Мишленовские повара во Франции запретили посетителям делать фото блюд на смартфоны. «Моя еда, я ее купил, - возмущаются комментаторы в соцсетях, - будет невкусно - сотру снимок». Поскольку в Минске мишленовских ресторанов нет, Ольга Губская отправилась в места, претендующие на эксклюзивность, чтобы обсудить с шеф-поварами эту тему.
Сначала в новости попал шеф-повар ресторана L'Auberge du Vieux Puits на юге Франции, имеющего три звезды Мишлена. Разгневанного мужчину зовут Жиль Гюжон. В конце февраля он дал французским СМИ интервью на тему того, что, фотографируя его блюда, посетители проявляют дурной тон и отсутствие манер. Вслед за Жилем французский шеф ресторана Grenouillere Александр Готье и вовсе настоял на том, чтобы рядом со всеми пунктами его меню появился символ, сообщающий посетителю о запрете съемки. В Нью-Йорке дела обстоят еще хуже. Повара жалуются на то, что посетители ради красивого кадра забираются с ногами на стулья. В Минске до подобных крайностей дело доходит редко. Между тем, минские повара с французскими коллегами солидарны.
Александр Петриман, шеф-повар ресторана «Золотой гребешок»
Александр Петриман: Хорошо. Понимаете, любое кулинарное блюда, а тем более его подача – это интеллектуальная собственность. Недавно к нам приезжал французский шеф-повар, показывал свою программу, которую готовил два года, прорабатывал. А ведь на продукты, которые ты прорабатываешь, уходит куча денег. Приходится долго работать с температурой, подачей блюда, а только потом ездишь с гастролями и показами по миру. Так вот если идею сфотографировать и банально повторить, получается плагиат. Это равносильно тому, что начал петь песни «Любэ» в другой стране.
KYKY: Но мы же видим только картинку, не зная при этом ни температуры приготовления, ни рецептуры.
Что происходит в Беларуси? Все едут в Европу, высматривают концепцию, повторяют ее в Беларуси – вуаля, все работает. В Европе уже про это забыли, а у нас—полное процветание. Потому я очень хорошо понимаю, от чего страдают шеф-повара Европы, и если бы нужно было, я бы их поддержал.
KYKY: В Минске подобный запрет возможен? Вы разрешаете делать снимки ваших блюд?
А. П.: Я — да, разрешаю. Понимаете, у нас-то народ ходит в ресторан не за авторским блюдом, просто поесть, выпить. Как правило, это происходит в знаменательные дни. «На повара» ходят редко.
KYKY: А вы хоть раз использовали чужие кулинарные идеи?
А. П.: Вы же следите за модой? И я слежу за модой в своей профессиональной сфере, езжу на выставки. Сейчас в Москве появились блюда «гречотто», «перлото», слышали? Ну смешно же правда! Кстати у меня пол-Минска перекрали мои десерты, ну и что мне делать?
KYKY: А где вы видели свои «ворованные» десерты?
А. П.: Не хочу озвучивать… Даже все меню позаимствовали. Ну, ничего страшного. Если ты профессионал своего дела, постоянно развиваешься, то на «кражах» особо не заморачиваешься. Нужно четко понимать: то, что ты придумал, не будет работать на тебя всю жизнь.
Сам феномен фотографирования еды в инстаграм известен под термином food porn. Домашний вариант гастро-порно мил и уместен, то есть Маше для Вани можно накрыть стейк листом розмарина, а в ресторане в гастро-порно замешан третий лишний - шеф. Именно он может считать ваш инстаграм пренебрежением к его труду. Может ли еда быть интеллектуальной собственностью? Может ли минский повар приравнять брускетту с томатами к шедевру в музее современного искусства?
Томмазо Д’Амато, шеф-повар «Гранд-кафе»
Томмазо: Это очень персонально. Когда я делаю блюдо, то не хочу, чтобы его фотографировали.
KYKY: Почему? Разве фотография не может рекламировать вас как повара?
Т. А.: Это мое блюдо, я его сделал и хочу, чтобы его ели. Для меня лучшая реклама – это сарафанное радио. Если кто-то скажет, приходи к Томазо, он потрясающе готовит, я буду очень доволен. Далее, я хочу чтобы мое блюдо приносило эмоциональное удовлетворение, удовольствие, а картинка этого отразить не сможет.
Кстати у меня есть клиенты, которые звонят мне на личный телефон и говорят: «Томазо, мы хотим покушать у тебя, приготовь нам что-нибудь».
KYKY: Вы работали в Европе, скажите западно-европейские клиенты отличаются от восточных?
Т. А.: Нет, есть просто клиенты с их настроением – хорошим или плохим. Если у посетителей хорошее настроении, они буду довольны едой даже из МакДональдса, если же плохое – даже Томмазо им будет не угоден.
Антон Каленик, шеф-повар «Бистро де Люкс»
Антон Каленик: Я думаю, это правильно. Фото отбирает авторскую идею. Если посетители фотографируют для себя – это еще приемлемо, но если выкладывают в интернет – это шанс принести вред повару.
KYKY: Может создать авторское право на соус?
А. К.: Это не возможно, даже как-то глупо. Может еще конверсионный банк создать? Мы все смотрим на Луну, но на нее невозможно создать право.
KYKY: Может и запрет фотографировать – глупость?
А. К.: Нет. Вы же ходите в театр и там всегда слышите: фотографировать запрещено, то же самое и на концертах звезд. Так вот фото блюда - сродни фотографии в театре. Этот процесс все равно нельзя проконтролировать. Не создавать же специальную структуру по надзору! Да и техника сейчас не та. Раньше фотоаппараты были большие, легко заметить, а сейчас – смартфон, мало ли чего его клиент положил на стол. Поэтому в Минске все спокойно – фотографируйте!
Тем не менее, для многих посетителей ресторана, привыкших рубить с плеча, мишленовский запрет звучит странно. Нам не понятно, почему фотографировать самого повара – можно, друг друга - тоже можно, а крутон на тарелке – нельзя? Позицию посетителя ресторанов высказывает Денис Драгунский, филолог, писатель и да, герой той самой книги «Денискины рассказы», которую все читали в детстве.
Денис Драгунский, выступает в роли посетителя ресторанов
Денис Драгунский: Одно дело считать нечто «дурным тоном», и совсем другое – запрещать. Многие считают дурным тоном яркую косметику и экстравагантную одежду – но только замшелым и злобным людям приходит в голову идея это запретить. Такое, кстати, было в СССР в самом начале 1960-х. Запрещали мини-юбки и брюки-дудочки, а потом боролись с макси-юбками и брюками клеш… В общем, далеко не все вещи дурного тона нужно и можно запрещать. Остается вопрос: почему поварам мишленовских ресторанов пришла в голову мысль запретить фотографирование их блюд? Вряд ли они боятся, что кто-то сфотографирует и потом у себя дома сервирует себе такую же тарелку и перестанет ходить в ресторан?
Я догадываюсь, в чем тут дело. Вот сфотографирует некто какое-то уникальное, изысканное блюдо от шефа и разместит на ФБ, а френды скажут: «Ого! Да точно такое же подается у нас в соседнем ресторанчике, и безо всяких мишленовских звезд!»
Или это просто зуд запрещать, «тащить и не пущать»? В любом случае это глупо. Люди часто – а особенно теперь, в эпоху инстаграма – фотографируются в ресторанах, и красивые блюда снимают тоже. На месте поваров я бы радовался! Значит, ценят!