В начале декабря в Москве погиб Роман Мазуренко, основатель стартапа Stampsy. Красивый и умный парень, 32 года. Мы узнали о том, что он был минчанином с подачи сотрудника Facebook и бизнес-ангела Игоря Маханька, который пристыдил беларусов: смерть Романа мы не заметили, как не замечаем деятельности большинства достойных молодых земляков, покинувших родину десять и больше лет назад. Ни одно из местных изданий не написало некролога Мазуренко, только после поста Маханька KYKY сделал заметку, вышли две строчки на «Нашай Нiве», да «Хартия» схватилась постфактум за журналисткий прием «труп на первую полосу»: в Москве минчанин попал под машину, смотрите видео. Видео чудовищное, на самом деле, его смотреть нельзя: красный «Рэнж Ровер» на огромной скорости сбивает человека.

Кто такой Роман Мазуренко и почему он уехал из Минска? Кроме фактов: придумал журнал Look at Me и делал российский Dazed and Confused – в беларусской прессе до сих пор ничего нет. Все, что можно найти – большое интервью российской «Афиша-Город» про эмигрирующих в Москву людей, у которых все получилось. Вот там Роман рассказывает про очень сонный город Минск, «глубоко застрявший где-то в 80-х». Я задумалась. LAM – проект видный. Почему мы рады подтырить наработки российских коллег, а о том, что внедряют эти наработки наши же ребята, знать не знаем?

Игорь Маханёк считает: в нашем неведении относительно того, что некоторые московские проекты сделаны беларусами, виноваты в первую очередь беларуские медиа: «Это кто-то должен разыскать, сообщить и пиарить. И пиарить достаточно сильно, чтобы новые беларусы, которые чего-то добились, ценили такой пиар, и сами бы «проявлялись». Мне до сих пор непонятно, почему про смерть Мазуренко все российские СМИ написали ещё 28-29 ноября, а беларуские – только 7 декабря после моей заметки в Facebook. Ни один беларусский журналист не читает российских СМИ? Еще странно: неужели нас на всю страну нет технических СМИ, для которых это тематическая новость? Почему «Хартия», «Наша Ніва» и KYKY написали про основателя стартапа, а dev.by, it.tut.by, onliner.by и electroname.com так и не написали?» – говорит Игорь.

У меня есть друг, с которым мы в 2007-м делали мужской журнал «Доберман». Минчанин Денис Давыдов живёт в Москве уже семь лет, говорит, что его модельное агентство A/B/A в тройке лучших. Денис вспоминает: «О том, что Мазуренко из Минска, я узнал только после трагедии. Читал признание в любви дизайнера Кати Добряковой своему другу и думал: неужели Катя влюбилась, такое чистое письмо, а оказалось, дань памяти. Так и узнал, что Романа не стало». Я начинаю злиться и нервничать, говорю о беларусах, которые не заметили эту смерть. А Давыдов отвечает: «Ну а почему ее в Минске кто-то должен был заметить? Вся деятельность, которую вел Мазуренко, является достоянием московской общественности. То есть все то, чем он занимался и в чем реализовался до момента появления дебила в «Рэнж Ровере» – это, скорее, платформа Москвы. В Минске вся его деятельность была бы бессмысленна. Здесь многое невозможно. Как и то, что на пешеходных дорожках людей сбивают, отбрасывая на 100 метров».

Из статьи в «Афиша-Город» можно узнать, что Роман уехал из Минска вслед за родителями. Учился в Штатах, потом получил стипендию колледжа в Дублине. Для него целью был весь мир, а Москва – лишь точкой на карте. В феврале 2015 года Мазуренко объявил о перезапуске стартапа Stampsy, а также о переезде команды в США. «Москва — как хитрый джинн из бутылки. Она всегда исполняет твои желания, но таким извращенным образом, что ты начинаешь задумываться, добрый это джинн или злой», – признавался Роман Мазуренко в интервью.

Мы всей редакцией переругались, стоило ли вообще писать про аварию, и как сделать достойный некролог человеку, которого в Минске никто не знает: что любил, с кем дружил, почему уехал?

Как получается, что минчане, добившиеся успеха в Москве, вот так просто теряются? Игорь Маханёк говорит: «Я сам в Москву не уезжал, потому не знаю, что происходит там с беларусами. У меня есть знакомые, которые уехали и отказались от беларусского паспорта в пользу российского, в частности, Вита Соколовская. Фишка в том, что например, в Нью-Йорке люди точно не перестают чувствовать себя беларусами, а в Москве – черт знает, там видимо слишком легко влиться».

На самом деле, быть беларусом в Москве невыгодно. Когда в Европе говоришь, что ты из Беларуси, они не въезжают, где это, и ты на голубом глазу можешь рассказать любую концепцию родины: с Лукашенко или без него, и впредь они по этой версии и твоим прекрасным глазам смогут судить о стране. Когда ты в Москве говоришь, что ты из Беларуси, быстро выясняешь, что концепция у них своя: «колхозная» страна-соседка со всемогущим президентом во главе, которая без России перестала бы существовать. В Москве всем плевать на ВКЛ и бела-чырвона-белы. Беларуский воин там чувствует себя как фанат Толкиена или косплеер, обитающий в стране эльфов под флагом страны, которой нет. Рядовому беларусу в среде москвичей в большинстве случаев придётся доказывать, что он нормальный, слушает Sonic Youth, а не «Песняров», и знает, что такое Facebook. Мне вспоминается эпизод, как мы с Давыдовым пришли на интервью к Дмитрию Диброву в ресторан «Шатуш».

«Надо же, такие молодые красивые люди, несмотря на то, что из Беларуси», – сказал ростовский шоу-мен. Как будто гоблины должны были явиться, ей Богу.

«Москва жестче по менталитету, беларусы мягкие и доверчивые, москвичи считают это слабостью», – говорит Давыдов. Я уточняю: Денис, Москва тебя сжирает, да? «Она не кушает, просто увлекает в свои игры, дает все, чего человек заслуживает. Хочешь «Бентли» – пожалуйста, только спать придется по 3-5 часов в день на протяжении пяти лет. И так с любой реализацией. Если тезисно, Москва – более честный город, чем Минск, это взаимовыгодное сотрудничество». Я задаю Давыдову подленький вопрос: нет ли у него мысли, что все оставшиеся здесь, в Беларуси, остались только потому, что им не удалось зацепиться в Москве? «Вопрос провокационный, на самом деле нет, я так не считаю. Перемены в Минске могут происходить исключительно за счет людей, кому это очень надо. Согласись, кто сейчас способен пойти на такую авантюру, как наш журнал? Нужно быть сумасшедшим, чтобы сливать в месяц по 30 тысяч долларов на выпуск каждого номера и ждать три года, пока проект окупится. Мне повезло, я откупился, но, оглядываясь назад, второй раз такого бы не повторил».

С одной стороны, Москва сильнее и жёстче, чем Минск. Она не то, что своих не отдаёт – там ещё попробуй этим своим стать, когда полжизни проходит в пробке, а выходишь к метро спросить дорогу – оказываешься посланным на хер первым встречным прохожим. Ребята, которые уезжают учиться и работать в Европу, к родине остаются ближе, и здесь Игорь Маханёк прав: в Штатах и Европе забыть о том, что ты беларус, гораздо сложнее. Вспомните жителей Лондона Артема Ставенко и Кирилла Чикеюка, которые просили беларусов голосовать за свой стартап – и проголосовали же, дисплей земляков с эффектом голограммы занял первое место на конкурсе Pitch to Rich.

Вспомните режиссера Николая Халезина, который умудряется пиарить Беларусь голливудским звёздам. Пусть и через «крывавы рэжым», но тоже хлеб – должна в мире быть иллюзия, что не все беларусы маленькие, мягкие и ведомые, которые двадцать лет выбирают одного и того же президента. Прикол в том, что часть земляков не любит своих же эмигрантов. Почему? Мы сами ревнивые, как та девица на выданье: «каўбасы беларускiе жрэце, а на мове не размаўляеце». Меня выбешивает этот провинциальный принцип, но что с ним делать – не знаю.

Мне кажется, хватит нам там запросто отдавать своих, чтобы тот же роман про Минск «Бывший сын» получал «Русскую премию», а на родине книги никто найти не мог. Автор «Бывшего сына», писатель Саша Филипенко говорит: «Я восхищаюсь людьми, которые остаются в Минске и продолжают реализовывать себя. Безусловно, чувствую себя беларусом и всегда им буду. Минск меняется. Я твердо убежден, что Минск – это вообще лучшее, что случалось в СССР. Другое дело, что у меня с ним тяжелые отношения, но мы помиримся».

Так почему же они уезжают, раз на родине все так хорошо? «Я думаю, из Минска валят не потому, что плохо. Просто есть иллюзия, что где-то лучше, – говорит Давыдов. – Путешествовать неплохо: расширять кругозор, набираться новых знаний и опыта, создать очередной амбициозный продукт. Мазуренко, если знаешь, переезжал в Нью-Йорк, поэтому Москва для него тоже отчасти была транзитным городом. И роковым… Он шел с другом, московским товарищем.

Роман пошел по пешеходке, доверяя участникам движения, а его друг остался на тротуаре – вот вам разница менталитетов. Москвич решил не рисковать, когда заметил несущийся автомобиль. У нас, у беларусов, чувство самосохранения отсутствует, мы слишком верим и любим людей.

Мы не можем себе даже представить, что в три часа дня, на широкой проезжей части на пешеходном перекрестке с идеальным прямым обзором машина не остановится. Нужно просто спать за рулем или быть убитым алкоголем, чтобы не заметить человека посреди дороги и даже не сбавить скорость!»

Так хотел бы Роман, чтобы его помнили в Беларуси или ему изначально было бы все равно: отрезали «бывшего сына», и ладно? Я считаю: разбрасываться земляками надо прекращать. Слишком дорого обходится каждая потеря. Да и честно говоря, плевать, кем они сами себя считают: беларусами или москвичами. Мы своих отдавать не должны.