Среди нас продавец-консультант корейской бытовой техники, который халтурит выращиванием тюльпанов к весенним праздникам. 15-летняя школьница с фиолетовыми волосами. Два зубных техника из провинции. Программист, который играет на барабанах нуар-рок. Талантливый студент БНТУ — отказался идти в консерваторию без экзаменов и теперь подрабатывает сторожем в детском саду. Электрик, пытавшийся открыть в Минске секс-шоп, и многие другие. Такая компания вряд ли смогла бы собрались в одном месте, если бы не важнейшее из искусств. Нет, не кино. Музыка.

Мы едем в Хельсинки на концерт Slipknot

— Епта, пора менять законодательство.

— В смысле?

— Пусть конституция РБ признает родственниками людей, которые находились в одном пространстве больше десяти часов.

— Не, херовая идея. Ты так пьешь, что я бы не хотел с тобой родниться, — все ободрительно смеются.

14 часов в пути, легко уловимые нотки перегара и некоторый энтузиазм относительно переправы в Финляндию на пароме. Морской ветер в таллинском порту пробивает броню парки и пересчитывает ребра. Мы обсуждаем внешний вид парома. Всем кажется, это будет похожая на противень посудина, которая упадет на гладь Финского залива и потащит пассажиров в Хельсинки. Но хренушки. Вдруг из-за административного здания вырастает внушительная фиговина высотой в девять этажей.

Лайнер — это маленькая жизнь. Большинство посетителей паба похмеляются и играют в «Угадай мелодию» со специально обученным аниматором. Кто-то шопится. Пиво на паромах продается тарой объемом 0,33 литра в упаковках по 24 штуки почти за даром. Так что большинство пассажиров покидают лайнер загруженные Heineken и прочим питвом. Мы же с группой по интересам ищем пропитания. Один из ресторанов предлагает шведский стол за 27 евро.

— All inclusive, as I understand, — уточняю у тетеньки на ресепции остатками памяти о школьной программе.

— You are right.

— Ну, что, ребятки, понеслась, — агитирую голодных соотечественников.

— Хальява! Заходьите! — быстро реагирует тетенька.

И вот тут мне становится крайне гаденько. Ассоциироваться с агрессивными соседями совсем не хочется. Странно, конечно, относиться к России с подозрением, будучи ее уроженцем, но так я и живу в последнее время.

Наполняя тарелки, ребята предлагают не загоняться на эту тему:

— Хорош тебе.

— Да не, пацаны, я все понимаю. Просто пора на мове начинать разговаривать, чтобы как-то себя обозначать. Вот только надо решиться.

— Не ссы, лет через сто заговорим…

Тем временем смс-извещение поздравляет, мол, добро пожаловать в Финляндию. Часть белорусов с увлечением носится по палубе, разглядывая тамошнюю наглую живность. «Финские чайки размером, как бобры», — как итог прогулки на свежем морском воздухе.

***

— Глянь, какая шмара!

— Вот плохо, что мы в Хельсинки живем. Думал, в Таллине заселят. Там бы я какую-нибудь темненькую завалил за 70 евро.

И действительно, перед нами настолько характерная девушка, что род ее деятельности определяется безошибочно: широкими мазками размалеванный рот, парадная прическа и грудь, которая жаждет вырваться из тесной одежи. Финляндия — дорогая страна. Не зря соседствует с Норвегией, которая и вовсе считается супердорогой. Потому порок в Хельсинки весьма затратный. Далеко за две сотни евро.

Пешая прогулка по Хельсинки

Середина дня. Концерт вечером следующего. У нас столько free time, что хоть ложкой черпай. Пытаемся выбраться из своего спальника в центр финской столицы. Естественно, пешком. Ножками — лучший способ понять и изучить любой город на свете. В пути ребята, которым на лайнере не досталось шведского стола, просят дать паузу в Hesburger. Кстати, этот фаст-фуд недавно открылся в Минске. Где-то в низовьях ТЦ «Столица». Не знаю, как в белорусском, а в финском Hesburger кофе, будто бы процеживают через сильно ношенные мужские носки. Редкое дерьмище и перевод валюты.

— How can I get to the center? — спрашиваю девочку за кассой. Финны почти всем числом говорят по-английски. Школьная программа предполагает его изучения со второго класса. Девочка начинает показывать на карте станцию метро, которую мы миновали, когда соотечественники еще не ощущали требовательного голода.

— No, no, no, on foot.

Девочка смотрит на меня, как на ненормального, и все равно показывает на метро. Видимо, финны не верят в возможность осуществления пеших прогулок такой длины. Но мы все же двигаемся в центр Хельсинки почти на ощупь on foot. Окружение не радует. Финский спальник похож на дурдом. Где-то за забором чуваки в коньках рубятся в хоккей на открытом воздухе. Тем временем пара обкуренных бомжей пытается сломать скейт об этот самый забор. Процесс доставляет ребятам удовольствие уровня Бога.

И да, бомжи в Хельсинки не воняют — все прачки города бесплатны. Бездомные просто приходят в них, грузят в стиралку весь свой гардероб и два часа читают газету в трусах.

Кстати, об укуренности. Шишка в Хельсинки стоит 20 евро. И вообще, оказалось, что место, в котором находился наш хостел на финском сленге называется «Площадь травки». Узнав это, я перевел удивлялку в режим off. Ну, может, только чуть удивился, когда на обратной дороге выплыл из метро и увидел, как трио милиционеров увлеченно мочится на близлежащую трансформаторную будку.

— Слушайте, как-то меня Хельсинки пока не штырят, — ведутся беседы по дороге в центр.

— Ну, да, какая-то финская Чижовка.

Почему у финнов на домах таблички с названиями улиц на славянском языке

Белорусы — чемпионы мира по терпению. Оттого, несмотря, на уговоры народонаселения города Хельсинки, наша турбригада все же достигла пункта назначения. Подытожили путь справедливо: «Да тут фигня идти». Ближе к центру контингент стал меняться с осунувшихся хронов на спортивно одетых бегунов. У жителей финской столицы легкоатлетический фетиш. Когда вечереет, они засовывают себя в легинсы и начинают двигаться.

Сердцевина Хельсинки испещрена указателями на двух языках, которые заставляют вспомнить трилогию Стига Ларссона про девушку с татуировкой дракона. Виной тому множественные окончания gatan. Финны используют второй язык для обозначения названий в память о нескольких веках жизни под Швецией. Жить под Россией пришлось всего век, о чем говорят редкие таблички на домах, выполненные на старорусском.

У Финляндии и России вообще интересные взаимоотношения. Когда-то советских школьников учили, будто советско-финская война стала реакцией на агрессию Суоми. Теперь все с этого откровенно ржут, учитывая размеры стран. Кажется, Финляндия могла бы учинить атаку на СССР, только если бы все ее жители накурились упомянутой выше шишки за 20 евро. Современные отношения стран, в частности, выражаются в торговле. Финны закупают у русских лес, обрабатывают его и продают обратно в готовом виде, получая серьезную прибыль.

Кто не успел, тот идет в бар

Шмоточные магазины в субботнем Хельсинки работают до шести вечера. Хотя это не особо проблема. Ведь можно шопить еще весь следущий день. А вот ограниченная по времени продажа алкоголя оборачивается неожиданностью. В продуктовом гипере мы оказываемся в 21:15 и обнаруживаем, что алкоголь у финнов распространяется строго с девяти до девяти. Кто не успел, тот идет в бар. Их в Хельсинки какое-то космическое количество. Любовь финнов к подобного рода отдыху объясняется коротким световым днем, отсутствием интенсивного солнца и качеством спиртной продукции.

Мы ищем бар поближе к хостелу. Обратный путь совершается на метро. В середине 20-го века финны сильно застремались, что в результате холодной войны США начнет бомбить по Санкт-Петербургу и промажет. Тогда в Хельсинки стали разрабатывать гранитные залежи, на которых стоит город. По сути, под ним построили еще один. Переживать ядерную зиму никому не пришлось, оттого финское подземелье использовали в гражданских целях. Метро, паркинги, прочее — смотрится эффектно. Ворота открываются, показывая гранитное небо скалы, — и автомобиль пропадает в этой каменной глотке.

Цены на общественный транспорт

Мы самым искренним образом верили, будто финское метро бесплатное. Все же выходные, день святого Валентина, концерт Slipknot. Спокойно проехали себе пару остановок в морковного цвета вагоне и вынырнули на поверхность. Правда, позже узнали, что подземка в Хельсинки стоит три евро. Трамвай — самый романтичный и распространенный вид наземного транспорта в финской столице — тоже три при покупке у водителя. Два с половиной при покупке в киосках Хельсинкитранс, ну, или как он там называется. А финские контролеры эпичны, как массовка в голливудских блокбастерах. Они нежданно заваливаются в вагон многочисленной ордой и начинают щемить зайцев: великодушно выписывают квитанцию о штрафе и принимают ее оплату в 80 евро прямо на месте.

Ближе к ночи мы завалились в какой-то очень скучный бар. Бармен-турок продавал светлый лагер за два с половиной евро. Темное пиво — за четыре. На просьбу приготовить кофе ответил, что в наличии только спиртное и энергетики. Пока мы сидели в баре, я смотрел за пикапом в исполнении деда лет за 70. Он заприметил бабулю за соседним столом. Отвлек ее от кроссворда и щедро предложил пинту лагера. Та согласилась и пересела к олд-скульному мачо. Говорят, уровень жизни страны определяется по старикам. Финские чувствуют себя здорово. Спокойно ходят в бары, знакомятся, развлекаются. Честно, я видел на концерте несколько бабушек со свекольными волосами, которые привели в зал внуков, и довольно пожилых рокеров, пришедших потрястись для своего удовольствия. Красавчики.

Туристы и экскурсовод

Наш электрик рассказывает про свою неудачную попытку стать владельцем секс-шопа.

— Мы закупили продукцию. Но, две лошары, забыли посмотреть законы. Оказывается, для торговли в Беларуси нужен павильон. А для нас это сильно дорого.

— И что теперь?

— Блин, ну, что, теперь у меня полная антресоль резиновых х*ев. Тебе надо?

— Не, спасибо. Но образ сильный.

— Как-то продавал одному чудаку жопу. Представляешь, резиновая такая. Две дырки, все как надо. Толкнул какому-то: волосы засаленные, руки мозолистые. Реально дрочер. Но, блин, я обязательно когда-нибудь открою свой магаз.

Этот разговор происходит в конце второго дня пребывания в Хельсинки, когда мы торчим в хостеле после лучшего концерта в своей жизни и думаем, стоит ли спать перед обратной дорогой на Родину. А в его начале была экскурсия. Первым делом тетенька-экскурсовод рассказала, что мы счастливые люди, которым подфартило на отсутствие контролеров в метро. Наш гид родом из Питера. Начинает экскурсию с косяка. Рассказывая о русских царях, говорит:

— Это часть нашей истории.

— Простите, вашей.

— А, ну, да, простите, обычно для россиян веду.

В какой-то момент мы попадаем в Кафедральный собор на Сенатской площади Хельсинки. Это такая же визитка города, как костел Симеона и Елены на минской площади Независимости.

Религия в Хельсинки

Финны в большинстве своем лютеране. А лютеране — это круто. Они не считаются с апостолами. Не превозносят Деву Марию. Типа это просто хорошая женщина, которая родила Иисуса Христа, ну, спасибо. И ходят в храм не для того, чтобы общаться с Богом. Финны убеждены: Бог внутри каждого, и для контакта с небом совершенно не обязательны посещения церкви. Собор воспринимается местом, в котором люди могут подумать о своем поведении в изоляции от лишних шумов. В Финляндии церковь по своему статусу приравнена к прочим учреждениям. Священники являются госслужащими и получают зарплату. При этом большинство из них даже не верят в Бога. Ну, а что, место-то хорошее. При этом у финнов нет таких заморочек, как у нас. Типа ты сперва расписываешься, потом едешь венчаться. На фига? Документы, которые выдаются в финских соборах, приравнены к свидетельствам о заключении брака. Средняя зарплата в Финляндии находится в вилке от 2200 до 2800 евро. При этом рента однушки в Хельсинки завесит на 500. Правда, жителям страны предоставлено море ништяков.

Правительство щедро на всевозможные пособия. По безработице, на воспитание ребенка и проч. Финны действительно сумели построить коммунизм.

— Я родила и вырастила тут трех детей, — признается наш гид. — В Санкт-Петербурге у меня бы это ни в жизни не получилось.

Остаться в Финляндии можно только в трех случаях. Вступить в брак с жителем/жительницей. Раз. Два — поступить в университет. А к финскому образованию в Европе относятся очень уважительно. Каждый год вузы определяют квоту для иностранных студентов примерно в 15 позиций, и первым делом предлагают сдать экзамен на знание английского. Результат excellent дает возможность приступить к выполнению других тестов. Ну, и три — устроиться на работу. Легитимную. Финны очень внимательно мониторят эти процессы. Естественно, больше всего работников-иностранцев представляют соседнюю Эстонию.

Эмигранты из Сомали

К эстонцам потиху подбираются эмигранты из Сомали. Дело в том, что Евросоюз нагнул Финляндию, обязав принимать беженцев из этой африканской страны. И честно, сомалийцы офигенно устроились. Финны платят им пособие по безработице примерно под штуку евро, дают квартиры и деньги на содержание детей. А детей у африканцев — как китайцев. Сомалийцы практикуют многоженство, а потому за одним мужчиной в Финляндию переселяются еще примерно 20 человек. В Хельсинки уже появляются сомалийские районы. Финны боятся в них появляться. В принципе, это напоминает французскую ситуацию с мусульманами. Но к напрягу в отношениях вряд ли приведет. Финны добрые, миролюбивые и умные. Что-нибудь придумают.

***

Минуем Вильнюс. Катим в отечество на своем микрике. Количество потребляемого спиртного крайней малое. Приключений — вообще зеро. Все веселятся, смотрят сериал про Хэнка Муди, от которого я не смог отцепиться пока не потребил все 84 эпизода, и рассуждают о финнах. Да, они сами в себе. То есть такого, чтобы ты ехал, на ходу решил зарулить к товарищу и попал бы в гости, в Хельсинки случиться не может. Они сообщают о визитах загодя. Финнам нельзя излить душу. Они это не практикуют. Но при этом чуваки выжимают максимум из своих возможностей. Эта маленькая страна производит 60% мировых ледоколов и серьезно зарабатывает. Там придумали Nokia. И да, нет лучше телефонной игры, чем «змейка» на Nokia 3310. В Хельсинки можно пить воду из-под крана и есть рыбу сырой. Настолько все в порядке с контролем качества. Серьезно, около умывальников в туалете мэрии Хельсинки стоят стаканчики для питья.

Кстати, талантливый студент БНТУ, который отказался от консерватории, нашел в одном из углов управы финской столицы пианино. Парень сыграл на клавишах песню «One last fight» группы Bullet For My Valentine. На выходе привратница мэрии — не бабушка, вполне себе молодая, симпатичная девушка — улыбнулась и сказала исполнителю Thank you. В Финляндии никто не будет взрывать тебе мозги и лезть не в свои дела. При этом я не сторонник позиции, мол, там хорошо, где нас нет. Томная, умиротворенная Финляндия вряд ли бы удовлетворила нашу развитую славянскую потребность в общем трындеце и дала удовольствие от его нейтрализации. Просто у финнов можно чему-то поучиться, чтобы сделать Беларусь поинтереснее. И в этом нет ничего стремного. Все нормально…