам?
Это Никита Васильев — электронный музыкант, известный под нечитаемым и негуглимым псевдонимом (((О))). Он совсем недавно вернулся с Vilnius Music Week, причём вернулся с триумфом: в Вильнюсе белорусский электронщик удостоился личных похвал основателя Eastblok Music Алекса Каспарова и первого менеджера Pink Floyd Питера Дженнера. На первый взгляд улыбчивый и открытый лицом Никита не очень-то ассоциируется с тёмной, мистичной музыкой (((О))). Впрочем, со стаканом в руке разбираться во всяких схождениях и расхождениях несравнимо приятнее, потому мы без промедления соглашаемся: да, по барам — и движемся к первому пункту нашего алкомаршрута.
Никита не разделяет нашей радости по поводу температурного режима:
— Очень жаль, что сегодня ни дождя, ни тумана. Я люблю, когда Гомель сырой, промозглый. В дожди он напоминает мне Silent Hill — очень вдохновляет.
Никита пришёл к нам вместе с другом Колей; наш герой, по его словам, не большой знаток гомельских баров, так что в качестве главного эксперта сегодня выступает Николай. Путь наш лежит через Центральный рынок.
— Здесь, на Центральном, весь Гомель раньше покупал спайсы, насвай и прочую дрянь, — рассказывает Никита. — Слышали историю про то, как парни под спайсами вырезали другу глаза, а тот после этого ещё смеялся и песни пел? Наверняка те спайсы здесь и покупали. Центральный рынок — это практически филиал ада.
Интересуюсь, как к наркотикам относится сам Никита.
— Не, я не употребляю, не моё. Как-то раз случайно попробовал спайсы: была какая-то тусовка, я был вдрызг пьян, сиги закончились — ну, я и попросил у ребят чего покурить. Ребята дают и говорят: «Подольше дым в себе задерживай». Я с двух затяжек сознание и потерял. Хорошо ещё, что только сознание.
Кафе-бар «Квартал» (ул. Катунина, 14)
— Всем привет! — Никита здоровается с барменом и официантом. В небольшой кафешке практически пусто; столы устланы чистенькими бежевыми скатертями, большой телек на стене показывает какие-то клипы. Не сказать, что «Квартал» выглядит как пивнуха, однако Никита предлагает начать с пива.
KYKY: Почему пришли сюда?
Н.В.: Это одно из самых уютных заведений в Гомеле. Особенно когда людей немного.
KYKY: Выглядит так, словно много людей здесь и не бывает.
Н.В.: Вообще-то да, мне это место потому и приглянулось. Я сюда частенько хожу, знаю персонал, постоянных посетителей. Единственный минус — пиво тут иногда бывает какое-то бодяженное, словно димедрольное.
KYKY: Давай к теме наркотиков вернёмся, раз уж с неё начали. Музыка у тебя космическая, чувствуется в ней и наследственность с техно времён диких экстази-рейвов. Но вещества ты при этом совсем не употребляешь, так?
Н.В.: Да. Если я напьюсь — я буду себя хоть как-то контролировать, даже если в жопу пьян. А вот под веществами я слабо осознаю, что происходит, и мне это не нравится. Я хочу с собой в хороших отношениях оставаться. Когда-то шишки пробовал — вот это единственное, что мне приглянулось. А вся эта химия — сразу нет. И вообще, у меня есть свой наркотик: я недосыпаю.
KYKY: Целенаправленная депривация сна?
Н.В.: Да не, оно само так складывается. У меня сон постоянно сбивается с ночи на день: могу неделю спать ночью, потом неделю спать днём, а потом вообще бессонница случается, и я по двое суток не сплю. Это мой единственный способ расширить сознание. Меня, кстати, в армию из-за него не взяли: поставили диагноз «тревожное расстройство».
KYKY: От этого весь космос и мистика в музыке?
Н.В.: Человек я такой. Первой книжкой, которую я прочитал, был сборник рассказов Эдгара По — и мне очень понравилось. Меня тянет к мистике, к космосу лет с семи: как мыслить более-менее научился, так и начал увлекаться этой темой.
KYKY: У тебя даже байка космическая, вся в звёздочки.
Н.В.: Ну, не то чтобы космическая, зато она модная. Увидел, захотел, купил. Я вообще к выбору одежды довольно серьёзно подхожу. Ветровка моя вот, гляди, со Всевидящим Оком. И майки — сплошной символизм: кресты перевёрнутые, Бафометы. Я по сатанинской эстетике дико рублюсь.
KYKY: О, я теперь понял, о чём твой трек «How To Look Beautiful».
Н.В.: А все названия моих треков в жизни происходят. Что-то такое случилось — и я это, так сказать, запечатлел. Если покопаться, у каждого названия найдётся своя история.
KYKY: Расскажи-ка, если не секрет, как появился трек «#drunkfuck»?
Н.В.: А это я однажды очень хорошо ужрался! На тот момент я угорел по какой-то девочке — уже и не вспомню, по какой, давно было. В треке ещё сэмпл из Джастина Бибера, «As Long As You Love Me». Собственно, вот: пьяный мальчик, влюблённый в какую-то девочку… Господи, как это сопливо.
KYKY: Кстати, о девочках: ты стал благодаря музыке больше привлекать их внимание?
Н.В.: Вот как-то был период безбабья, когда я остриг свои длинные волосы — и это было ужасно, я целый год страдал! Когда начал заниматься музыкой, всё немного изменилось, со временем даже мои бывшие одноклассницы стали яйца подкатывать. Вот хочу им передать: дамы, вам не светит! Где вы раньше были? Я всегда был неплох.
KYKY: Первые группиз ещё не появились?
Н.В.: На самом деле, есть одна девочка, которая готова была в любое время дня и ночи, в любой город за мной — просто потому, что я занимаюсь музыкой. Но я бы не хотел об этом рассказывать. Не знаю, для меня музыка важнее, чем возможность присунуть своего пеструнца на 15 минут в очередную вагину. Пока всех мальчиков в 15 лет интересовало, кому бы вставить, я интересовался блэк-металом и Silent Hill'ом.
Мне кажется, в жизни есть более важные вещи, чем секс. Вот фильмы Дэвида Линча — это ведь важнее, чем секс. Мамке своей приятное сделать на её день рождения — это, по-моему, куда более достойное занятие, чем кадрить очередную пи*ду, которая через три дня тебя забудет.
Вот что интересует сейчас молодого человека? Потрахаться, купить новый айфон. Купить новую шмотку, прийти в ней и повы*бываться: «Смотрите, я купил её на Wildberries, там же, где и вы все покупаете — но ведь вы покупаете не такое! Я не такой, как все». Да все вы, бл*ть, одинаковые. И я иногда такой же. Просто я понимаю, что заниматься нужно чем-то действительно важным. «Если уже марать чистый лист, то писать про главную проблему музыки в России», как пел Захар Май.
KYKY: Секс обсудили, драгз обсудили — время поговорить про рок-н-ролл. Ощущаешь себя рок-н-ролльщиком?
Н.В.: А вот когда как. Зависит от настроения, от того, как концерт проходит. На хороших концертах ощущаю — если от людей отдача идёт, если они разносят клуб, вот тогда я рок-н-ролльщик. Тогда меня начинает нести — и смотреть на меня, наверное, в эти моменты страшно. Самый адовый ад был в Киеве: очень маленький клуб, весь как этот зальчик по площади, а набилось туда за сотню людей. Выступали там с ныне известным чуваком из Тамбова, Summer of Haze. То, что происходило на том концерте — просто полное безумие, настоящее мясо. Вот тогда-то я себя ощутил рок-н-ролльщиком.
KYKY: А самому это ощущение нравится?
Н.В.: Ну естественно! Ради этого всё и делается. Концерты, на которых люди просто сидят и залипают — это не то. Вот в том же Киеве люди под всё танцевали. Особенно девочки выдавали как надо. Мальчики-то так: стояли, ножками чё-то потопывали.
Первое пиво втекает незаметно.
«Лидское белое»: 20.000
«Лидское бархатное»: 20.000
«Warsteiner»: 30.000
Коктейль-бар «Seven Fridays» (просп. Ленина, 6)
— Я вам сразу скажу: в этом баре я сам ни разу не был, — предупреждает Никита. — Но Коля так его хвалит, что я решил и сам посмотреть, и вас отвести.
— Владельцы заведения — бывшие бармены, чемпионы всего, что только можно, — рассказывает Николай. — Сами обучают местных барменов. Коктейли там просто отличные.
Нас стало больше: мужскую компанию разбавила подруга Никиты Наташа. Нашу процессию вежливо встречают у дверей и усаживают за столик рядом с баром. Внутри слегка темновато, но очень уютно; потолок увешан флагами стран мира, из колонок над длинной стойкой негромко звучат ритм-н-блюзы и рок-н-роллы, а у дальней стены стоит красавец музыкальный автомат. Меню приятно обескураживает: такого выбора коктейлей мы сходу не припоминаем ни в одном минском баре. Цены приятны вдвойне.
KYKY: Что будем пить?
Н.В.: Я думаю, виски. Виски и коньяк — мои любимые напитки.
KYKY: Ты любишь напитки, которые со временем становятся лучше. Как думаешь, твоя музыка тоже выдерживается со временем?
Н.В.: Может быть. Во всяком случае, хочу на это надеяться. Мне, откровенно говоря, есть над чем работать — я думаю, всем музыкантам всегда есть над чем работать.
KYKY: А есть в твоём понимании музыканты, которые могут себе позволить больше ни над чем не работать? Достигнул ли кто-то такого уровня, на котором можно до конца жизни делать то же самое?
Н.В.: Хмм… Мне в голову приходят Cannibal Corpse. Или вот группа Inquisition из Мексики: они от релиза к релизу росли, развивались, и мне кажется, дальше им нафиг не надо никуда расти. А из поп-исполнителей могу назвать только Beyonce. Как хорош её последний диск! «Pretty Hurts» я прям каждый день слушаю. (Улыбается.) Слушай, может, стыдновато о таком говорить? Ну, это же не то, что эта, как её… Натали. Которая «О боже, какой мужчина». Beyonce — это действительно хорошая поп-музыка. А вообще — с таким вопросом без ста грамм не разберёшься.
Заказываем классические коктейли на виски. Никите по его наводкам («не горький и не сладкий, безо льда») официантка подбирает «Lady Manhattan» — вариацию «Манхэттена» с ромовой основой. Оказывается, за каждые два коктейля здесь бесплатно наливают третий, с игристым вином; как джентльмены, дарим внезапную халяву Наташе.
KYKY: Предлагаю поговорить о покорении Запада. Рассказывай: как прошёл Vilnius Music Week?
Н.В.: Честно скажу: я так хорошо ещё никогда никуда не ездил, и в плане организации, и в плане дружелюбного отношения. За три дня, пока я был в Вильнюсе, меня ни на секунду не оставили без внимания. Если надо было что-то, я просто звонил и говорил: «Эй, у меня водичка закончилась! Ой, я кушать хочу! Ау, заберите меня отсюда!» И забирали, и водичку давали, и кормили — обходились прямо как с рок-звёздами. И звук был очень хороший. В Беларуси такого звука никогда не было, где бы я ни выступал. А квинтэссенцией этого праздника жизни стал второй день. Вечером, после выступлений, мы собрались в офисе организаторов Vilnius Music Week. Было нас человек 20–30 в этом маленьком офисе, все постоянно обнимались: «О, как хорошо, что вы приехали! Ах, как хорошо, что вы не русские, а белорусы!' Русских там все не очень любят. И вот так мы обнимались — и пили, бесконечно долго пили. И песни пели. Вместе с организаторами, с поляками, с эстонцами — все-все-все! — встали кругом, обнялись и пели: «зис из зе ритм оф зе наааайт!..'.
Получилась такая очень славянская пьянка — только не та, где мордобой, а та, где всё хорошо и все друг друга любят. В отель вернулся, сообщение вот Наташе написал: «Я пьян в говно», — и уснул счастливый.
KYKY: А каково это: получить похвалу от самого Питера Дженнера?
Н.В.: Это охренительно! Я носился весь день счастливый, честно. В первый день я играл в Mano kiemas: это терраса в старом городе Вильнюса, узкие улицы с брусчаткой, всё, как я люблю — и Дженнер каким-то образом там оказался. И после моего сета подходит он к Диме Безкоровайному и спрашивает: «Этот парень с тобой приехал? Знаешь, он очень даже ничего», — напел Диме про меня каких-то дифирамбов. А потом мы поехали в Loftas, и Дженнер тоже оказался там. Подошёл ко мне и говорит: «Ты знаешь, я послушал твой сет, и вот что могу тебе сказать: занимайся тем, чем ты занимаешься, не старайся попасть в какое-то модное течение. Если будешь дальше делать то, что делаешь, у тебя очень хорошее будущее». Назвал мою музыку «black metal influenced noise». Ну, я с ним согласен, у меня часто встречаются гармонии, позаимствованные из блэк-метала. Причём это спонтанно выходит: мы ведь, что называется, что слушаем, тем и какаем. Я, естественно, поблагодарил — но в тот момент я же вообще не догадывался, кто со мной разговаривает!
Тут Безкоровайный подходит и говорит: «Познакомься, Никита, это первый менеджер Pink Floyd Питер Дженнер». Я аж взмок весь! Сказал, что это очень большая честь для меня — получить похвалу от такого человека.
Ну, и после этого мы с ним полчаса, наверное, разговаривали обо всём подряд: о музыке, о том, что я слушаю, как я живу, как он живёт. Причём он осведомлён практически обо всём, что сейчас происходит в музыке. Дженнер вообще оказался очень душевным человеком: никаких понтов, никакого надменного отношения. Я вот решил взять с него пример: мне кажется, чем больше человек добился в жизни, тем он проще к людям относится. В конце он записал, где я играю на следующий день: в какое время, в каком месте. И на следующий день я ещё не вышел на сцену — а Дженнер уже стоит в клубе, ждёт моего выступления! Я во второй день играл более тяжёлую музыку, по сатане. Дженнер, тем не менее, мужественно выстоял всё выступление, подошёл и говорит: «Oh, my man, это было охерительно!» Я там чуть не расплакался на месте. Больше ни о ком, насколько я знаю, от него таких отзывов не было, поэтому я счастлив.
KYKY: Слушай, Никита, а кому нужны музыкальные критики? Или они вообще нахер не упали?
Н.В.: Вообще — да, музыкальные критики нахер никому не сдались, как по мне. Мне, как музыканту, они незачем, только самооценку опускают. У музыкального критика ведь какая задача? Обосрать всё, что вообще движется. Нет, ну вот Дима Безкоровайный, например, мне нравится как музыкальный критик, но это единичный случай. Или вот Олег Климов — он меня в рецензии похвалил, поэтому я его тоже люблю. В чём плюс критиков — в том, что они создают инфоповод. Дело даже не столько в том, позитивный это отзыв или не позитивный — главное, что он есть: о тебе написали, значит, ты чего-то стоишь. Вот за это им спасибо.
KYKY: А музыканты обижаются на плохую критику?
Н.В.: Все мои знакомые музыканты обижаются. Я — нет. Хотя меня как-то раз Будкин обосрал. У меня бомбил пукан пару дней, но я никуда писать не стал - дескать, «ах ты Будкин, сукин ты сын». Я сам себе тихо побомбил, подумал - ну, он просто колхозник, ничего не понимает. А в какой-то момент я понял, что на критику вообще не стоит обращать никакого внимания. Как бог на душу положит - так и делай, всё равно твой слушатель найдётся.
Коктейли, как и обещал Николай, оказались хороши.
Lady Manhattan: 60.000
Old-fashioned: 60.000
Rusty Nail: 60.000
Бар «Квартирник» (Билецкий спуск, 1)
«Квартирник» встречает нас блюзовыми нотами: на сцене джемят музыканты гомельской группы Place To Be. Стены бара просто утыканы самыми настоящими арт-объектами: говорят, на открытие «Квартирника» энтузиасты тащили их сюда со всего города. Картины в дальнем зале переломаны пополам, разбитое пианино опирается о стену, зеркало висит отчего-то на потолке, а из меню на нас смотрит хитрющий усатый Дали.
— А ещё в этом баре отличные названия коктейлей, — обращает наше внимание Наташа.
Рядом с портретом Дали отыскиваются жёсткий «Чернобыль», мощный «Ахни меня как зверь» и легомысленный «Сексодром». Последний собьёт с ног любого: самбука, бейлис, текила. А для уже сбитых с ног есть «Ещё»: к водке, рому, джину и текиле сюда дольют сиропчиков и спрайта — чтобы быстрее усваивалось, видимо. Бар прямо пахнет свободой, и мы решаем опрокинуть за это дело по «Куба либре».
Н.В.: Здесь одно время было очень круто. Девочки танцевали на столах, мальчики оголялись, веселились все. А теперь курить тут запретили, по музыке чаще крутят какое-то редкостное говно. Я перестал сюда часто ходить.
KYKY: Ну, место очень демократичное, тем не менее. Может, поговорим о белорусской демократии?
Н.В.: А что тут сказать? Где-то я могу разделять взгляды наших оппозиционеров, где-то нет, так же и с правительством — в чём-то я могу с ним соглашаться, в чём-то нет. Но музыку посвящать этому я бы точно не стал. Мне не нравится наша оппозиционная музыка. Ну что они этими песнями сделают?
Ну, поездят эти змагары в Вильнюс к Вострай браме, пофоткаются там, поподдерживают Украину в своих твиттерах - и ничего от этого не изменится. Менять, мне кажется, надо начинать с себя. Детей своих воспитывать как свободных людей, а не «ты должен отучиться, отработать и сдохнуть».
При любом правительстве, мне кажется, можно жить так, как ты хочешь. Через х*й кидать его просто, это правительство – вот и вся тема. Меня тоже периодически пытаются втянуть в эти темы. Вот Shuma хотела сделать со мной совместный кавер на какую-то оппозиционную песню — я даже не помню, как она называется, да и неважно. И вот они где-то написали — дескать, есть у нас такой национально-ориентированный парень, Никита Васильев. А с чего она взяла, интересно, что я национально-ориентированный? Я никогда нигде не писал такого. Я не за Лукашенко, но не надо меня в это втягивать.
Родина начинается не с песни «Ляписа Трубецкого» «Не быць скотам». Родина начинается с тебя лично. Да и вообще, кому я это объясняю? Все мы здесь живём. У каждого своя родина здесь. Мне эта страна нравится. А ещё после поездки в Литву мне кажется, что Вильнюс являет собой пример того, какой должна быть Беларусь. Вот, пускай все едут в Вильнюс и посмотрят, как надо жить. А все эти «Не быть скотам» — это всё х*йня из-под коня, простите. Я не люблю БНФ-рок.
KYKY: А вообще из белорусской музыки что тебе нравится?
Н.В.: А почти ничего. Вот «Куклы» нравятся, потому что я рос на них. The Toobes зацепили, потому что крайне качественно. BosaeSonca — регулярно их переслушиваю, пусть и нечасто. Я сейчас делаю ремикс на их шикарную песню «Золатам», а с Алесем Зайцевым, их вокалистом, мы планируем совместный проект делать. Akute хороши — но это уже заезженная тема, я даже не хочу об этом говорить. У «Ляписов» нравится ранний период творчества, где «голуби-голуби» и «был в Керчи? не был, так молчи» — это я просто обожаю, и частенько по пьяни переслушиваю. У группы Brutto мне нравится песня «Underdog» — и это единственное, что мне у них понравилось. Остальное вообще не моё, а «Underdog» — это прямо как мой гимн. А вообще, когда Михалок завязал с наркотой и алкоголем, у него в музыке стало всё плохо. Я потому и задумываюсь: а стоит ли мне завязывать бухать?
Наташа: Да ты напиваешься с пол-литра пива!
Н.В.: Неважно, мне достаточно! Я вообще не так и часто пью, на самом деле. Да и какие пол-литра! Вот ты сейчас в сопли уйдёшь, а я буду ещё «хоп-хей-ла-ла-лей».
Вот, кстати, с электроникой у нас хорошо. То, что есть сейчас и то, что было год назад — это просто небо и земля! Причём разговор не только об андеграунде. Да того же ЛСП можно отчасти причислить к электронной музыке, хотя тексты у него — полное говно, терпеть их не могу. Но с музыкой там всё в порядке. Так, что ещё из белорусской музыки… О! ПУКСТ! Как я мог забыть! Пукст — это вообще наше всё. Его «Последний альбом» — это действительно сильно, там всё просто идеально сложилось. Я с этим мужиком имел честь нажраться на премии experty.by. Забавная, кстати, история: всё было так чинно-благородно организовано, церемония награждений, фанфары. А потом мы напились. Абсолютно все, и многие просто в состояние дров.
KYKY: А кто был самый пьяный из экспертов?
Н. В.: Из штатных, кажись, никто не нажрался. А так – Слава Радионов! Главный редактор Ultra-Music. Ну, по нему не видно – он всегда такой добрый, улыбается. Слава вообще няша.
KYKY: Ладно, что мы всё о бухле. О демократии поговорили — давай о религии. Вот у нас недавно концерт Behemoth отменили — это нормально?
Н.В.: Я вообще в них не вижу ничего, за что можно запрещать! Ну, сатанизм и сатанизм. Ну и что? У нас же нету организованной церкви Сатаны. Христиане сами создают прецедент. Пришли бы знатоки, патлами потрясли — и всё закончилось бы тихо-мирно. А из-за запретов вся страна об этом знает: дескать, вот, сатанисты к нам едут.
KYKY: Ты вот много блэк-метала слушаешь, символикой увлекаешься дьяволопоклоннической. Не боишься, что твои концерты начнут запрещать?
Н.В.: Пожалуйста, пускай. Сколько угодно! Это мне только рекламу сделает. У меня скорее не сатанизм, а антихристианство. Я дико не люблю христианство, и вообще никакие религии не люблю, но христианство мне особенно сильно не нравится. Неважно, в какой форме: католицизм, православие, ямайская церковь, джа-шманджа. Это рабская религия, вот и всё. А к символике у меня подход с эстетической, что ли, точки зрения. Мне вот просто нравится смотреть фильмы, читать книжки о сатанизме, дьяволопоклонничестве. Сам я этим не занимаюсь. Я человек добрый, людей убивать не собираюсь. И кошек я люблю.
KYKY: Вот тебе христианский вопрос. Не сотворил себе кумира?
Н.В.: Нет. Главная цель — искать свой путь. Вся моя философия сводится к тому, что надо надеяться только на самого себя, не останавливаться, делать своё — вот и всё. Неважно, в какой стране ты живёшь, какая религия у твоих родителей, что они от тебя хотят. Делай то, что тебе надо, — тогда всё получается.
Cuba Libre: 35.000
Ресторан «Red Pub» (просп. Ленина, 10)
— Red Pub — место достаточно забавное, — рассказывает по дороге наш алкогид Николай. — Не сказать, что там так уж дорого. Очень много людей ходит туда на плановые тусовки: «Русский дух» какой-нибудь — все наряжаются в тельняшки и ушанки. Или вот Hustle-тусовка.
— Лично я Red Pub не котирую, — добавляет Никита, — потому что туда люди со всех концов города съезжаются, как мухи на говно. Приходишь отдохнуть, пивка спокойно попить — и тут к тебе подваливают бухие гопники и начинают рассказывать охерительнейшие истории о том, как они тебя помнят, как они ходили с тобой в одну школу. К тому же я как-то напился, и в Red Pub не пустили. Я тогда даже не понял, почему: туда все приходят в абсолютно таком же состоянии. Ну, либо уже внутри до такого состояния доходят. Я их с тех пор ещё больше недолюбливаю.
В дверях ресторана нас встречает большой шифоньер. Когда мы пытаемся пройти мимо него в зал, он внезапно говорит человеческим голосом:
— Я вас слушаю.
Оказывается, что это никакой не шифоньер, а огромных размеров охранник в квадратном костюме. Мы в некотором замешательстве: это он имел в виду, что нас слушает — или что слушает (((О)))? Через пять секунд господин в костюме решается уточнить:
— Вы зачем пришли?
— Опрокинуть по шоту и дальше побежать, — беру на себя ответственность.
— Нельзя, — голос звучит абсолютно безапелляционно, палец тыкает в афишу. — У нас сегодня вечеринка с дресс-кодом.
Оказывается, Red Pub как раз готовится к прорекламированной Николаем Hustle party. Очевидно, никаких шансов на коктейль у нас нет, потому мы покидаем человека в квадратном костюме. По-английски.
— Гнилое место, — резюмирует Никита. — Больше сюда не пойду.
Кофе-бар «Chaikoff» (Кирова, 21)
Ночь над городом. В воздухе тишь. Устали все. Неспешно идём пить кофе.
KYKY: Как расслабляешься после хорошего концерта?
Н.В.: А никак. Я всегда после своих концертов иду и ложусь спать.
KYKY: Усталость?
Н.В.: Ага. Если концерт хороший, если я оттанцевал вместе со всеми – то меня больше ни на что не хватает.
KYKY: А если концерт не удался?
Н.В.: Тогда могу побухать, потусоваться. Я вообще спокойный человек, я не люблю все эти гулянья на 60 лиц, когда никто никого не знает, и все бухущие. Когда люстры летят с потолка, когда стёкла бьются — не, я такое не люблю. Я люблю, когда всё спокойно.
KYKY: Значит, если Никита тусуется после своего концерта — это примета, что концерт был так себе?
Н.В.: Нет, я в любом случае могу выпить немного после сольного выступления, но потом я либо на поезд, либо спать. Бухать — это если уж совсем беда будет.
В Минске я не очень люблю выступать, на самом деле. Вот в «Хулигане» будет выступление 27-го - боюсь, что меня не примут. Я же там не играл никогда. Хотя вроде всё хорошо: говорят, там хипстеры тусуются, ну так я ведь тоже хипстер. Свой.
Наш кофе готов. Чертовски хороший кофе!
KYKY: Ты выпускаешь концептуальные полноформатные диски во времена интернет-форматов. Не думал перейти на синглы или EP?
Н.В.: Да не, зачем? Я альбомами пишу. Какую историю я могу рассказать за пять треков? Кто не хочет слушать альбомы, пусть не слушает.
KYKY: А за какой музыкой, по-твоему, будущее?
Н.В.: За честной. На самом деле, ничего не изменится: будет появляться over 9000 сортов модного говна, которое будет приходить на полгода и так же быстро уходить. Ничего не изменилось ещё со времён рождения Христа. Я вообще не люблю так глобально мыслить. Я вот покушать люблю, котика своего люблю. Почитать люблю. Музыку люблю хорошую. А мыслить о том, что изменится в мире — это не моё.
KYKY: Слушай, напоследок: а как обычно люди читают твоё название?
О, я видел прикольную интерпретацию: «Радужный колобок». Ну да, конечно, это именно то, что я хотел в это название вложить.
На tut.by в комментариях кто-то вообще написал: «Название, конечно, похоже на разработанную дыру на дряблом заду – а музыка пробрала, искал что-то подобное и нашёл». Это, наверное, лучший комментарий, который я читал в свою сторону.
Капуччино: 15.000
Американо: 10.000
Николай Янкойть, рубрика «Герои»,