KYKY: Давайте начнем с KFC, которое в Минске вызывает информационный бум: вроде не изголодались, и даже Макдональдс есть, но такое чувство, что белорусский бизнес совершил подвиг — договорился на франшизу с американской закусочной. Почему бренды так редко приходят в Беларусь? Они сами не хотят или не могут, или им не дают условий?

Елена Сапего: Возможно, они не рассматривают Беларусь как потенциальный рынок вообще, потому что это даже не Украина территориально, я не беру Россию — по количеству населения не сопоставимы. Долгий период времени у нас вообще не присутствовали известные бренды. А потом потихонечку стали приходить.

KYKY: Да, но в Литве все бренды присутствуют! Такая же маленькая страна.

Елена Федорук: Беларусь имеет свою специфику, в том числе законодательную — бренды в совокупности рассматривают и рынок, и условия ведения бизнеса, и риски. В последнее время у нас активизировались участники рынка в регистрации договоров франчайзинга. О чем это говорит? Сети и бренды приходят, и мне не очень понятно, почему новость про KFС вызывает бурю эмоций. Если посмотреть на крупные торговые точки, можно увидеть тот же Kari, Kari Kids — это официальная сеть, правда, российский источник товара. Какие международные сети еще можно назвать, кроме Макдональдса?

Елена Сапего: А почему не говорить о Макдональдс? Они пришли давным-давно, ничего не боятся, у них бешеная популярность среди белорусов. Может быть, поначалу им непросто было. Построить бизнес в Беларуси, не нарушая принципа его построения во всем мире — простор для творческой мысли. Даже Россия гораздо более свободна, мобильна и не обвешана запретами. У нас специфическое правовое регулирование, и часто мы не можем объяснить франчайзеру, почему он не может, скажем, продавать за валюту гамбургер или духи. Ведение бизнеса все равно происходит по нашим законам, хочешь или не хочешь. Если бизнесмен хочет двигаться в Беларусь с любой темой, будь то открытие ресторана или реализация продукции под определенным брендом, мы как юристы помогаем ему открывать бизнес так, чтобы он был безрисковый. Но размах-то разный. Одно дело — продавать эксклюзивые шубки, другое дело — строить сети магазинов. Мы сейчас, наверное, не говорим об открытии маленького магазинчика брендового белья. Мы говорим про большой бизнес, который подразумевает оборот и разветвленность.

Елена Федорук: Что касается KFC, тендер выиграл «Бел Фуд Сервис». Давайте посмотри как обстоят дела с регистрацией товарного знака. Владельцем знака является «Kentucky Fried Chicken International Holding». Товарный знак KFC был зарегистрирован на территории РБ с 8 октября 1993 года, но срок его действия закончился 8 октября 2013 года. Данные об этом взяты из открытой базы зарегистрированных товарных знаков Национального центра интеллектуальной собственности. Следовательно, владелец товарного знака не продлил срока действия знака своевременно. Существует вероятность, что «Kentucky Fried Chicken International Holding» подала заявку на регистрацию товарного заявка, но сведения по заявкам являются закрытыми, и мы не можем получить их оперативно.

Пока товарного знака нет, лицензированный договор на использование товарного знака невозможен — я не знаю, каким образом к нам KFC приходит? Кроме того, по законодательству вывеску на иностранном языке можно размещать только в случае, если у тебя есть зарегистрированный товарный знак.

KYKY: «Онлайнер» приводит цитату из интервью Ричарда Каруччи, президента Yam! Brands, который владеет KFC. Он сказал, что планирует выйти на рынки Грузии и Беларуси: «О точных цифрах говорить пока рано, но до 2015 года мы намерены зайти на эти рынки». Могли ли СМИ сделать заявление просто на основании сказанного владельцем?

Елена Сапего: Вот! Это то, о чем мы с вами говорим: когда они имеют намерение зайти на эти рынки, им необходимы белорусские юристы, чтобы рекламная информация соответствовала законной сути тех отношений, которые они собираются строить. Конечно, мы их не обслуживаем и не можем делать стопроцентные выводы, но в любом случае, есть вещи, связанные с белорусскими реалиями, которые бренду придется дорабатывать. В том числе существуют и репутационные риски, потому что не дай бог будет судебный спор — это всегда негативная реакция и потребителя, и самого владельца бренда. Так вот вопрос: изучило ли KFC все риски, входя на рынок, обратилась ли она к юристам?

Елена Федорук: Возвращаясь к теме: мы видим, что в России KFC имеют семь зарегистрированных действующих товарных знаков, от KFC до KFC drive до KFC select. В России мы видим даты подачи заявок — и 1994-й, и 2008, 2009, 2013 годы. А у нас бренд имел только одну регистрацию — и та закончилось. Это к вопросу, какие страны больше интересуют владельца бренда, и какую активность он имеет или планирует на той или иной территории.

Как открыть франшизу

KYKY: Хорошо, а вот к примеру, я хочу открыть в Минске международную сеть кофеен, с чего мне начинать?

Светлана Валуева: Давайте определимся в понятиях: вы будете то лицо, которое владелец бренда или вы будете лицом, которое хочет использовать известный бренд?

KYKY: Конечно, белорусским бизнесменом, который хочет осчастливить общественность тем, что отрывается новое место.

Светлана Валуева: Все зависит от того, какой это бренд. У некоторых компаний, которые занимаются франчайзингом, изначально есть ряд предложений. Условно: ты смотришь, на каких условиях тебе это предлагается, исключительная это или неисключительная лицензия. Если франчайзер не готов допустить одно лицо, он говорит тебе: «Извини, дорогой, у тебя будет лицензия не исключительная, кроме тебя еще будут Иванов, Петров и Сидоров», и от этого, кстати, тоже зависит стоимость лицензии. Дальше ты смотришь на стоимость вознаграждения, которое будет выплачиваться ему по договору франчайзинга. Оно может быть нескольких видов: паушальный единовременный платеж, а также роялти, которые выплачиваются в период осуществления предпринимательской деятельности. Роялти рассчитывается не в фиксированной сумме, а в проценте, например, от прибыли.

Елена Федорук: В качестве примера открываем сайт «Белфранчайзинг.by», где собраны предложения известных брендов, готовых заключать договоры франчайзинга с белорусскими субъектами. Например, известная марка Double Coffee. Вид деятельности: кофейня, городской ресторан. Страна происхождения: Латвия, паушальный взнос: 48 тысяч долларов за первый ресторан, сразу со старта. Роялти: 5% от нетто-оборота, скорее всего, ежемесячно, рекламные сборы отсутствуют, обучение персонала предлагается, срок окупаемости ресторана рассчитан на 18 месяцев, количество собственных точек — 12, франчайзинговых точек — 14.

Светлана Валуева: То, что перечислила Елена — минимальный объем информации, которая выдается франчайзи для принятия решения о том, стоит ли вам идти в этот бизнес. Франчайзер как владелец бизнеса изначально знает тонкости его ведения. Франчайзи — он как бы со стороны. В мировой практике есть требования по полному раскрытию внутренней информации относительно бизнеса, чтобы франчайзи понимал риски и уровень дохода. В Беларуси такого нет, и очень часто иностранные правообладатели, когда приходят к нам сюда с договорами франчайзинга, интересуются, какой объем информации на стадии до заключения договора они должны раскрыть. Очень удивляются, что у нас такого требования нет.

Елена Федорук: Франчайзер также предлагает поддержку: готовый проект ресторана, который тебе не нужно заказывать, дизайн внутреннего помещения, дизайн вывески, способ обслуживания, обучение персонала. Но тут же сразу мы видим требования к помещению: площадь должна быть от 250 до 400 кв метров.

Светлана Валуева: Вообще, со своей стороны франчайзер предъявляет целый спектр требований по качеству, поскольку потребитель воспринимает бренд как известный, и если в одном из мест он получит качество услуг или товара более низкое, чем рассчитывал, он автоматически распространит это на всю сеть. Возьмем монобрендовые магазины розничной одежды — мы можем предположить, почему тот же Zegna на проспекте Независимости так долго открывался? Наверняка, там имеются высокие требования по торговому пространству и объему закупок, который франчайзи обязан соблюдать. Если, допустим, ты не войдешь в тот объем заказа, который нужен, у тебя есть риск изъятия франшизы. Что это значит? Ты вложился, у тебя есть торговое помещение, и в какой-то момент тебе запрещают использовать фирменное наименование — остаешься ни с чем. Это высокий предпринимательский риск.

Но в ответ ты получаешь выстроенную систему бизнеса. Тебе выдают готовый пирог, ты его только продаешь.

KYKY: Ок, открываем сайт «Белфранчайзинга» и видим Baskin Robbins: 15 тысяч долларов паушальный платеж — и все. Неплохой вариант. Но могут ли меня заставить в этом Baskin Robbins продавать белорусские товары? Или могут ли KFC заставить продавать драники?

Светлана Валуева: Вообще, у нас по рознице согласовывается ассортиментный перечень, и он обязательно включает белорусские товары, но франчайзинговые магазины могут не включить в него драники, поскольку условиями договора франчайзинга это не предусмотрено. Приходя на любой локальный рынок, ты всегда сталкиваешься с большим количеством особенностей. Это надо воспринимать как данность. Если ты не хочешь вникать в локальные особенности, значит, тебе бизнес в этой стране не нужен. Хочешь разбираться, готов морально и финансово — пожалуйста, учреждайся, развивайся. Не готов — получай свое роялти, плати налог на доходы иностранных юридических лиц и живи спокойно, не неси никаких рисков.

Местные законы и нарушение прав

KYKY: А почему я как франчайзи не могу договориться с брендами, что бизнес будет идти по местным законам?

Светлана Валуева: Монобрендовые магазины не обращают внимания на то, что мы Беларусь, и у нас 10 млн населения. Договор франчайзинга содержит довольно жесткие для клиента условия, и ты либо присоединяешься к ним, либо нет. Международные крупные корпорации практически не вносят изменений в свои финансовые договоры: им не имеет смысла в Беларуси проводить полную ревизию, это экономически нецелесообразно. Бывают нюансы, связанные с тем, что в Беларуси может не быть товарного знака, который предлагается в комплексе по лицензии. Допустим, в РФ он есть, потому что рынок большой. Но если бренд зарегистрирован в России как товарный знак, это не значит, что он защищен в Беларуси, и наоборот. В РФ иностранные компании свой бренд, как правило, защищают, потому что для них это большой рынок. А в Беларусь ты приходишь с франшизой — а кто-то до тебя здесь товарный значок зарегистрировал, и он тебе будет препятствовать.

KYKY: Что значит — препятствовать? Звучит довольно безумно.

Светлана Валуева: Я вам расскажу про Starbucks в России. Там была создана компания «Старбакс Корпорейшн», которая зарегистрировала на свое имя вот эту веселую молочницу с рыбой. Когда Starbucks хотел в Россию прийти с франшизой, ему сказали: «Здравствуйте! У нас тут есть очень похожий товарный значок». Но товарный знак можно оспорить, и Starbucks использовал в качестве основания более ранний приоритет собственного фирменного наименования, а также принадлежащие ему права на логотип. Этот судебный процесс длился более пяти лет.

KYKY: Сколько «Старбакс Корпорейшн» в итоге заплатил настоящему Starbucks?

Светлана Валуева: Там был иск неимущественного характера, они убытки не взыскивали, насколько я знаю, судебные издержки возместили и все, товарный знак аннулировали. На самом деле, у исключительных прав на товарные знаки ведь территориальный характер деятельности. Нет такого, что ты создал бренд, и автоматически покрыл им весь мир. При желании можно, конечно, во всех странах зарегистрироваться, но это колоссальные издержки, которые не имеют под собой реальной почвы — защищать свой бренд нужно на тех рынках, которые тебе интересны, иначе это бессмысленная трата времени и денег.

Судебные иски и франшиза

KYKY: Давайте рассмотрим вот эту Zara Style на Немиге. У них же нет франшизы? Как они работают?

Елена Федорук: Кстати, Кстати, в Беларуси зарегистрировано 16 товарных знаков, принадлежащих Zara.

KYKY: Они действительно продают вещи Zara. Это законно? Я тоже могу назваться «Zara Корпорэйшн» и скупать стоковые вещи?

Елена Сапего: Если никто не защищает зарегистрированный товарный знак в Республике Беларусь — это безнаказанно.

Светлана Валуева: Во всем, что связано с исключительными правами на интеллектуальную собственность, важна позиция правообладателя. Если правообладатель не предпринимает действий по защите прав, то ни органы внутренних дел, ни комитет государственного контроля не будет этим заниматься. Например, у меня украли телефон, но я не написала заявление в милицию — его не ищут. Не будем брать конкретную Zara на Немиге, мы не знаем подробностей, но допустим, вы решили открыть магазин Zara. Вы может даже повесить вывеску Zara, но если правообладатель решит свои права защищать, то с вас могут взыскать убытки, если правообладатель докажет, что вы этой вывеской вводили в заблуждение потребителей, и те думали, что это оригинальный магазин Zara.

KYKY: В Беларуси кто-нибудь оспаривал что-нибудь?

Светлана Валуева: Есть известный еще с советских времен освежитель воздуха Little Tree (Wunder Baum) в виде елочки. Его в 1956 году изобрел швейцарский химик. У правообладателя на сегодняшний день очень жесткая позиция относительно любых фейковых регистраций. В Беларуси у нас было три судебных дела, которые мы выиграли. Причем, последнее дело у нас было против польского производителя, который делает не елку, а лиственное дерево — удалось аннулировать и этот бренд. Они очень много фейка с рынка убрали. Вот это активная позиция правообладетеля.

KYKY: А сколько они тратят на это денег? Это имеет смысл для бренда? Например, Zara много здесь теряет из-за того, что у нее 16 зарегистрированых знаков и ни одного официального магазина?

Светлана Валуева: Я думаю, что Zara на белорусском рынке ничего не теряет и не находит, потому что для нее пока белорусского рынка нет. Владелец бренда начинает считать свои затраты, когда он этот рынок для себя обозначил, подписав договор с представителем. И когда он видит, что определенный объем закупок не выполняется, потому что параллельно с этими официальными представителями есть еще несколько серых схем, которые закупаются где-то в Китае, вот тогда он начинает считать, целесообразно ли ему с этим бороться или нет.

Елена Федорук: Если вернуться к примеру с освежителями воздуха, то нужно отметить, что правообладатель так делает во всем мире: везде, где были пиратские регистрации, они вели дела по их оспариванию — в Болгарии, России, Польше. За счет того, что они обладали большей финансовой способностью, они смогли прекратить производство сходных брендов. Ребята в ряде стран просто финансово не могли осилить все эти судебные процессы — и это тоже одна из стратегий, которая позволяет достичь результата в конечном итоге.

KYKY: Что значит — ребята финансово не могли осилить?

Светлана Валуева: Ну, пример касается польского бренда, выпускавшего ароматизированное лиственное деревце. Для того, чтобы участвовать в деле, бренду надо иметь здесь представителя, и оплачивать его услуги. Само дело длится не один месяц, и это все финансово изматывает.

Но стратегия интересная: когда ты убираешь всю шелуху, которая была вокруг тебя, ты остаешься один и наслаждаешься своими исключительными правами.

KYKY: По законодательству, что проще у нас открыть: кофейную сеть, магазин косметики, одежды?

Елена Сапего: Сертификация вообще есть во всех областях, а если планируется оборот алкоголя, то с ним намного больше нормативных директив.

Светлана Валуева: В 2007 году было интереснейшее дело Мартини. Не мы его вели, но информация есть в открытом доступе. С точки зрения законодательства у нас «продавались» квоты на ввоз алкоголя, и было несколько лиц, которые имели право на его импорт. На тот момент продавались квоты, ежегодные, и было лицо, которое возило сюда Марини в рамках этих квот, пока не нашелся правообладатель, у которого здесь был представитель. Понимаете, существует прямой контрафакт, когда производитель делает вермут и пишет «Мартини» на этикетке, а есть правовой контрафакт, который связан с территориальной защитой прав на интеллектуальную собственность. Если я захочу ввезти партию товара в Беларусь, а здесь имеется зарегистрированный товарный знак, то правообладатель мне может это запретить, несмотря на то, что сам товар оригинальный. Так вот, пользуясь этим территориальным принципом исчерпания прав, Мартини подало иск в суд и запретило товарищу возить этот серый импорт.

Я это помню очень хорошо, потому что у нас после этого Мартини в Беларуси лет пять не было, потому что они не могли договориться: официальному представителю не давали квоту, а неофициальный возить уже не мог. Я думаю, что Мартини в конце концов понял, что сделал какую-то ерунду, обрубив рынок, и вопрос решился.

Елена Сапего: Если производитель решает контролировать ту или иную аудиторию, то конечно, это мощный инструмент передела рынков. Почему? Можно подключить таможенные способы защиты, правоохранительные органы, можно ограничить ввоз, можно запретить продажи — все инструменты очень серьезные. Светлана приводит типичный пример контрафактной продукции, а по большой счету любой ввоз не с территории Таможенного союза без разрешения правообладателя — контрафакт. При условии, что владелец товарного знака контролирует этот рынок и занимается им.

KYKY: А есть белорусские бренды, которые едут открываться в соседние страны? Это в национальной белорусской черте — бороться за свой бренд?

Елена Федорук: В России есть действующие сети Mark Formelle, Милавица, Белвест, Марко. Не так давно Милавица имела в РФ около сорока монобрендовых магазинов. Если говорить про Милавицу, то периодически появляются сведения о судебных разбирательствам в России, связанных с реализацией прямого контрафакта.

KYKY: А кто у нас активный, кроме Милавицы?

Светлана Валуева: Кондитерка часто защищается, производители конфет, мороженое. Те, кто понял, что такое товарный знак и начал с ним работать, уже не останавливаются. Есть те, которые об этом вообще не задумываются. Конечно, их большинство, как 80 и 20%.

Елена Сапего: Чтобы подытожить разговор про франчайзинг, скажу, что на практике мы постоянно сталкиваемся с тем, что иностранный инвестор, заинтересованный в ведении бизнеса, для начала полностью прорабатывает с нами все бизнес-процессы. Он оценивает объем информации, в том числе налоговые аспекты, чтобы понять, какой выход будет от предпринимательской деятельности. Когда он получает всю эту массу информации (сертификация, налоги, первичный учет, документы, договоры, трудовые отношения), он принимает решение: да, я иду, или нет, экономически не целесообразно. Если иностранный инвестор заходит без изначальной проработки, он сталкивается с огромными сложностями, потому что Беларусь — страна, где местные особенности очень сильны. Поэтому лучше действовать согласно первому варианту.