У Павла есть белорусские корни – его бабушка родилась в Витебской области. В конце нулевых из-за бизнес-войны с конкурентами на Урале он оказался в СИЗО. У Павла была возможность пользоваться интернетом: он стал читать белорусскоязычные сайты, и, чтобы лучше понимать белорусский язык, заказал словарь. Так появился интерес к белорусской культуре, и Павел захотел чем-то помочь исторической родине. После выхода на свободу судимость с него сняли. Павел переехал из России в Таллин. Сегодня он работает над реконструкцией белорусской усадьбы в Подороске. Перед встречей с Павлом Подкорытовым я пытаюсь соединить в единое целое всю эту информацию, чтобы понять, кто он – русский, вдруг почувствовавший себя белорусом, или просто хороший бизнесмен, который нашел способ заработать на истории государства, ставшего двадцать лет назад независимым? На встречу Павел приходит вовремя, и я начинаю допрос с пристрастием.

KYKY: Как часто вы бываете в Беларуси? Где живёте, куда любите ходить, как проводите свободное время?

Павел Подкорытов: Бываю в Минске примерно раз в квартал по два-четыре дня. Останавливаюсь чаще в гостиницах. Раньше часто был в «Минске», в «Виктории», в последнее время нравится в «Монастырском дворе». Друзья, конечно, всегда предлагают у них погостить, но не хочется стеснять. Я приезжаю ненадолго, поэтому стараюсь максимально забить дни встречами. Минск – достаточно комфортный город для ведения бизнеса. Здесь можно провести шесть-семь встреч за день, поездить как на общественном транспорте, так и на машине. В Москве или в Екатеринбурге это не получится, потому что из-за движения никуда не успеваешь доехать. Несколько раз я ходил в Купаловский театр. Меня очень впечатлила «Пінская шляхта», понравилось «Местачковае кабарэ». Меня пригласили на оперу «Сівая легенда» завтра – если получится, с удовольствием схожу. Бываю на концертах Tuzin.fm. Я хорошо знаю Сергея Будкина (владелец Tuzin.fm – прим. KYKY), мы с ним сотрудничаем в некоторых проектах. Последний раз был летом на концерте от проекта «Заспявай 2.0», где выступали Naka и группа «Колір» из Одессы. Это была серия концертов – Сергей приглашал и на остальные, но не получилось прийти.

KYKY: Несколько лет вы живёте в Таллине. Ваше решение переехать в другую страну было связано с проблемами в России?

П. П.: По большому счёту, да. Когда ситуация урегулировалась, я взвесил все обстоятельства и решил, что лучше будет уехать и продолжить свои дела в другом месте. Выбор пал на Таллин, потому что там жили мои давние друзья. С одной стороны, этот город наиболее комфортен для человека, воспитанного в русскоязычной среде, с другой – он по-настоящему европейский, где очень уютно и комфортно. Сейчас я фактически живу на два города, потому что у меня бизнес в Варшаве, тоже в сфере энергетики – это продолжение того, что мы делаем на Урале.

KYKY: Чем для вас особенна Беларусь?

П.П.: Это сложный вопрос. Хоть моя бабушка, родом из Витебской области, иногда ездила к родственникам, я сам до 2010 года не был в Беларуси. Почему я решил приехать? Не знаю. Меня просто потянуло. Может, это иллюзия или самовнушение, но я чувствую, что Беларусь сильно отличается от России на ментальном уровне. При всех недостатках, на которые нельзя закрывать глаза, Беларусь для меня выглядит как более правильная и человечная страна: здесь люди теплее друг к другу относятся. Понятно, что уровень жизни в Беларуси невысокий – это накладывает свой отпечаток. Но то, что сейчас делается в России, я не принимаю, и всё меньше себя с этим ассоциирую.

KYKY: Бабушка вам рассказывала о Беларуси. Наверняка у вас сложился какой-то образ. Каким он был?

П.П.: Честно говоря, образ, сложившийся в детстве, был очень смешной. Я, как простой советский школьник и пионер, думал, что люди в Советском Союзе везде одинаковые. Минск я представлял себе таким же как Свердловск, где вырос. Теперь образ Беларуси из детства разрушился, чему я, честно говоря, очень рад. в Минске я общаюсь в кругу людей искусства: литераторов, художников – это беларускамоўная среда. Сразу видно, что Беларусь не Россия. Позже благодаря друзьям и знакомым мне удалось много поездить по Беларуси. Сравнивая маленькие города Свердловской области с небольшими городами Беларуси, вижу огромную разницу. Буквально вчера мы ездили в Витебскую область: были в Поставах, заезжали в Камаи и Глубокое. Даже городская архитектура отличается: люди здесь больше уважают своё пространство и стараются для него что-то сделать.

Места, где мы были, характерны для особой части Беларуси – католической, западной. Там аккуратно, опрятно и чисто, и не потому, что президент или председатели райисполкомов заставляют людей убирать. Хотя, конечно, они обращают на это усиленное внимание, что давно вошло в поговорки и шутки. Но и сами люди привыкли к аккуратности.

Меня совершенно поразили бабули, которые приезжали в костёл на мессу на велосипедах. В России это не принято, особенно среди людей старшего возраста.

И я не видел, чтобы в воскресенье на службу приходило столько людей. Приходят обычно два раза в год: на Рождество и на Пасху. А здесь люди встречаются, общаются, делятся какими-то новостями и местными сплетнями у церкви. В России общество очень разобщено: каждый человек или семья, в лучшем случае, существует как отдельный атом. Очень мало вещей, которые связывают людей, кроме зарабатывания денег или совместной выпивки в бане. В Беларуси сохранилось ощущение социальной общности, и это должно спасти страну.

KYKY: Как вы узнали об усадьбе в Подороске и почему выбрали именно её?

П.П.: По-моему, на сайте «Нашай Нівы» было объявление, что готовится аукцион на продажу усадьбы, и была размещена фотография фасада палаца. Он мне запомнился: эта строгая классика показалась очень гармоничной. Позже я съездил в Подороск, посмотрел здание вживую, и желание попробовать реализовать свой проект ещё больше укрепилось. Понимаете, там сохранилась цельность усадьбы, что уникально. Часто цельные архитектурные ансамбли бывают разрушены: от комплексной застройки остается только полуразрушенный дом, а парк либо отрезан, либо рядом настроены совершенно безобразные здания советского времени. Усадьба в Подороске – идеальное место для музея, плюс по размеру она не огромная. Хотя мой проект будет довольно большим, потому что нужно развивать всю туристическую инфраструктуру. Одному мне всё не потянуть, нужна команда единомышленников: я нашёл несколько человек родом из Волковыска, из Подороска, на которых могу опереться.

KYKY: У вас большие планы: вы хотите сделать не просто музей, а «аттракцион», построить дорогу, парковку, гостиницу, кафе, терминал для местных. То есть вы хотите «поднять на ноги» эту деревню?

П.П.: Я исхожу из того, что усадьба – центр притяжения на местном уровне. Если мы её отреставрируем (а я в этом уверен), она принесет дополнительные рабочие места людям. Начинать нужно с разработки инфраструктуры: в первую очередь, мы хотим сделать придорожное кафе. Планировали начать строить небольшое помещение для него еще летом, но этап утверждения документации затянулся. Это исторический памятник, и любые работы запрещены без одобрения Министерства культуры. Люди и сейчас могут приехать в усадьбу: оставить автомобиль и пройти по парку вокруг дома. Но ни чаю попить, ни, извините, в туалет сходить цивилизованно не получится. Надеюсь, уже весной получится начать стройку, а летом или в начале осени 2016-го мы сможем предложить туристам нормальное обслуживание. В перспективе, в кафе можно будет не только попить чаю, но и посидеть компанией, отметить корпоратив или другой праздник. Сделаем магазинчик с сувенирами. Но это пока осторожные планы. Я выкупил сельский дом неподалёку, и надеюсь, весной мы откроем там что-то вроде агроусадьбы. Дальше в планах: сделать небольшую гостиницу, ну а в завершение всего – сам Музей шляхты. Это будет комплексное учреждение – с элементами и классического музея, мультимедийной площадки, виртуального проекта, и местом для проведения анимационных мероприятий: школ, мастер-классов, фестивалей. Те же рыцарские бои – почему бы и нет! Но для этого люди должны чувствовать себя комфортно. Сейчас решается вопрос с канализацией и электричеством: это требует финансов и отнимает время. Чтобы полностью всё сделать, нужно минимум три года – и это оптимистичный прогноз. Хотя что-то обязательно будем предлагать и до открытия музея.

KYKY: На какую аудиторию вы рассчитываете и какие цены собираетесь устанавливать?

П.П.: Наша целевая белорусская аудитория – активные молодые люди: студенты, даже школьники и их родители. В таком возрасте интересно слушать про рыцарей и национальные традиции. Мне бы хотелось помогать молодым людям делать первый шаг в чрезвычайно интересную белорусскую историю. Ценовая политика должна быть максимально благоприятной для молодых посетителей и семей с детьми. Рассчитываем также на зарубежную аудиторию – поляков и литовцев, которых связывает с нами многовековая общая история. Надеемся также вызвать удивление и интерес у туристов из России – открыть им Беларусь как древнюю европейскую страну, о которой они даже не подозревали. Я понимаю, что проект, вероятно, придётся продолжительное время дотировать, но я просчитал свои возможности и готов к этому. Конечно, в перспективе он должен стать нормальным туристическим объектом, приносящим деньги.

KYKY: Вы общались с жителями Подороска?

П.П.: Нечасто там бываю, поэтому не могу сказать, что зашел в каждую хату и со всеми познакомился. Но контакты происходят: общался и с сельхозпредприятием, и с сельсоветом, и с прихожанами костёла. Сначала чувствовал настороженность. Понятно: люди живут сложившимся за много лет укладом, и тут вдруг появляется кто-то – да ещё не из Беларуси, а из России – и покупает усадьбу. Это серьёзное событие, способное всколыхнуть общество.

Был неприятный случай, когда мы расчистили заваленный мусором колодец возле усадьбы. Не успели вывезти мусор – кто-то дважды всё специально закидывал обратно. Может, люди боялись, что парк закроют и не будут никого пускать?

Позже мы провели противоаварийные работы, чтобы усадьба не разрушалась, и некоторые работы по благоустройству: установили лавки, чтобы можно было посидеть на берегу озера, вкопали мусорницы. Гадали, что будет: украдут, сожгут, унесут? Но всё нормально. Даже мусор начали кидать в контейнеры. Думаю, меня как своего вряд ли пока приняли, но первый контакт установлен.

KYKY: Вы работали с чиновниками из Министерства культуры, и чиновниками Подороска. Есть ли разница между белорусскими и российскими чиновниками?

П.П.: В Минкульте всё происходит достаточно формально: мы собираем комплект документов, там его изучают, и выходит бумага: можно или нельзя. А местное самоуправление – это не совсем чиновники. Это люди из сельсовета, которые живут в Подороске. Они говорят: «Слава богу, нашёлся человек, который спасёт эту усадьбу! Нам было больно смотреть, как она разрушается: мы здесь выросли, но сами ничего сделать не можем. Надеемся, у вас получится». Что касается России, то последний опыт общений с чиновниками был негативным. На мой взгляд, система самоуправления в России уже не работает: она парализована стремлением верхушки «заточить» всё под вертикаль, и это убивает инициативу людей на местах. Они зависят от вышестоящей власти, боятся брать ответственность на себя и делать что-то, что может не попасть в парадигму власти. Иначе могут «убрать» с места. Поэтому чиновничество в России очень агрессивно к нововведениям и проявлениям неформальной инициативы. Ситуация с чиновниками в Беларуси получше: хотя бы одобрение инициативы у них есть. Я не идеализирую Беларусь – тут тоже хватает боязни перемен и страха попасть не в «линию партии». С другой стороны, люди болеют за свой район, за свою «вёску», и хотят улучшить жизнь местных обществ. Нам очень помогают на уровне райисполкома: например, заместитель по экономике, Татьяна Андрушкевич, никогда не отказывает в помощи.

KYKY: Вы помогаете Владимиру Орлову делать расширенное переиздание книги «Адкуль наш род», благодаря чему стали друзьями. С кем из знаменитых белорусов ещё дружите или общаетесь?

П.П.: Проект переиздания блестящей книги Владимира Орлова «Адкуль наш род» – первое, чем я занялся тут. Кстати, очень надеюсь, что в начале следующего года выйдет первая часть новой редакции этой знаменитой книги. Практически, будет новая книга, и настоящая литературная и художественная «сенсация». Ну, сами скоро увидите. Близко общаюсь с литераторами: Андреем Хадановичем, Эдуардом Акулиным, Сергеем Шапраном. Владимир Орлов – первый белорус, которого я увидел, приехав сюда. Мы с ним много поездили, он многое открыл для меня. Конечно, сейчас мой круг общения расширяется. Несколько проектов делал вместе с Глебом Лободенко. Не так давно Глеб проводил занятия «Мова Нанова» на тему музеев, где я участвовал как гость рассказывал свои идеи и спрашивал советы у посетителей. Они сделали много интересных предложений, которые мы учтем, когда будем разрабатывать программу комплекса. В 2013 году в Минске при моём участии был зарегистрирован благотворительный фонд «Вяртанне». Сейчас он только начинает работу, но некоторые проекты уже проводятся под его эгидой: премия «Дэбют» имени Максима Богдановича (призовой фонд выплачивает именно «Вяртанне»), проект «Заспявай 2.0».В перспективе, я бы хотел, чтобы «Вяртанне» постоянно занималось проектами в области литературы, музыки, изобразительного искусства.

Надеюсь, чем дольше фонд будет работать, тем больше внимания к нему будет, и тем проще будет искать финансы, привлекать партнёров для разных проектов. Сейчас деньги в основном появляются от пожертвований моего бизнеса. Возможно, когда усадьба начнёт получать прибыль, можно будет часть прибыли отдавать на благотворительные проекты. Я не ставлю целью вывозить прибыль, и собираюсь вкладывать её в культурное развитие в Беларуси.

KYKY: Вы хорошо говорите на белорусском языке. Приезжая в Беларусь, разговариваете на нём? Или только со своим окружением?

П.П.: Когда я приехал, Владимир Орлов сразу спросил: «На каком языке мы будем говорить? Я могу с тобой по-русски разговаривать, если попросишь». Но я попросил, чтобы он общался со мной по-белорусски, и заранее извинился, зная, что буду делать много ошибок: какое-то слово не так скажу, ударение неправильно поставлю. С тех пор я стараюсь в Беларуси говорить преимущественно на белорусском языке. Надеюсь, с каждым разом ошибок всё меньше. Но я ведь стал учить язык, когда мне было за сорок, и начинал с письменного языка. Бабушка со мной по-белорусски не разговаривала, пусть у неё был характерный акцент. Только отдельные белорусские слова вставляла.

KYKY: В общественных местах говорите по-белорусски?

П.П.: В последнее время стал – раньше всё-таки чувствовал себя немного иностранцем. Бывают случаи, когда начинаю непроизвольно говорить по-белорусски. Люди иногда отвечают тоже на белорусском, но даже если говорят по-русски, совершенно нормально относятся к моей речи. Ни разу не слышал, чтобы сказали: «Вы что, из БНФ? Говорите на нормальном языке!» Вчера с Глебом Лободенко на заправке «Белоруснефть» зашли в магазин, и большинство персонала отвечало нам по-белорусски: и продавщицы приличного возраста, и молодёжь.

KYKY: Рассказываете ли вы своему двенадцатилетнему сыну о Беларуси?

П.П.: Мы с ним даже сюда два раза приезжали, и я стараюсь втягивать его в свои проекты. Но 12 лет – это возраст, когда сложно что-то внушить. Если я начну навязывать сыну мову, историю или культуру, это может вызвать подростковую реакцию отрицания. Надо просто делать своё дело с желанием и любовью – и он сам потянется в мою сторону, если увидит, что моя позиция искренняя. Пока достаточно, что он знает, что папа у него белорус. Как-то мы приезжали в усадьбу, и я спросил, где и что должно находиться по его мнению. Сын ходил, показывал: например, здесь должен быть вход. С одной стороны, было смешно наблюдать, а с другой – приятно.

KYKY: Я читала, что вы взяли фамилию бабушки – Берегович. Сейчас вы ей пользуетесь?

П.П.: Это «ник» для Беларуси: здесь меня так называют. Своей фамилией от рождения я пользуюсь, но мне захотелось, чтобы здесь работала фамилия «Бераговіч». Я даже слышу, как кто-то по телефону говорит: «Мы прыедзем разам з Паўлам Бераговічам». Может быть, когда речь зайдёт о белорусском паспорте, я официально поменяю фамилию на бабушкину.

KYKY: Вы бы хотели переехать в Беларусь? Что мешает?

П.П.: Да, в перспективе хотел бы. Но есть много обстоятельств, которые я должен учитывать. Конечно, первое – это моя семья. Проблем в Беларуси пока больше, чем в Таллине. Главная – ощущение приватной несвободы. Государство вмешивается в сферы жизни общества и конкретного гражданина, которые его абсолютно не касаются. Во всём здравомыслящем мире никому даже не приходит в голову туда лезть. Я понимаю, чем это было вызвано: здесь строилась такая модель, начиная с 1795 года, когда европейский вектор был заменён на евразийский. Это совершенно иная культура отношения к человеку: принципиальный отказ в самостоятельности и разумности. Человека нужно всё время опекать, направлять, командовать им. А в Европе ты имеешь абсолютную приватную свободу, если не причиняешь вред другому. И это раскрепощает, позволяет человеку творить – в широком смысле слова. Без этого не будет ничего хорошего, а только застой, стагнация и умирание.

В Беларуси свободы мало, но в России ещё меньше. В отношении России у меня надежд практически нет.

Я не понимаю, откуда страна в 21 веке собирается брать потенциал для развития, если там делается всё, чтобы свободный образ мысли и действий был затоптан, и все люди, которые хотят свободы, или уехали, или заткнулись, сломав свои мечты, стремления и мысли. В Беларуси, на мой взгляд, надежда ещё сохраняется, и мне бы хотелось что-то сделать, чтобы она не угасала, а наоборот, разгоралась, и в какой-то момент Беларусь стала нормальной европейской страной, где нет преград для творческого развития человека. А если есть свобода, и ты можешь себя реализовывать, то пространство вокруг тебя неизбежно будет улучшаться.