Когда 70 лет назад Янина Сташко садилась со своей семьей на судно по пути в СССР, она понятия не имела, что больше никогда не увидит родную Францию. Как миллионы других уроженцев контитентальной Европы, Британии и Штатов, семья Сташко соблазнилась идеей «вернуться домой» в Советский Союз. Конечно, всё это благодаря послевоенной советской пропаганде. В действительности чаще всего, добравшись до Союза, такие люди теряли свою прежнюю национальность и оставались в лучшем случае бедняками, а в худшем – жертвами политических репрессий.

Пропаганда и репатриация «своих»

«Конечно, я могла добиться большего, если бы жила во Франции, а не здесь. Но теперь очевидно, что уже поздно возвращаться», – говорит Янина. Ей уже 88 лет, она живет на хуторе в западной Беларуси.

В двадцатых годах прошлого века отец Янины перебрался во Францию с территории, которая сейчас находится на Востоке Беларуси. Уезжал со своей женой. Там он работал в шахтах, которые то и дело парализовались ударами и забастовками. «Во Франции мы жили хорошо. У нас был дом, который мой отец получил благодаря шахте», – говорит Сташко. Она родилась практически сразу после переезда родителей. Но после Второй мировой её отец потерял эту работу. А беларуский регион, из которого произошел его род, стал частью Советского Союза. Сидя дома во Франции, они читали полные пропаганды советские газеты и разговаривали о том, как могла бы сложиться из жизнь по другую сторону железного занавеса.

В то время Союз активно занимался репатриацией иммигрантов, изгнанников и «white russians», которые выступали против большевиков в гражданской войне. Поощрялось и возвращение беженцев, которые пострадали от всех конфликтов. По статистике Советов 1952 года, в СССР вернулась примерно 4,3 миллиона людей со всего мира. 

«В конце концов мой отец сказал, что хочет домой. Но никто даже не спросил моего мнения», – говорит Янина. В то время она была тинейджером и уже работала швеёй во Франции. В 1948 году ее семья совершила трип от французского порта в Марселе до южной Украины – Одессы. Они переезжали вместе с 2 800 других человек. «Мы как рабочие путешествовали в третьем классе. Люди из первого и второго классов брали с собой автомобили, все личные вещи. Некоторые даже бросали свои бизнесы во Франции. Там были доктора, инженеры, учителя», – вспоминает ныне овдовевшая мать двоих детей.

Колхоз и тюрьма

Но как только они прибыли в Союз, пассажиры первых классов мгновенно столкнулись с реалиями сталинского режима: «Их арестовали и конфисковали их вещи». У семьи Янины конфисковали французские паспорта, а самих их транспортировали в Беларусь в загонах для скота. Тут ее отец начал работать в колхозе (журналисты уточняют, что это «коллективная ферма» – Прим. KYKY), но там его приговорили к году тюрьмы за «подрывную деятельность» после ссоры с начальством. «В то время мы старались просто держать головы вниз. Сначала я отправляла письма во Францию, но потом перестала – мы были очень напуганы».

Благодаря швейной машине, которую они взяли с собой и которую чудом не отобрали сталинисты, семья Янины зарабатывала достаточно, чтобы выживать – учитывая мизерные послевоенные пайки. До 1970 года она шила платья в стиле французских 1940-х годов.

«Я никогда не видела Париж»

В 1973 году Французская сторона отыскала отца Сташко и выделила ему порядочную пенсию за работу в шахтах. Эти выплаты после его смерти перешли к жене. Но после развала Советского Союза связь с Францией снова потерялась.

В январе этого года беларуская пресса (речь о февральском материале TUT.by – Прим. KYKY) подняла эту семейную историю, и летом Янину пригласили в посольство Франции в Минске вместе с десятком других «детей Франции» и их потомками.

Посол предложил Янине совершить последнее путешествие в деревню на севере страны, откуда она родом. Но в её почти 90 лет, увы, нет гарантий, что она перенесёт это путешествие. «Я бы с радостью вернулась назад и нашла свой дом. И возможно, увидела бы Париж – я никогда не была в Париже», – сказала Янина журналистам.