Ивана Караичева
Предложение поработать на чемпионате мне поступило еще в сентябре от менеджера оргкомитета Петра Рябухина. Изначально чемпионат казался абстрактным и не настолько привлекательным событием. Сейчас понятно, что этот месяц работы запомнится навсегда. На английском я назывался media officer. В частности, обеспечивал работу пресс-центра на «Чижовка-Арене». Конечно, до начала чемпионата мы помогали на всех этапах: от возведения мест для комментаторов на трибунах до прокладки кабеля, поэтому я чувствовал себя больше прорабом, чем работником по связям с общественностью. Когда начался чемпионат, задачей было сделать так, чтобы журналисты на матче со своими компьютерами и фотокамерами не имели проблем и получали все необходимое для работы. Не во всех СМИ Чехии и Швеции о жизни в Беларуси пишут что-то приятное, но ко мне никто никогда не подходил со словами: «Смотри, чтобы журналисты ничего такого не ляпнули».

К счастью, спортивная журналистика — это хоккей, и люди писали не о бытовых неурядицах, а о спорте: было видно, что они бегают за статистикой и смотрят протоколы матчей. Не было такого, чтобы прямо уже сиди и бойся.

«Чижовка-Арену» открыл не чемпионат мира, а плей-офф чемпионата Беларуси, международный детский турнир от «Газпром Нефти» и еще несколько товарищеских игр. Обкатка шла там, и может быть, поэтому чемпионат на этой площадке проходил достаточно гладко. Пресс-центр на »Чижовка-Арене» был рассчитан на сто мест. Он комфортный, современный, находится близко ко льду: до микс-зоны, где хоккеисты общаются с прессой, идти минуту, ложа прессы тоже рядом. Интернет брал на себя «Белтелеком», спонсоры привозили оргтехнику. Никаких чудодейственных вещей. Просто нужно было не облажаться. Вспомните Сочи: имидж самой дорогой в истории олимпиады был безнадежно испорчен фотографиями сдвоенных унитазов и асфальта, который положили на глину — люди просто постили смешные картинки. В Беларуси самым большим эксцессом является инстаграм прорыва трубы в номере у одного из хоккеистов, который через час залатали. Российские СМИ достаточно безжалостны: если был бы смешной момент, он бы превратился в мем. Но никто ни над чем не издевался, даже хоккеисты были удивлены тем фактом, что раздевалка сборной Швеции была размером с корабль. Вообще, на каждом чемпионате мира есть местные нюансы. Журналисты рассказывали про обшарпанный пресс-центр на одном из чемпионатов мира, который не убирался, и по которому летала пицца. На этом фоне наша современная арена с новеньким пресс-центром и с улыбающимися волонтерами выглядела хорошо.

Волонтеры, фото из фейсбука Ивана Караичева

Пресс-центр открывался в 9 утра. Как правило, там уже находились волонтеры. Этих людей в красно-желтых фирменных манишках было много, и было видно, что они прошли просев. Большинство из моих представляло журфак, часть была из ФМО БГУ — все люди с мозгами. Им давали освобождение от посещения занятий. Волонтеры были такими маленькими гномиками, на которых держалась определенная часть порядка. Знаю, что координатор волонтерской программы в дирекции Максим Кошкалда ездил на предыдущий чемпионат мира и на олимпиаду в Лондон, видел, где и что надо добавить. У меня работали в основном девочки, около двадцати человек, которые балдели от того, что помогают на чемпионате мира, и дорожили моментом. Утром в пресс-центре с ночи обновлялась статистика — мы проверяли и допечатывали мелкие факты вроде процента выигранных вбрасываний. Потихоньку начинали прибывать журналисты. Если в день было три матча, то первый начинался в 12.45 — значит, журналисты кучковались часов с 10. Если первый матч был в 16.45, то они подъезжали примерно к 12 часам, в частности, с помощью шаттлов, которые ехали из гостиницы «Беларусь», где проживало огромное количество журналистов. Хоккеисты же жили в «Ренессансе», сразу несколько сборных, другие в «Президент-Отеле», «Минске» и «Виктории». Отдельная история - волонтеры тим-хосты. Это были люди, прикрепленные к команде. Там работали лучшие, и чуть ли не по 20 часов в день. Кстати, тим-хостом сборной Норвегии был Дмитрий, работающий маскотом «Динамо» и знакомый болельщикам по матчам.

Атмосфера в пресс-центре

Владимир Копать

Как правило, в пресс-центре стояла тишина: у журналистов был хороший выделенный интернет, который не стоит им ни копейки, в то время как на предыдущем чемпионате он стоил до 450 евро. Единственное, некоторых фотографов печалила необходимость пользования логином и паролем, который каждый получал по аккредитации. В Беларуси действует Указ Президента № 60 о том, что доступ в интернет должен быть авторизованным. А у них камеры с автоматической отсылкой фото. Реально это тормозило процесс работы минут на пять — они сбрасывали снимки на ноуты и отправляли с них. Не могу припомнить ничего, что вызвало бы у журналистов изжогу. Понятно, что если их делегировали на чемпионат мира, какими-то стандартными материалами они не могли отделаться.

Например, шведские журналисты охотились за мной, чтобы я им принес телефон, а еще лучше лично Владимира Копатя, который забросил решающую шайбу шведам в Солт-Лейк-Сити на Олимпийских играх.

Помимо стандартного набора действий, мы помогали журналистам по мелочам. Одному нужно переехать в другой отель, другому — вызвать такси, и поскольку подъезды к Арене были перекрыты, пройти с ним к машине. Нам постоянно шли пожелания вроде: «А вы можете отделать микс-зону лентой красного цвета для телекартинки?», «А можно фотографы будут сидеть совсем около льда?' Мы могли с вежливой улыбкой сказать «нет», как в западных посольствах, когда тебе с улыбкой говорят: «we are so sorry' и отказывают в визе, но руководство «Чижовка-Арены» шло навстречу, соответственно, люди сидели «совсем у льда», микс-зона была с нужной лентой, фотограф ИИХФ переезжал в другой офис, а съемку разрешали с крыши. Фотографы у нас работали не только с трибуны прессы или со льда. Некоторые размещали свои камеры с дистанционным управлением надо льдом, закрепляя их под крышей, а потом постоянно меняли батарейки и доставали флешки. Они ходили по мостикам, естественно, в сопровождении служб безопасности. Эти мостики находятся практически над воротами вратарей: ты же можешь навернуться прямо на площадку перед матчем Канада-Швеция!

У нас на двух матчах был Лукашенко. Я предполагал, что режим работы сильно изменится, но его приход не повлиял на работу прессы ни до матча, ни после. Более того, мы журналистам особо ничего и не говорили, мол, туда не ходи и сюда не ходи. Его ложа располагалась под трибуной прессы, и если журналисты пропустили объявление, что на матче присутствует Лукашенко, то они этого так и не поняли. Пара шведских журналистов потом переживали по этому поводу. Видимо, на чемпионате действовал режим лучших демократических форм международных соревнований. Чего греха таить: чемпионат был рассчитан на повышение имиджа Беларуси, который складывается из деталей и мелочей. Такая мелочь, как серьезное ограничение в работе для иностранных журналистов в присутствии президента, наверное, произвела бы не лучшее впечатление. Я думаю, все было просчитано.

Объявление в пресс-центре, фото из фейсбука Ивана Караичева

Когда заканчивался матч, журналисты спускались в микс-зону и 20 минут интервьюировали хоккеистов, потом все дружной толпой шли в зал для пресс-конференций. Прессухи были очень специфическими: сначала отвечает на вопросы тренер проигравшей команды, потом тренер команды победителя, на этом пресс-конференция заканчивается, и начинается вторая ее часть, когда, например, чешские журналисты пытают чешского тренера на чешском языке.

Микс-зона сборной Финляндии на тренировке напоминала одесский привоз: один журналист пытается выловить одного хоккеиста, второй — другого, пресс-атташе пытается всех построить.

Как-то раз финны расползлись по всему транспортному коридору длиной в сто метров, и я их собирал, как цыплят, которые разбежались по двору. После пресс-конференции все расползались между играми в выделенный пресс-бар, куда обычные болельщики попасть не могли. В пресс-баре журналисты могли купить себе бутерброд, мясо или пиво и ждать следующей игры. Вообще, для болельщиков на Чижовке был душевный общепит с абсолютно белорусскими ценами: гамбургер стоил от 10 до 15 тысяч и пирожки по 8 тысяч — это важно, ведь были и нерейтинговые матчи, куда приходили не очень обеспеченные болельщики, они вряд ли позволили бы себе гамбургеры за 50 тысяч.

Ночь на «Чижовка-Арене»

Последняя игра заканчивалась около 23 часов. Пресс-конференция — примерно в 23.40, после чего пресс-центр работал до последнего клиента. В час ночи уходил последний журналистский шаттл, как правило, на нем и уезжал последний журналист. Но если журналист не хотел уезжать, мы его не выгоняли, а сидели с ним столько, сколько надо. Как правило, чехи зависали на ночь, если их сборная играла вечернюю игру. Вообще, ночная жизнь Арены — это отдельная история. Как только уходили команды в 23 часа, на лед выезжала машина, которая готовила его к завтрашнему дню. Параллельно шла уборка. Тут болельщик пролил пиво, там уронил мороженое — все вычищалось как сотрудниками Арены, так и нанятыми клининговыми компаниями. Когда я в час ночи выходил из пресс-центра, на арену начинали заезжать фуры и микроавтобусы. Одни вывозили мусор, другие завозили еду, третьи — высушенную форму команд, чтобы на следующее утро у хоккеистов к 10-часовой тренировке была чистая форма. Каждую фуру досматривали на предмет прикрепленной взрывчатки: туда заходила собачка и работники безопасности с металлоискателями. Не было такого, чтобы матч закончился, свет погасили, как в театре, и разошлись по домам.

Всего на Арене в Чижовке работало около двухсот человек. Это были и службы безопасности, и люди, которые отвечали за работу машин для заливки льда, каждая из которых стоит как «Бентли», и энергетики. Многие службы во время чемпионата мира работали круглосуточно, посменно. Знаю на «Чижовка-Арене» одного человека, руководителя службы по заливке люда, который часто оставался ночевать на Арене: если ты готовишь лед глубокой ночью, а потом тебе нужно следить за ним утром — так куда уже уходить! На этапе подготовки к чемпионату был один смешной случай. Помните эти машины марки «Шкода» возле льда? Они каждый год в течение десяти лет устанавливаются по бокам арен при помощи специальных кранов, которые выезжают на лед вместе с машиной и красиво ее ставят за борт на постамент. Наши люди, которые были ответственны за лед, считали своим долгом сохранить лед в целости и сохранности и никуда эти краны пускать не собирались. Немцы из «Шкоды» пытались им вежливо объяснить, мол, ребята, мы и в прошлом году в Швеции, и в позапрошлом устанавливали эти машины, и со льдом было все хорошо. Наши и слышать об этом не хотели! Потом, когда я встречал немцев из «Шкоды», они стояли с белыми лицами. В итоге стороны нашли взаимопонимание, белорусы получили технические гарантии, и эти несчастные «Шкоды» оказались на своих местах. Это было столкновением нашей рачительности и западных технологий. Наши люди работали, могу сказать, больше за идею.

На чемпионате мира было несколько имен, которые в ближайшие два-три года станут звездами мирового масштаба. Например, Маккиннон из сборной Канады, Гертл из Чехии. Или легенды - Ягр, Шатан, Ринне. Ты находишься среди этих звезд, и если маломальски в теме спорта, то тебя плющит от того, что вот один пошел в поло и джинсах купить себе мороженое.

Помню, теплотехники стояли в микс-зоне, где у нас был пенал, куда можно было тихо стать — они приходили просто посмотреть, никто не спешил домой. Что рассказывать детям и внукам? Если такое событие и произойдет в Беларуси еще раз, то не раньше 2019–2020 года, да и то, если будет заявка, и если ИИХФ выберет.

Канадцы в костюмах зубров и хоккейные сувениры

Маркетинг «Динамо» — такая вещь, которая к чему ни прикоснется, все превращается в золото. Международная хоккейная федерация и шведские производители были шокированы тем, что не в самой богатой стране Беларуси было продано невероятное количество продукции чемпионата — клуб был своего рода официальным мерчендайзером чемпионата. Некоторые позиции закончились еще до начала плей-офф на групповом турнире — просто размели все! Знаю, что Международной федерации очень понравилась динамовская наработка: на «Минск-Арене» за воротами стоял ди-джей, который играл с вертушек. Отдельно нужно про ребят в костюмах зубров сказать. Их было два, по одному на каждую площадку, и оба были канадцами. Им было запрещено давать интервью, за них с прессой общался менеджер — то есть Валера целиком был под ключ. Я зубров видел без «грима»: это были весьма спортивного вида молодые люди, лет по 30. Причем, явно с акробатическим прошлым, потому что они показывали безумные трюки. Конечно, они задавали совершенно сумасшедший уровень работы на трибунах.

Подпись под снимком из фейбука Ивана: «Вероятно, одно из лучших фото с чемпионата мира сделано дистанционной камерой официальным фотографом ИИХФ Ричардом Воловицем. Он реально падал и успел нажать на пульт. Пострадала камера, ушиб руки»

У нас был фотограф из Канады, который работал примерно на 30-ти чемпионатах мира, чуть ли не со времен Советского Союза. Уезжая, он сказал: «Ребята, то, как шла работа на аренах, достойно всякого уважения». Если вспоминать всех, с кем мы работали на чемпионате, я не могу говорить слово «братство», но нам еще долго будет, что вспомнить, когда встретимся в городе. Там каждый был на своем посту, и это может быть гимном белорусской ментальности. Почему, если в Швеции проходит Евровидение, многие болельщики не ждут косяков от шведов, а сами от себя мы априори ждем недоработок и низкого уровня? Мы недоделанные, что ли?

Когда закончился чемпионат и у нас прошла последняя игра, люди просто сидели и смотрели в одну точку — настолько было грустно, что уходит эта невероятная атмосфера: когда по Арене бегает шесть тысяч чехов, пьют пиво и галдят, но при этом нет никакого быдлопати. Это то, по чему будешь скучать.

Мне больше всего понравились словаки, которые ближе к белорусам, чем русские. Если идут пятнадцать выпивших словаков, и их разворачивает охрана: «Сюда нельзя, здесь служебный вход», они совершенно спокойно с песнями уходят. Еще понравились финны. Можно сколько угодно шутить на тему северных народов, но финны — гораздо более бодрый народ, чем многие южные. К тому же они обладают определенным набором фриковских качеств — очень ярко одеваются, носят парики и создают атмосферу праздника. При этом они достаточно много пьют, но в них не чувствуется мега-агрессии. Если говорить про русских болельщиков, то белорусский Фейсбук сам себя перепугал: та истерика, которая царила в соцсетях накануне приезда россиян, превзошла все границы. Люди писали о том, что они будут забирать детей с улицы. Конечно, в семье не без урода, но это же в каждой семье: и финской, и шведской. Российские болельщики, среди которых было много семейных пар, добавляли веселья и вносили свой колорит. По-моему, Коэльо писал: «Если люди не умеют радоваться удачам и своему празднику, в следующий раз этот праздник им могут и не послать». Мне кажется, в целом у города получилось радоваться.

источник фото

Организаторы провели чемпионат как немцы. Скучно, в том плане, что без косяков, и на высоком уровне. Вместо того, чтобы работать как югославы в фильмах Кустурицы, когда вокруг бегают гуси, плывет бревно с котом на реке, у нас все было стандартно. Но если где-нибудь в Швеции чемпионат является заурядным событием, как у нас концерт в «Репаблике» какой-нибудь рок-группы, то для белорусов это было вселенское событие, и потому все было чисто, все улыбались, все блестело. Я считаю, что мы прочувствуем этот уровень крутизны через месяц, когда будет эффект Олимпиады-80. Нам остался тот же город, тот же аэропорт — не хочется говорить пролетарское слово, но их «подшаманили». Развязки на улицах Маяковского, Орловской, Дзержинского, да и Национальный аэропорт наконец превратился в подобие Национального аэропорта.

Иван Караичев и девушки-волонтеры, фото из фейбука

Я общался с чешскими журналистами, которые раньше никакого понятия о Беларуси не имели. Знали только Лукашенко, Чернобыль и хоккейный клуб «Динамо», который играл вместе с пражским «Львом». А тут выясняется, что Беларусь — вполне достойная европейская страна, где живут европейские люди. Мы не придаем значения тем вещам, на которые они обращают внимание. Они гуляют в два часа ночи по улице с кошельком в заднем кармане, и у них его никто не крадет. Косовские беженцы на минских улицах не сидят на паперти и не просят милостыню.

Один из немцев, который работает в «Шкоде», настолько проникся, что сказал мне: «Я бы сюда с удовольствием переехал жить на пенсию». Вот это спокойствие, эта зелень, этот гуляющий народ — мне кажется, у нашей нации слишком заниженная самооценка и мы мало ценим то, что есть.