Не надо путать путешественника и туриста

Путешествия надо отделять от туризма. Туризм – это тур в какой-нибудь Египет или Турцию, где все включено. Путешественнику интересно узнать, что на самом деле представляет из себя место, куда он приезжает. Например, если турист приедет в Беларусь, что он будет знать? Мирский замок, Несвижский, Старый город в Минске и Зыбицкая, например. Но ты как беларус понимаешь, что это все фейк. В Беларуси я бы сводил человека в баню, например. То, куда ты сам хочешь пойти, и те места, куда ты ходишь сам – это и есть город. И люди – это город. Общаясь с ними, ты узнаешь что-то новое, читая тур-гиды – нет. Например, что мы знаем, о Латинской Америке? Мачу-Пикчу, да? Но, как только приближаешься к Мачу-Пикчу, вокруг появляется обслуга туристов, гиды, высокие цены… Билет на Мачу-Пикчу стоит 100 долларов, но в самом Перу можно жить на 50 долларов целый месяц.

Для путешественника все страны мира можно построить в одном месте: выстроить Эйфелеву башню, пирамиды, прочие символы туристических программ.

А если ты хочешь посмотреть страну, нужно идти вглубь. Все знают, что в Чечне была война. Никто не едет в Чечню как турист. А вокруг Чечни все знают, что это самое безопасное место – самое контролируемое. В Ингушетии – да, приезжаешь –только был теракт. Дагестан – тоже какая-то активность. А в Чечне – нет. Там как в Беларуси – очень строгий режим, пусто и ходят ОМОНовцы, только они с бородами, в отличие от наших. Кстати, Грозный – один из самых похожих на Минск городов, который я видел.

Как выжить на 50 долларов вдвоем с женой

Раньше один, но потом я познакомился с девушкой, и мы начали путешествовать вдвоем. А потом она стала моей женой. По Америке и по Азии мы странствовали вдвоем. Я ее научил ездить автостопом, она разделяет мои взгляды. Когда ты путешествуешь, обходишься минимальным количеством вещей, приходишь вообще в другое состояние, значимость материальных вещей тает, ты освобождаешься от них. А когда ты свободен внутри, свободен от быта, то и ругаться не получается. Быт намного проще.

Для Центральной Америки 50 долларов – вполне нормальная сумма. Как я путешествую: я еду, например, в Нью-Йорк, зарабатываю себе на год и еду дальше, тратя минимальные суммы, – в основном, на еду. Ночлег чаще всего бесплатный, автостоп тоже. Сувениры мне не нужны, за годовое путешествие их накопится столько, что не утащишь. А еда во всем мире, в отличие от Беларуси, стоит очень немного. Максимум тебе нужна долларов пять на день, а то и полтора. Чтобы накопить денег, я работал и на стройке, и официантом. В пути иметь постоянную работу тяжело.

«Иранцы менталитетом похожи на продвинутых беларусов»

Я попал в Иран с женой и своим другом. До этого я мало чего про него знал. Почитал, конечно, что в Иране была революция в 79 году, ушел Шах и туда пришел Ислам. По нашим меркам, законы там очень строгие. По европейским – вообще жесть. А оказалось, там невероятно круто. Так как страна закрытая, ее очень сложно покинуть, визу иранцам мало кто дает, государство не дает загранпаспорт, пока ты, мужчина, три года не отслужишь в армии. И в Иран мало кто ездит. Страна совсем не туристическая. Это религиозное государство, но люди там – суперсовременные. Таких гостеприимных людей я не видел никогда. Гость для них – посланник бога. И они очень близки нам, беларусам. Нас с Ираном объединяет политический и социальный климат. Вот это, это и это нельзя, но есть очень много ходов, как можно. Как-то ведь жить надо.

Люди, которых я встречал, почему-то говорили на английском. Я все удивлялся: «Где вы выучили английский?» В школах они его не учат, в университетах – тоже. Внешних контактов у них нет. Америка – главный враг. Американское посольство в Иране захватили и сделали там музей империализма. А они говорят: «Мы разговариваем по выходным на английском». Плюс слушают современную музыку, имеют развитую протестную культуру, хотя с ней там очень сложно, но ее больше, чем у нас.

В Иране совершенно нет ночной жизни. Алкоголь запрещен, я не видел ни единого бара или чего-то подобного. За алкоголь – смертная казнь.

Не с первого раза, но, вроде, на третий. Но как в Беларуси с наркотиками, так в Иране с алкоголем. Его пьют, нелегально. Стандартная закрытая иранская вечеринка выглядит так: у кого-то в квартире собирается молодежь, чтобы просто пообщаться. Там же парень и девушка не могут просто так идти по улице вместе. Для этого они должны быть мужем и женой. И чтобы побыть вместе, они едут на вечеринки. Все курят, например, гашиш. И тут кто-то приносит на вечеринку обычную бутылку от кока-колы с прозрачной жидкостью внутри. Никто ничего не спрашивает, бутылка идет по кругу. Дошла до меня – мне так интересно было, что же там такое. Пробую… А там просто слабенькое вино. А это, оказывается, крутая вечеринка: кто-то принес алкоголь. Я не видел там пьяных, как в Беларуси ходят – космонавты. Но им тоже интересно, алкоголь – запретный плод. Тем более для молодежи.

Иранцы менталитетом похожи на беларусов. На таких, продвинутых беларусов. Там приходится жить по принципу «несмотря на», как и у нас. Минчане сидят по домам: самый вкусный кофе, самые лучше бутерброды, беседы или вечеринки всегда где-то у кого-то дома. Этим мы тоже похожи на иранцев. Если в какой-нибудь Южной Америке ты скажешь, «пойдем в квартиру», тебя никто не поймет. «Что там делать? Я там сплю! Пошлите тусить».

Иранцы знают, что такое Беларусь. Много иранцев учится в Беларуси. Да и вообще, у них очень широкий кругозор, ребята и языки учат, и географию. А еще они очень творческие. Многие пишут стихи, там это очень почетно. У многих классные музыкальные инструменты. Они очень хорошо чувствуют тонкие вещи. Культурно Иран выше Беларуси. Только на самом юге страны есть город Бендер-Аббас, вот там таксист может прилично повозить тебя по городу, даже если тебе надо проехать 50 метров. А так в Иране безопасно. Все видят, что ты иностранец, с тобой каждый пытается заговорить. Язык интересный и легко учится – на фарси я даже выучил пару шуток. Например, слово «Арумбаш» – это означает «попустись». Очень они смеются, когда иностранец по ситуации неожиданно использует сленговые выражения.

Чтобы туда попасть, нужна виза, но нам она дается по облегченной программе, у нас хорошие отношения с Ираном. И дается она на 30 дней, а времени на ее изготовление много не надо.

Самое опасное место в мире

В будущем я бы хотел что-нибудь переплыть. Про океан пока говорить рано, но я смотрю в эту сторону. Тихоокеанский регион меня интересует, еще Африка. Да и вообще, места, где я не был, меня манят. Хочется вернуться в Аргентину. Там свои люди и своя атмосфера. Мексика очень интересная страна. Эквадор мне очень понравился. Эта страна очень похожа на Беларусь, как ни странно. Беларусь гостеприимна – как Грузия или Украина. Но самая гостеприимная страна – это все же Иран (про него Верасень будет подробно рассказывать на фесте о путешествиях «Самоход» – Прим. KYKY).

А самое опасное место в мире – Гондурас. Я довольно долго там тусовался и могу сказать, что, действительно, ту страну назвали Гондурасом. Это пошловатая шутка, но на самом деле, там есть проблемы: большой уровень преступности, 80 человек на 100 тысяч умышленных убийств по homicide рейтингу. В Беларуси, к примеру, где-то пять (3,58 на 2014 год, если быть точнее). Вообще, сама Латинская Америка очень опасна, но когда ты внутри, привыкаешь перманентно внимательно за всем следить, постоянно все контролируешь. Опасные страны очень быстро тебя прокачивают. Если ты что-то «провтыкал», то получил очень быстрый фидбэк – быстрая карма в действии. Мне везло: никто ни разу у меня ничего не украл, не нападал и не ограбил. Только если автостопом едешь, иногда случаются пошлые предложения от мужчин. А вот на моего друга в Панаме напали с пистолетом, но он отбил свой ноутбук. А другой отдал.

Еще Латинская Америка характеризуется тем, что если ты белый, значит ты гринго, а если ты гринго – значит ты низшего класса, и тебя не любят. Там есть ксенофобия. Но, когда ты знаешь местный язык и, например, как мы с женой, путешествуешь с музыкальными инструментами, все меняется.

Ты приходишь в опасное место, начинаешь играть свою музыку, и уже чувакам не интересно тебя убивать.

Представь, что к нам в какие-нибудь Шабаны пришли африканцы или индейцы и начали исполнять этническую музыку. Я думаю, гопники их не тронут, просто потому, что ты такого не ожидаешь, к такой жертве не подкатишь.

В путешествии у тебя есть географическая свобода, но, понимаешь, путешественник, выезжая из дома, больше туда не возвращается – ему некуда возвращаться, он теперь всегда в пути. Дома нет. Весь мир тебе дом. Я не видел еще путешественников, которые приехали. Может, только когда уже пульса нет, тогда ты и приедешь.