ΣΥΡΙΖΑ. Возвращение в 60-е

Событием минувшей недели стала победа на парламентских выборах в Греции коалиции радикальных левых ΣΥΡΙΖΑ (СИРИЗА), которая взяла около 36% голосов и в союзе с партией «Независимые греки» сформировала новое правительство. Больше того, на подходе еще одна сенсация — испанский левый стартап прошлого года Podemos (Мы можем, исп.) недавно сходу провел пять депутатов в Европарламент, стал самой популярной политической силой в стране (25–27% сторонников по соцопросам) и с нетерпением ждет ближайших выборов (которые должны состоятся в этом году) чтобы потеснить традиционные политические силы.

Такого в Европе не было давно, чтобы партии, полвека определявшие политическую повестку и делившие голоса избирателей оказывались задвинутыми в пыльный угол выскочками с улицы. Которые вдобавок еще и открыто называют себя левыми радикалами.

Чего хотят европейские леворадикалы

Если одной фразой описать их программу, то это будет — возвращение в Европу 60-х. Современные наследники Че Гевары хотят национализировать почту, водоснабжение, железные дороги, банки и создать сильный госсектор в экономике. Увеличить подоходный налог для богатых и ввести дополнительные налоги на финансовые операции. Они намерены обеспечить равную оплату за равный труд для мужчин и женщин и вернуть долгосрочные трудовые контракты вместо «нестандартной занятости». И еще они обещают запретить полиции применять оружие против демонстрантов, а лишние церкви и административные здания отдать под жилье для бездомных. В сфере же большой политики ребята анонсировали выход из НАТО и отказ от уплаты внешнего долга до тех пор, пока экономика не выйдет из пике.
Все вышеперечисленное было мэйнстримом в любой развитой европейской стране 60–70 годов прошлого века.

Греция и Франция уже по одному разу выходили из НАТО, до приватизации воды додумалась только старушка Тэтчер в 80-е, а равная оплата труда — это лозунг суфражисток 19-го века. В лице СИРИЗА Европа получила не столько идейных строителей социализма, сколько широкую оппозицию неолиберальным реформам последней пары десятилетий.

Против чего дружим

Под этим словом — неолиберализм — подразумевается апгрейдженная в середине 70-х версия старого доброго капитализма. Предыдущая школа предполагала, что кризис лечится ростом доходов населения, которое начнет их тратить, стимулируя рост производства, а также инвестициями государства в передовые отрасли (к примеру, концерн Renault до 80-х годов был госпредприятием) и инфраструктуру.
Новый «неолиберальный» тренд хорошо знаком всем по формулам: частное эффективней государственного; то, что хорошо для бизнеса — хорошо для всего общества; у всего должен быть хозяин. Главной целью стало — открыть для предпринимателей новые рынки, часто там, где раньше рынка не было — в образовании, медицине и т. д., вплоть до водопровода. И максимально снизить расходы бизнеса, чтобы ему было легче расти.

На юге Европы кризис с 2008-го года «лечили» именно таким образом. Греческое правительство в 2012-м году начало распродажу активов, от энергетики и портов, до почты и земли под пляжами. Масштабные «меры экономии» осуществлялись и в Испании, с приватизацией медицины и сокращением зарплат и пособий. В условиях, когда каждый третий грек или испанец вообще не имеет работы, — это все больно для населения, очень больно.

Племя молодое, незнакомое

Но как же молодые радикалы смогли обставить старые партии? Секрета два. Первый, в самих старых партиях. Считается, что система из двух-трех центристских партий стабилизирует ситуацию, но оставляет возможность выбора — когда избирателям становится совсем тяжело, они могут поменять правых центристов на центристов левых и получить назад свои долгосрочные трудовые контракты и пособия. Но что делать, если вечные противники объединились в коалицию ради «продолжения реформ», и не собираются ничего возвращать, как это сделали в 2012-м греческие социалисты из ПАСОК и либералы из Новой Демократии? Голосовать за тех, кто «не замазан», разумеется.

Еще один ключ к успеху левых — следование принципам низовой демократии. СИРИЗА — это очень широкая коалиция, медленно выстраиваемая с 2004-го года из множества мелких партий, экологических и социальных НГО. И никто пока не чувствует себя ущемленным. Подемос вообще возник как Площадь (а испанцы знают толк в площадях, в кризис их топчут сотни тысяч человек), организованная через Интернет. Где есть публичные спикеры, но нет формальных руководителей; нет офисов, но есть открытые ассамблеи, а кандидаты на выборы выдвигаются голосованием в Сети. Разумеется, это все выгодно отличается от замкнувшегося в себе старого политического класса.

На чем сердце успокоится

Вернуть некую Прекрасную эпоху, какой бы она ни была, не удавалось в общем-то никому и никогда. Тем более, если это предстоит делать в маленькой европейской провинции, не имеющей даже суверенной денежной системы. Едва ли СИРИЗА сможет сформировать устойчивое правительство и играть в эти игры долго. Интрига в том — кто или что дальше? Желающих порезвиться в этой песочнице предостаточно.
Помимо СИРИЗА в Греции действует пожалуй самая мощная в Европе компартия — ККЕ. По настоящему радикально-левая, в том смысле, что она выступают именно за преодоление капитализма. Судя потому, что СИРИЗА потеснила и их тоже (в лучшие времена ККЕ брала до 10% в парламенте, а сейчас только 5%), греческое общество пока не собирается преодолевать капитализм. Но, если кризис будет усугубляться, как знать…

Другой возможностью, как ни парадоксально, является резкий поворот вправо. Новые европейские правые тоже, в общем-то, выступают против неолиберальных реформ и если (когда) с задачей возрождения Belle Époque европейского благополучия не справится СИРИЗА, расстроенный народ может дать попробовать это сделать им. В таком случае, вместо традиционных для левых интернационализма, секуляризма и защиты меньшинств в довесок страна получит национализм, религиозность и остальной набор консервативных ценностей.

Такая странная новая Европа

В первые два дня своего правления сорокалетний греческий премьер Алексис Ципрас порадовал публику жестами, на которые, по мнению среднего сторонника Европейской Беларуси, способен только отпетый «совок» и «ватник» — отказался присягать на Евангелие, возложил цветы к памятнику расстрелянным в 1944-м коммунистам, раскритиковал заявление о новых санкциях ЕС против России, а в день победы СИРИЗА на афинской площади играли «Катюшу» (греческая адаптация известной песни считается чем-то вроде гимна красных партизан).
Однако в самой Европе у новой греческой власти нашлось немало симпатизантов. Один из самых неожиданных — восходящая звезда правых Марин Ле Пен. «Я рада той чудовищной демократической пощечине, которую греческий народ только что отвесил Европейскому союзу», — чирикнула лидер националистов и самый популярный французский политик в своем микроблоге. У правых к ЕС свои счеты — евробюрократия ущемляет суверенитет, губит традиционные ценности и пляшет под дудку США.

Ирония в том, что в 2017-м Марин как раз будет бороть на выборах умеренного социалиста Оланда, бездарно растратившего кредит народного доверия. Однако, realpolitik еще никто не отменял — президент де Голь (снова привет 60-е) собственных леваков тоже не жаловал, однако дружить с СССР против Америки любил.

А хто там ідзе?…

Кроме того, что победа СИРИЗА стала весьма вдохновляющим примером для европейских левых, она обозначила еще один тренд — ошеломляющий рост влияния более широкого течения «евроскептиков», как левых, так и правых. Кульминацией этого процесса может стать весьма вероятная победа упомянутой Марин Ле Пен на президентских выборах во Франции в 2017-м году. После чего Евросоюз станет выглядеть как-то иначе.

При всей непохожести этой разношерстной публики у нее есть ряд общих черт, которые наверняка опечалят многих белорусов. Они не настроены на конфронтацию с Россией, предпочитая торговать с ней, а не бодаться. Они не приветствуют «экспорт демократии» еще куда-нибудь и не хотят в этих походах участвовать. Не котируют международные финансовые структуры, вроде МВФ, вместе с их рекомендациями. И, в общем-то, равнодушны к теме «совка» и покаяния за него — слушайте, если хотите свою «катюшу» и возлагайте цветы куда угодно — дело хозяйское.

Так что, наши сограждане, полагающие, что европейские ценности это — отгородиться от Восточного Мордора толстой стенкой, провести реформы по неолиберальным лекалам и переименовать все улицы, через два-три года в глазах самих европейцев рискуют выглядеть малость эксцентрично. Впрочем, и будущее самой единой Европы выглядит весьма загадочно.