Думая над прогнозом на год, начну с описания ситуации, в которой мы все живем с конца декабря — все предприниматели ждали девальвации, и спорили о двух вещах: о ее сроках (я верил, что это конец января — начало февраля), и о размере, то есть какой собственно будет курс доллара — 15, 18, или вообще 22. Теперь, когда видна отчетность нашей страны по декабрю, я понимаю, почему девальвация произошла именно сейчас. За один декабрь золотовалютные запасы (ЗВР) страны уменьшились более, чем на 700 млн долларов. У каждой страны есть ЗВР: что-то вроде страхового запаса, заначки на черный день. Эти запасы должны безболезненно обеспечивать 2–3 месяца импорта (наша страна закупает за рубежом продовольствие, лекарства, сырье и потребительские товары на сумму в $3,3 млрд ежемесячно). Золотовалютного запаса у нас было около $5,8 млрд на 1 декабря 2014 года (хотя целью правительства было $10 млрд). То, что за один месяц из них было потрачено $700 млн, ненормально. Это — «выбросила в пропасть». Такое было только в самые напряженные моменты перед предыдущими девальвациями.
Было — стало
Почему так получилось? Самый главный фактор — упал российский рубль. Соответственно, уменьшается наш экспорт: если раньше ты продавал литр молока за 30 российских рублей, и это был $1, то теперь, условно говоря, это уже полдоллара. Второй фактор, менее глобальный и серьезный: граждане начали скупать валюту и поехали за автомобилями в Москву. Если перед предыдущей бедой президент жаловался, что народ за полгода вывез $3 млрд за рубеж, то думаю, здесь цифра измеряется в $150–200 млн (правительство заявило, что за пару месяцев белорусы привезли из Москвы 21 тысячу автомобилей).
Соответственно, даже если в правительстве сидят не самые эффективные менеджеры, чувство самосохранения есть у всех. В конце декабря они приняли решение ввести 30%-ный налог. Само решение — социализм, который загоняет в подполье всю валютную жизнь. Представим: я — предприниматель, которому нужно купить на $10–12 млн валюты, чтобы заплатить их за границу и привезти комплектующие для собственного производства. Я с удовольствием куплю валюту с 30%-ным налогом, но мне ее никто не продаст. Идиотов нет. Кто пойдет сдавать в обменник доллары по 11 тысяч? Ты лучше найдешь знакомых со Жданович, которые у тебя с рук купят за 14, и будешь счастлив. Точно так же все юрлица и те, кто продает что-то за рубеж — они бы просто перестали привозить валюту назад в страну, несмотря на наличие законодательства. 30%-ный налог был запретительной мерой, и меня очень интересовало, сколько она продержится. Было три сценария. Первый: постановление в течение недели отменят как дурость. Второй: мы как в 2011-м году будем всей страной заниматься ерундой и превратимся на полгода в валютных спекулянтов, которые по серым схемам ищут, где купить валюту. Ну и третий вариант — введение полноценного социализма, приметами которого были закрытие «Онлайнера» и новый закон о свободе СМИ. Слава богу, разум победил, и эти 30% отменены. Наверное, каким-то госорганизациям удалось ухватить валюты по 11–12 тысяч, и они получили пару миллионов дополнительной прибыли. Наверное, немножко заработало население, которое по еще старым ценам в белорусских рублях смогло купить телевизоры.
Несмотря на то, что белорусские граждане временно выиграли, за них не радостно, потому что все понимают, насколько дорого они в 2015 году за это заплатят. Отдевальвации всегда страдает народ.
Сегодня в обменниках доллар стоит 14,5 тысяч. Если учесть, что было 11, то вот вам 3,5 тысячи рублей разницы — девальвация случилась. Для развитой страны 30% — это очень много. В какой-нибудь Германии это вызвало бы смещение правительства и смену всей правящей верхушки, но так как мы тут битые, нам кажется, что доллар дороже на 3 тысячи — почти нормально. Одномоментное движение курса даже на 5% означает, что уже что-то не так в экономике. Но вопрос в том, чем девальвация акунется для меня лично. Я как предприниматель страдаю от девальвации только в одном случае, если я чистый импортер. Если же я производитель, все не так трагично. Во-первых, у меня кредиты в белорусских рублях, за которые я раньше платил дорого, они вдруг стали на 30% меньше. Во-вторых, долги, которые есть у меня, тоже чаще всего номинированы в белорусских рублях. В-третьих, падают затраты на персонал.
Есть еще кое-какие подробности. Математика получается такая: несмотря на то, что долги мои вдруг «полегчали» на 30%, на каждом рубле девальвации я выиграю. Другое дело, что все это создает очень «ядреную» среду: ты не можешь предсказать, какой будет курс через месяц или три, а если у тебя длинный цикл, тебе нужно предсказывать. Но на самой девальвации предприниматели умеют зарабатывать. Платит за все народ. Работает девочка официантка на зарплату в 4 млн рублей. Если девальвируется валюта на 30%, значит, на 15–20% подорожают все товары, а девочке никто зарплату не прибавит. По крайней мере это не произойдет быстро. Соответственно, на девальвации потеряет девочка-официантка, потеряют рабочие Тракторного завода и пенсионеры. Они все вместе скидываются за грехи государства. Поэтому то, что народ успел ухватить какие-то телевизоры — замечательно, это хоть как-то компенсирует будущие потери.
Курс доллара в 2015-м будут пытаться удержать на отметке в 16 тысяч рублей
Для ответа на вопрос, каким будет курс рубля, нужно разобраться с другим не менее важным вопросом: что наша страна продает за рубеж. Самое важное — это калийные удобрения. Мы продаем их за доллары, и обрушение российского рубля никак на этом не сказывается. Продукты нефтепереработки мы также продаем за доллары. Главным покупателем бензина является Голландия и Великобритания: там сидят трейдеры, которые перепродают наш бензин по всей Европе. Цена на нефть на входе от России, и цена на бензин на выходе от Европы номинированы в долларах, и никак не связаны с российским рублем, поэтому здесь мы тоже ничего не теряем от девальвации российского рубля. Есть еще две крупных части товаров, которые Беларусь продает за границу — это продукция машиностроения и сельского хозяйства. И вот с «тракторами и молоком» беда. Кроме отдельных позиций по машиностроению, основной сбыт обеспечивает Российская Федерация. Надо понимать, что при всех криках о суперкачестве мы не делаем ничего оригинального.
Молоко из Беларуси ничем не отличается от молока из Вологды, а потому у нас конкуренция исключительно по цене. Соответственно, если российское молоко стоит в розницу 50 рублей, то и белорусское молоко тоже должно стоить 50. С тракторами примерно та же история. Таким образом, весь этот сектор теряет от российской девальвации. И у нас как у страны есть выбор: либо похоронить эти 30–35% экспорта, либо сделать так, чтобы за счет нашей девальвации они были конкурентноспособны. К сожалению, у нас в этих 35% занято огромное количество народа. Десятки тысяч человек трудится на больших машиностроительных объединениях, бесконечное количество селян занято в сельском хозяйстве. Им будет плохо. Конечно, никогда не бывает так, чтобы упало все, весь сектор.
Даже Великая депрессия 30-х годов дала только минус 50% от объемов производства. Но представьте себе, что 30% населения вдруг оказывается без зарплаты и доходов, и их нужно кормить. Голодный бунт рождается не тогда, когда у тебя чем-то не довольна интеллигентная часть публики. Он рождается в тот момент, когда нечего есть таким ребятам, как на Тракторном заводе.
Готово ли население к реальному понижению уровня жизни? Думаю, нет. Похоронить машиностроение и сельское хозяйство мы не можем, и работает план Б — подтянуть курс рубля так, чтобы стать конкурентноспособными на российском рынке. Но если российский рубль упал на 100%, то есть был 30, а стал 60 за доллар, то каким должен стать белорусский рубль из 11 тысяч, чтобы сохранить конкурентноспособность по этим товарам? 22 тысячи? Логика действует, но немножко не напрямую. Очевидно, курс должен двигаться к 22-м, но россияне ведь находятся в той же ситуации: производителям молока и машин точно так же не улыбается продавать за полдоллара то, что раньше продавали за доллар. Они тоже будут поднимать цены на свои товары. Грубо говоря, пакет молока был 30, а станет 40 — таким образом, и нам достаточно будет с 11 курс сделать, например, 17–18, чтобы быть конкурентноспособными в России. Мой прогноз на сегодняшний день — правительство будет пытаться удержать к президентским выборам цифру на уровне 16, чтобы не создавать больше резких колебаний на рынке.
В моем личном понимании, рубль нужно было отпустить в свободное плавание, чтобы курс стал тысяч 18. С одной стороны, это было бы очень плохо для населения, потому что оно, конечно, совсем не поддерживает эту идею, и хотело б побыстрее вернуться к 600 баксам средней зарплаты, а приходится скатываться опять к $350. Но зато наступила бы сбалансированность нашей внешней торговли: расходы наконец сходились бы с доходами. Но это вряд ли случится, курс будут держать на 16 тысячах к президентским выборам, если цена на нефть останется такой же, как сейчас, от чего российский рубль будет таким же, как сейчас. Цена на нефть останется на уровне $60, и Россия продолжит нищать…
