Многим людям кажется, что если человек не видит, то он ведет крайне закрытый образ жизни. Сидит дома, боится выйти на улицу, не стремится к новым впечатлениям и весь досуг – это скромные передвижения в домашней привычной обстановке. Мол, а как по-другому жить инвалиду в Беларуси? На самом деле только люди, у которых, помимо отсутствия зрения, есть другие сопутствующие заболевания, ограничены в передвижениях и в работе. Но многие люди, которые родились слепыми или потеряли зрение из-за травмы, продолжают жить. Мы ничем не отличаемся от других людей. Жаль только, что многие этого не понимают.

Кто-то спивается, кто-то совершает суицид, а кто-то продолжает жить

Я полностью лишился зрения, когда мне было 23 года. Рос обычным мальчишкой, жил в поселке Мазлово, что недалеко от Витебска. У меня была близорукость, но с этим зрением можно было учиться в обычной школе, заниматься спортом. Однажды упал с велосипеда, и случилась отслойка сетчатки на одном глазу. Спустя какое-то время отслойка пошла и на второй глаз. Я перенес много операций, врачи пытались сделать все возможное и невозможное, но зрение спасти не удалось.

Когда все случилось, было и страшно, и тревожно. Как жить дальше? Ничего не хотелось. Думал о том, что такой я никому не нужен. Ведь теперь не мог делать то, что делал раньше. Кто-то спивается, кто-то совершает суицид. Мне повезло, что меня окружили заботой – благодаря близким и друзьям я пережил этот стресс. Друзья проверяются в поступках, и они сделали все, чтобы я жил и двигался дальше. Когда мне нужно было съездить куда-либо, каждый предлагал свою помощь. Никто не отвернулся. Мне говорили: «Надо жить. Еще и семью заведешь, вот увидишь». Три года я адаптировался к новому для себя состоянию…

Первое время приходилось многому учиться. Сходить в магазин, приготовить еду. Получилось, не получилось – ешь то, что вышло. Если мне куда-то надо было съездить, просил меня сопроводить. Это сейчас я уже все делаю самостоятельно. Езжу на сборы, на вокзал, в магазин. Могу картошку почистить, сделать салат, купить билет в театр. Несколько лет назад сделал ремонт на балконе: обил вагонкой стены. Обращаться с инструментом я всегда умел. Да, первое время попадал по пальцам, но ничего, главное – тренировка. Если человек хочет жить, то он сделает все, несмотря на отсутствие зрения. А хожу я с тростью.

В 2011 году женился, нашему сыну четыре года. Езжу на транспорте, расписание узнаю с помощью смартфона. На современных телефонах есть специальное приложение для незрячих. Оно озвучивает любое действие, которое совершает, с помощью нажатия на экран. Только нажимать надо на все иконки по два раза.

Поступить в университет инвалиду очень сложно

Раньше я не задумывался о том, удобен ли мой город для людей с ограниченными возможностями. Идешь и идешь. Ну, нет ступеньки, ну плинтус оторван, не обращаешь на такие «мелочи» внимания. А сейчас понимаешь, сколько деталей, сколько недоработок вокруг, создающих проблемы для незрячих (да и не только) людей. Мы не Европа, где есть все условия: плитка рифленая, все по Брайлю написано, озвучены светофоры. В Витебске практически нет рифленой плитки, а она очень удобна для передвижения незрячего человека. Позволяет идти ровно, не сбиваясь с пути, попадая на проезжую часть.

Озвученных светофоров в городе – два от силы. Чтобы возле моего дома поставили такой светофор, я обращался в исполком. Пока его не было, приходилось перебегать дорогу на свой страх и риск.

Возле моего дома очень большой перекресток. Однажды я застрял на островке, разделяющей полосы, в ожидании пока снова прекратится движение. Один парень остановил автомобиль и помог перейти дорогу, хотя я отказывался от помощи.

Чтобы куда-то доехать, я уточняю номер автобуса. В Витебске особо нет проблем с расписанием транспорта, но лучше подстраховаться. В Европе, чтобы узнать, какой номер транспорта подъехал, достаточно нажать на пульт, расположенный на остановке. Нажимаешь на него, и номер маршрута озвучивается. У нас приходится спрашивать людей, если они рядом. Если бы такая опция была в Беларуси, было бы очень удобно. Но, видимо, это слишком дорого для бюджета страны.

Незрячим людям трудно поступить в университет и работать по разным профилям. Я помню, как хотел поступить на психолога, и меня спрашивали: «Как же так? Как вы будете учиться, вы же незрячий!» Мы вынуждены постоянно доказывать, что мы нормальные люди и для нас нет ничего невозможного. Когда после школы решил поступить в колледж искусств, мне на комиссии в МРЭК пришлось сказать врачу, что я хочу стать баянистом (а не на театральное отделение, на режиссуру, куда я и поступал). Мол, буду сидеть тихонечко и на баяне играть. Скажи я правду, мне могли не дать справку.

В Европе инвалид может учиться в любом заведении. У нас с этим сложнее. Для тех же колясочников не созданы условия, нет ни лифтов, ни пандусов. Выбор работы небольшой, вот в чем дело. Но незрячие люди могут очень многое. Работать юристами, психологами, программистами. Я знаю многих, кто работает за компьютером и способен писать программы. Но люди боятся давать работу незрячему человеку, опасаясь за его способности. За границей нанимателю положены льготы, если он берет на работу инвалида. И зарплата у него будет такая же, как и у других специалистов. У нас работу дают на единичных предприятиях, и зарплата, увы, маленькая. Сам я, как и многие ребята, работаю на предприятии «Элект» (Элект БелТИЗ – Белорусское товарищество инвалидов по зрению, ведущий производитель светильников и электроустановочных изделий – Прим. KYKY). Я работаю в отделе реабилитации, с помощью спорта, культуры помогаю адаптироваться к новому состоянию. До того, как я потерял зрение, был художественным руководителем в Мазловском доме культуры и параллельно занимался организацией фестивалей и праздников на предприятии «Элект». Сейчас я делаю практически то же, только организовываю досуг для своих ребят. Это походы в театры, экскурсии, туристические походы.

Мы ставим спектакли и поем песни, выступая на фестивалях. Многие говорят, что мы поем, как «Песняры».

Мы работаем и ведем активный образ жизни: теннис, футбол, гандбол, туристические слеты. Мы лазаем по деревьям, сами крепим веревки и карабины, ставим палатки, ночуем по три дня в лесу, сами готовим, соревнуемся. Сейчас хотим сделать для наших работников водный туризм – с привлечением специалистов, конечно. Хотим сплавиться по западной Двине.

Спорт и развлечения не исчезают из нашей жизни

Я всегда играл в футбол, поэтому, когда пропало зрение, из игры для слабовидящих перешел в игру для незрячих футболистов. Многие удивляются, как можно играть в футбол, если ты не видишь мяч. Тут несколько особенностей: игра проводится как мини-футбол. Мяч мы распознаем с помощью звука. Внутри мяча вшиты такие баночки, в этих баночках железные шарики. Когда мяч катится, он звенит, как погремушка. Эти мячи нам привозят из Европы. Когда кто-то идет на игрока с мячом, он кричит: «Бой!» На воротах – зрячий вратарь. Поле отделяется бортами, как в хоккее. На глазах у всех игроков повязки, так как к игре допускаются люди с остатками зрения, а повязка уравнивает всех футболистов.

Конечно, когда только начинали играть, не обходилось без шишек и синяков. То врезались друг друга, если кто-то забывал себя обозначать, то налетали на борт. Нам бы очень хотелось иметь переносные борта, чтобы была возможность играть на любом поле. Их можно перевозить с собой, они собираются, как пазлы. Отыграли на любом футбольном поле, сложили и поехали в другое место – в школу, чтобы учить играть незрячих детей, да и куда угодно! В Беларуси нет специальной площадки для нас. Эти борта стоят 10 тысяч долларов, это неподъемная сумма.

В городе никто не верил, что слепые могут играть в футбол. Однажды мы играли на одной половине большого футбольного поля, а на другой его части тренировались зрячие спортсмены. Они подошли к нашему тренеру и предложили нам сыграть с ними. Тренер предложил им прислушаться и присмотреться к нашей игре. Они удивились, когда осознали, что мы играем, ничего при этом не видя.

Некоторые люди – инвалиды души

Когда наша команда ездила на чемпионат Европы, мне предлагали остаться жить во Франции, играть за их сборную. Но я отказался. Будь я зрячим, возможно, принял бы такое предложение. Но в таком состоянии я знал, что долго не смогу жить за границей. Я бы уже через две недели затосковал по дому, по родителям, по друзьям. Мне нужно помогать маме, ведь я все делаю по дому, могу и дров нарубить, и починить, если что требуется. И еще я заядлый банщик, и недели без бани не проживу (смеется). Да, там условия жизни намного лучше, но душой я живу тут. В Беларуси, конечно, еще нужно очень много сделать, чтобы таким, как я, было легче жить. Не говоря уже об изменениях в сознании многих людей, которые могут посмеяться с того, что мимо них прошел слепой человек. Или нагрубить. Очень часто сталкиваемся с непониманием.

Мы с двумя товарищами и одной девушкой (она чемпионка Беларуси по теннису для незрячих) как-то поехали на чемпионат по теннису в Гомель. В плацкарте сосед возмутился тем, что наша подруга дотронулась ногой до его сумки. На замечание, что она не видит, он лишь закричал: «Да мне пофигу, что ты не видишь»! Тогда даже пришлось вызывать милицию – так он разбушевался. Или однажды ехал в автобусе, и вошла женщина-контролер лет шестидесяти.

Я показал ей удостоверение, что я инвалид первой группы, проезд бесплатный. Она возмутилась: «Да тебе до инвалида, как мне до Луны!»

По ее мнению, (да и не только ее), инвалид должен быть убогим, плохо выглядеть и носить порванную грязную одежду. Как говорит наша руководитель театра: «Это не вы инвалиды, а есть люди, которые инвалиды души».

Только люди забывают, что порой одна секунда – и все, ты больше не видишь. Таких ситуаций в жизни случается очень много. Один парень из нашей команды получил травму в детстве. Мальчик взял палку, бросил и попал ему в глаз. Они просто играли, как играют все дети. Но с тех пор он ничего не видит. Понимаете, одна секунда – и вся ваша жизнь меняется.

Но это не повод опускать руки. Мне кажется, что людям без ног или без рук живется гораздо хуже. Хотя трудно судить. Главное – жить. И тогда окажется, что можно всё: самостоятельно добираться до работы, делать ремонт, заниматься с ребенком, играть в футбол, шахматы, выступать в хоре, играть на музыкальных инструментах и ставить спектакли. Да, нельзя сказать, что это дается легко. Когда незнакомая сцена, приходится изучать ее шагами, думать о том, где реквизит, куда станут актеры, как слышать и ориентироваться на голос. Помню, мы выступали в детском саду на Новый год. Заведующая потом собрала воспитателей и сказала: «Они не видят, и посмотрите, какой спектакль! Как двигаются, как говорят. А мы, зрячие, и половину такого сделать не можем».

Когда ты не видишь, развивается очень острый слух и интуиция. Знаете, иногда по голосу определяю, чувствую, полный человек передо мной или худой. В тире я попадал по мишеням. Иногда указываю, где находятся вещи, просто махнув рукой – мол, вон, на шкафу лежит. Как это получается, не знаю. В футболе я не люблю, когда повязка на глазах. Мне кажется, я не вижу. Хотя я и так не вижу, но с повязкой мне тяжелее. А мой друг даже зимой не надевает перчатки. Говорит, что так он не чувствует мяч. У незрячих хорошая память. Я помню город и ориентируюсь в пространстве. Всегда помню, куда положил вещь. Конечно, я тоскую по тому времени, когда видел все краски мира. Я ведь простой деревенский парень, любил ходить на берег Западной Двины и смотреть, как садится солнце. Любил бегать и дышать летним воздухом, наслаждаясь природой. За то, чтобы снова увидеть закат, я бы все отдал. Но от того, что я не вижу, я не стал хуже, чем другие. И мне бы очень хотелось, чтобы в Беларуси наконец это осознали и другие люди.