Родители в детстве нам врали: трудоголизм – это не всегда хорошо и правильно. Полная погруженность в профессиональную жизнь может быть вынужденной, неосознанной, и как следствие – неэффективной и болезненной. В японском языке есть термин «кароси», так называют смерть на рабочем месте из-за хронической усталости. Обычно от кароси умирают молодые люди от 25 до 40 лет. И если раньше проблема существовала только в Японии, сейчас инфаркты и инсульты как результат 12-часового рабочего дня случаются по всему миру. Но пока ваш начальник хвалит японцев за их трудовые подвиги и ставит их вам в пример, вы должны помнить: работа – это не вся ваша жизнь.

Человек может проводить на работе всю свою жизнь и потому, что детей, друзей и даже собаки у него нет, а испытывать чувство собственной значимости хочется. Такой персонаж убедил сам себя, что карьера – превыше всего, и упорно идет к своей цели. Но возможно, ему просто очень скучно наедине с самим собой. К тому же заработанные деньги не помогут избавиться от внутренних комплексов, а только замаскируют их. И то – лишь на время.

Еще одна причина закапывания себя в офисных делах – большая искренняя перфекционисткая любовь к своему делу. Люди попадают на руководящие должности и начинают свято верить, что лучше них работу не сделает никто. Исключают из внутреннего словаря слово «делегирование» и выполняют функционал секретаря и даже курьера. Очень вероятно, что такой человек впадет в депрессию, потому что потратит слишком много времени на чужую работу, а стратегию компании так и не выстроил.

На деле причин стать трудоголиком очень много и все они – индивидуальные. KYKY пообщался с тремя женщинами, которым пришлось лечить самих себя от трудоголизма. Всем им поначалу очень нравилась их работа – по крайне мере, они так думали.

История первая. Основатель и руководитель Moonlight Room Светлана Коледа: «На полноценный возврат к жизни ушло больше двух лет»

«Моим первым местом работы была большая компания, в которой всячески мотивируют на достижение результата и бесконечное движение вперед. Это была очень хорошая школа профессиональной жизни, которая дала мне максимум как сотруднику и принесла полное выгорание, от которого пришлось спасать себя как человека. Я была буквально с головой погружена в карьерный рост. Подъем с кровати в 6:30-7:00 утра, в 08:00 я уже могла быть на рабочем месте, хотя рабочий день начинался с 09:00. В офисе всегда допоздна. Но трудоголизм – это не факт физического хождения на работу. Человек – существо думающее, и часто поток мыслей остановить непросто. Конечно, можно включить телевизор и попробовать забыться, но лишь на пару часов, не более. Поэтому, если у человека нет хобби (а у трудоголика их точно нет), ему не на что переключиться. Он постоянно находится на работе, что называется, головой. Даже лежа в ванне, размышляет над новыми проектами, клиентами. Доля времени, которые он тратит на мысли о профессиональной жизни, очень большая. Поэтому на выходных я тоже ходила в офис, ездила в командировки или читала бизнес-литературу. Простуда, естественно, никогда не была помехой работе – мне даже кажется, что организм понимал, что ему просто не до болезней. Отпуск могла себе позволить сроком не больше семи дней, чаще всего – четыре дня, в которые удавалось просто «сменить картинку». Порой думала, что мне банально жалко тратить время на развлечения – «лучше поработаю». Было важно достичь результата на работе – и всё. Ни о чем другом даже думать не хотелось.

В какой-то момент я оглянулась и поняла, что, кроме работы, у меня есть только очень много работы. Осознала, что живу в режиме, где нет места простым и приятным спонтанным вещам, например, встречам с друзьями. Только вечная гонка за результатом, достижением поставленных целей. У меня случилось внутреннее выгорание: да, за десять лет я очень многого достигла, стала лучшим продавцом компании. Но ведь жизнь не состоит только из определенного количества денег на счету и профессионального статуса.

Я начала искать выход из состояния, в который неосознанно себя погрузила. Самолечением не занималась, таблеток не пила. К психологам тоже не ходила – в моем окружении не было людей с такой же проблемой. Мне не с кем было поговорить и узнать, что это может помочь. Сейчас я понимаю, что ходить к врачу, когда тебя что-то беспокоит, – абсолютно нормально. Думаю, случись со мной подобное второй раз, я бы точно пошла к специалисту. Но шесть лет назад я делала только то, что мне подсказывало мое тело. Начала искать увлечения, которые дадут мне возможность отдохнуть и переключиться, помогут выйти в параллельную реальность. И открыла йогу. Полгода практики вывели меня на мысли о том, что так жить нельзя. Карьера в контексте жизни человека в большом мире, – очень узкий аспект, если она не является хобби или делом, которое тебя всецело развивает. В итоге я ушла из компании. Было сложно перестраиваться и осознавать, что придется начать путь с нуля, но у меня никогда не было сомнений, что я поступила правильно. На восстановление для начала нового дела понадобилось около года, а на окончательное восстановление и полноценный возврат к жизни – больше двух лет. Мне нужно было перестроить всю свою жизнь. Или даже начать ее заново.

Когда пришло время стартовать с новым бизнесом, я четко понимала, чего хочу и что мне не нужно, как я планирую развивать свое дело и саму себя. Появилось осознание, что без расслабления хотя бы по выходным твоя профессиональная эффективность уменьшается. Тем не менее, я трезво отдавала себе отчет, что новый бизнес будет требовать очень много времени. Поэтому сама для себя очертила период, в который буду вкладываться без остановки и работать больше, чем я бы этого хотела. Ориентировалась на 2-3 года. Это как выходить маленького ребенка, а потом отдать его в сад. С таким условием было легче преодолевать очередные недосыпы, работу 24/7. Даже отказалась от фитнеса – я очень люблю это занятие, но у меня физически не было на него времени. Я не терзала себя, не думала, что опять от всего из-за работы отказалась. Я знала, что все лишения временные. Говорила себе: «Ты же знаешь, это период становления, нужно подождать – и ты многое сможешь себе позволить». Постепенно собралась команда, подошел момент принятия решения о делегировании обязанностей. Меня очень «подмывало»: я понимала, что сама сделаю лучше, чем сотрудники. А если даже не лучше, то хотя бы проконтролирую ситуацию. Происходил постоянный внутренний диалог с собой: «Ты же этого сама хотела! У тебя миллион планов на будущее, которые ты хочешь реализовать. К тому же ты сама взяла этого человека на работу. Если ты ему доверяешь, как себе, в чем проблема? А если не доверяешь – найди другого».

Ты как руководитель должен принять решение: либо даешь сотрудникам возможность развиваться и расти, что приведет и к росту компании, либо постоянно всех и все контролируешь, оставаясь в статусе ипэшника.

Штат сотрудников, где каждый отвечает за свой перечень вопросов, куда более эффективен, чем руководитель, занимающийся сразу всем. Это правила ведения бизнеса.

Конечно, когда у меня появилась команда, я не решила, что больше не буду ходить на работу. Есть же момент привычки постоянной ответственности за бизнес, чувство тревоги, смешанное с чувством ответственности и желанием достичь результата. Их надо отпускать – понимание этого позволило мне избежать старых ошибок. Я помнила, как было, спрашивала себя: «Ты хочешь так же? Если нет, давай сделаем всё иначе».

В мае этого года моей компании исполнится три года. Недавно я вспомнила об этом и решила выполнить данное себе обещание – доверила бизнес сотрудникам и уехала на обучение в Москву. Половину недели я провожу в другой стране, приезжаю в Минск фактически на выходные. Когда ты физически не можешь каждый день находиться в офисе, и ты, и бизнес адаптируется к новым условиям. Работа переходит на качественно новый уровень. Перед отъездом я передала свои дела команде, спустя пару месяцев вижу результат: от ежедневных звонков мы перешли к ежемесячному планированию. По сути, сейчас сотрудники обращаются ко мне только в нестандартных ситуациях, но решения мы все равно принимаем вместе.

Возможно, кто-то прочитает и скажет, что итог этой истории – просто моя личная удача. Но, поверьте, в Минске много успешных людей, которые не забывают про свой досуг. Хорошее совмещение этих двух занятий – вопрос лишь вашей готовности к полноценной жизни».

История вторая. Управляющий PR-агентства «Драйв-Медиа» Наталья Крашевская: «Мысли о том, как же классно побыть в роли антикризисного менеджера – тщеславие, не более»

«Долгое время я была осознанным трудоголиком. Работала очень много, семь дней в неделю, иногда по 18 часов с сутки. Но это не было той «болезнью», которую надо лечить. Я получала кайф от работы, мне нравилось то, что я делаю. И да, я успевала отдыхать! На здоровье мой рабочий ритм никак не отражался. Я жила в полной гармонии с собой и окружающим миром. Но произошла ситуация, когда трудоголизм перешел из осознанного и кайфового в вынужденный и принудительный. Я уже собиралась уходить из агентства – хотела открыть собственное дело, заниматься пиаром и продвижением. Но произошли серьезные изменения: в агентство нагрянула проверка бизнеса, и меня поставили перед фактом, что надо возглавить компанию. Мол, если не ты, Наташа, то кто? Я оставила мысли о собственном деле и согласилась на высокую должность. «Генеральный директор, 70 сотрудников – почему нет? Окей, буду разруливать чужую проблему», – я приняла вызов.

Очень скоро я поняла, что «попала». Причем очень серьезно. Работа компании была практически парализована, сотрудники – в истерике. Никто не понимал, чего ждать завтра. В результате каждый день я занималась не своей работой. Разгребала документы, выводила из депрессии коллег, решала чужие проблемы. Думала, как отработать огромный штраф, который выставили компании (деньги нам потом вернули по решению суда). И практически тот же объем работы, который я выполняла раньше, получая удовольствие, стал в тягость. Каждый день я просыпалась утром, и понимала, что не хочу впрягаться в этот воз и тащить его на себе. Потому что это – не моя дорога. Но возникало это страшное слово «надо». Сейчас понимаю, что взвалила на себя не свою ношу. Мысли о том, как же классно побыть в роли антикризисного менеджера крупной компании – тщеславие, не более. Я начала чувствовать тяжесть каждодневной работы, полностью перестала получать от нее удовольствие – только сплошные боли.

Однажды обнаружила у себя проблемы со здоровьем, пошла к врачу – проблема подтвердилась серьезным диагнозом. Как только организм сказал мне: «Наташа, если ты сама не остановишься, я тебе помогу», – я моментально «заземлилась». И не почувствовала огорчения от потери работы. Восприняла физические проблемы как очередной проект, начала лечиться. На год полностью оградила себя от информационного мира. Не читала новости, не ходила на бизнес-конференции. Зато начала рисовать, слушать музыку, очень много гуляла. Наконец, увидела, что жизнь вокруг существует, что весна вообще-то есть и она прекрасна. В общем, занималась всем, кроме работы.

Когда я полностью решила свою проблему, у меня появился прилив энергии и практически полностью поменялись взгляды. Я стала более гибкой, менее радикальной, завела себе внутренний стоп-кран. Осознала, что никогда не надо обращать внимание на критику и оценочные суждения второй стороны – и открыла свое собственное дело. И я снова много работаю. Как раньше: не по принуждению, а занимаюсь тем, что мне нравится. И это делает меня счастливой».

Практикующий в Америке врач Виктория [имя изменено]: «Первое время я сутками тупо спала»

«Я поступила в медуниверситет в Минске, на четвертом курсе получила гринкарту и уехала продолжать образование в Америку. Поступила в колледж, успевала и учиться, и работать, и на вечеринки ходить. Потом началась учеба в медицинском университете, а вслед за ней – практика в больнице. Последний этап был самым интересным, но и самым сложным. Я была загружена по полной. Медицинская практика в Америке дает тебе огромный опыт, но взамен ты отдаешь ей все свое время. Проработать в больнице 12-16 часов было нормой. Ты постоянно находишься рядом с врачом: если у него запланировано пять операций – значит у тебя их столько же, стоишь рядом и ассистируешь. До операций тебе нужно раньше всех осмотреть своих пациентов и закончить все ежедневные записи, то есть прийти на работу часов в пять утра. На сон оставалось мало времени, в основном 5-6 часов в день, иногда – даже четыре часа. Ритм бешеный, но безумно интересно. День просто пролетает незаметно, а сумасшедшая нагрузка становится привычной и не ощущаемой.

Моя практика проходила в одном из лучших академических центров Америки, куда со всего штата свозили самых сложных пациентов. Например в реанимации у меня был пациент с очень редким прионовым заболеванием, Болезнь Крейтцфельдта-Якоба или просто коровье бешенство. Человек оказался любителем стейков с кровью – попробовал их и в Англии как раз во время вспышки коровьего бешенства. Но первые симптомы проявились только через десять лет.

Естественно, когда ты каждый день видишь столько интересных и редких случаев, нужно много читать. К тому же у меня каждый месяц или каждые шесть недель были сложные экзамены, к которым тоже надо было готовиться. Рабочая неделя длилась шесть дней, был один выходной, за который нужно было успеть все: купить и приготовить еду на неделю, постирать, убрать и немного поспать.

Конечно, я уставала, даже пару раз просто засыпала в машине – хорошо, что на парковке перед домом, а не на трассе. А вот мой одноклассник заснул за рулем и попал в аварию – это не редкость для американских врачей.

Но у меня была очень активная общественная жизнь. Практически все увлечения за стенами больницы были связаны с медициной: медицинские общества и кружки разные и так далее. Я ездила на конференции по всей Америке, бывала в Тунисе, Мексике, на Ямайке. Это тоже требовало больших временных ресурсов, но мне нравилось, эти поездки стали моим хобби. К тому же можно было поспать в аэропорту и во время перелетов. Вообще, я могла спать везде: не мешал ни шум, ни люди, ни громкая музыка. Поначалу сил хватало на всё, но под конец двухлетней практики приходила домой и тут же засыпала с включенным светом.

Во время учебы и практики мой круг общения составляли только друзья и знакомые из медицинской школы: у тебя тупо нет физической возможности на общение вне больницы. Да и люди вне медицины просто не понимают, сколько она требует времени.

Спустя два года этого бешеного ритма жизни я начала ловить себя на мысли, что мне не хочется идти на работу. Все, что раньше мне нравилось, перечеркнулось в голове – хотелось поскорее попасть домой и поспать. Усталость прогрессировала. Я начала хуже запоминать новую информацию, стала уделять очень много времени для перепроверки своих же действий, потому что врач не должен ошибаться. Понимала, что с организмом что-то не так. Появились типичные симптомы выгорания, причем как физического, так и эмоционального. Из-за жуткой усталости я немного сменила свой график, пыталась каждый день спать по семь часов. Естественно, этого времени недостаточно при выгорании. В итоге окончательно не выдержала и взяла годовой отпуск, чтобы восстановиться.

Первое время я сутками тупо спала – ничего больше не делала. Когда через несколько месяцев отоспалась, появились силы на спорт. Я каждый день ходила в зал, на кикбоксинг, увлеклась йогой и здоровым питанием. А потом нашла себе новое хобби – начала рисовать. Фактически это был год, чтобы найти дзен. Я, кстати, узнала, что некоторые мои однокурсники во время практики брали год на научные исследования, в реальности это было время отдыха от сумасшедшего ритма работы в больнице. И это правильно. Как врач могу сказать, что предотвратить выгорание намного проще, чем восстановиться после него. При нормальном графике, в котором нормально совмещены сон, отдых и работа, ресурсы организма не исчерпываются. При этом ты намного эффективнее, чем когда приходишь на работу уставшим. К сожалению, многие люди в Америке работают очень много, не замечают симптомов легкого выгорания – ни к чему хорошему, как правило, это не приводит.

После годового отпуска я вернулась на работу в больницу. Выстроила себе график, в котором точно смогла бы спать как минимум по семь часов в день. При больших нагрузках, сон – это приоритет, организму нужно восстанавливаться. Хотя моя начальница сказала, что спать по семь часов – это очень много для врача. Но для меня здоровье важнее».