KYKY: Во всех интервью, которые я читала, вы – суперженщина, мудрая, красивая, идеальная подруга рок-кумира поколений. Скажите, у вас есть недостатки? Есть что-то, что вы лично в себе не любите?

Светлана Зеленковская: Я и правда идеальна. Ну, просто иногда ворую мелкие вещи (смеется). На самом деле, многие отвечают на этот вопрос двусмысленно. Женщины говорят, мол, главный недостаток – всем доверяю и такая открытая. А мужики говорят, мол, я гуляка взрывной – такая фигня, которая показывает скрытые достоинства. У меня, конечно, есть недостатки, их много. Перечисляю: лень, жадность, слабоволие. Из-за отсутствия времени мало внимания уделяю детям. Из хорошего – люблю секс. Я борюсь с недостатками таким образом, чтобы начать их любить – вот и вся моя борьба.

KYKY: Давайте поговорим про феминизм. Какое чувство у вас вызывают феминистки – снисходительный смех или глубокое уважение?

С. З.: Ужас! Если я где-то об этом слышу, пролистываю, переключаю либо перевожу разговор на другую тему. К феминизму стараюсь не относиться никак. Не думать, что женщины, которые качают свои права, круты, и не допускать мысли, что все с ними понятно, и это от недо*ба. Я люблю мужчин. Мне не нужно бороться за свои права, все получается, все мне дают, все в моих руках.

KYKY: А вы были одиноки когда-либо в жизни? Что меняется человеке, когда он с партнером и когда без партнера?

С. З.: Да кардинально меняется все. Когда после развода с мужем я была в поиске, а Сергей еще не появился, меня все раздражало. Уходила в жесткий нерв: или на людей кидалась, или плакала и замыкалась в себе. Когда мы собирались в театре Янки Купалы на каких-то мероприятиях, все знали: «Главное, чтобы Света не выпила до «Чаплина».

KYKY: Это как?

С. З.: Ну, первая стадия называлась «Анжелка». Я начинала искать себе спутника жизни, становилась такой кокетливой, замечательной, веселой и шебутной. А потом в какой-то момент понимала, что все, шиндец, мне плохо, и надо это «плохо» на кого-нибудь излить. Вот тут просыпался театральный «Чаплин», и все страшное и гадкое вылезало наружу. Но «Чаплин» умер, когда я встретила Сережу. Я какое-то время скрывала отношения, и актеры спрашивали: «Что с тобой произошло? Наверное, в личной жизни перемена?» А я так гордо молчала, долго-долго. Сережа всегда был известной фигурой, и ко мне как специально прилипали разговоры на тему «Ляписа Трубецкого». Кто-то высказывался: ведь живет в Киеве, у него две жены. Меня прямо подпирало сказать: «Нет, нет!» Но я гордо выдержала месяца три.

KYKY: До союза с Михалком вы работали в государственном театре. Изменилось ли отношение к вам как к актрисе после вхождения в семью Brutto? Называли ли вас коллеги оппозиционеркой?

С. З.: Значит так, рассказываю с самого начала. В 13 лет я попала в фольклорный коллектив при телевидении, влюбилась в беларуский язык, культуру и песни. Руководительница коллектива еще в 80-х годах стояла на баррикадах на самых первых митингах, и поэтому я уже с 14 лет считала себя оппозиционеркой. Смена направления в творчестве Сережи, наверное, в чем-то связана и со мной. Когда началась история с Сергеем, те, кто меня знает, сказали: «Ну вот, два борца сошлись».

KYKY: Хочу уточнить хронологию. Вы познакомились до или после альбома Михалка «Капитал» 2007 года? Он из-за вас вектор сменил?

С. З.: Нет, раньше. Мы как раз в 2007 году познакомились. На самом деле, это вещи магические. Вообще, у нас была встреча в 2003 году, уже об этом где-то писали…

KYKY: Когда он хотел сбросить директора театра с поезда?

С. З.: Да, я люблю эти истории, когда ненависть и неприязнь перерастают в дикую страсть и любовь. Встретив Сергея уже в 2007 году, я сказала мужу, с которым рассталась на тот момент: «Саша, я влюбилась в Сережу Михалка, у нас отношения». Он мне ответил: «Ты что, дура? Ты же его ненавидела!» – «Ну вот так, – говорю, – Наверное, это и подстегнуло его любить». Я не знаю, смогла бы я его полюбить в 2004-м без вот этой трасформации, которая с ним произошла, без «Капитала» и всей истории. Но потом мы оказались с ним в одной компании. Там было много людей, все пили чай, и передо мной сидел совершенно не тот человек, которого я видела в поезде. Когда он подошел знакомиться, я уже надевала ботинки, такие военизированные, почти до колен. Их надо было долго-долго шнуровать. Он стоял и смотрел. Когда я зашнуровалась, подошел и очень сильно пожал руку. Прямо мощно. И я уехала. Примерно спустя полтора часа он позвонил. Поднимаю трубку, а мне в ухо: «Зеля!» Каким-то образом он узнал мое прозвище среди друзей. «Это Сережа Михалок, у меня к тебе один вопрос. Какой у тебя размер ноги?» – «Вообще-то, 39-й» – «Вот же блин. Я хотел у тебя одолжить ботинки, которые ты надевала. Но размер не подходит». Конечно, я заржала.

После этого мы с ним разговаривали два часа. Четыре раза «Велком» прекращал наш разговор (раньше они отключали звонки по прошествии времени). Сергей перезванивал. У меня устал рот, у меня заболело ухо. Конечно, мы вспомнили поезд, и он попросил прощения. Тогда он хотел скинуть с поезда нашего народного артиста, будущего директора театра Николая Кириченко. Я их разнимала в тамбуре, все были пьяные. Когда он стал просить прощения за Кириченко, я говорю: «Подожди, но он же после того случая стал народным артистом и директором театра. Значит, ты тоже в этом поучаствовал!»

KYKY: А вы прямо тогда в него влюбились?

С. З.: Нет, это произошло позже. Мы с Сережей общались только по телефону и через интернет. Был декабрь, и у обоих начался плотный гастрольный график. Буквально на четвертый день нашего виртуального общения мне нужно было уезжать в Киев на какие-то Дни Гильдии актеров кино Украины. Как сейчас помню все эти дни недели. Мы начали созваниваться в четверг, а в субботу вечером я должна была ехать в Киев. Говорю: «Сережа, есть сорок минут между спектаклем и поездом». Помню, мы ехали с ним на заднем сидении, смотрели друг на друга, стесняясь как 16-летние. Потом он нес мне чемодан к поезду, а у поезда поцеловал в щечку и подарил конвертик с открыточкой. Я села в купе, открываю – а там… денежки. И написано примерно следующее: «Когда девочки куда-нибудь уезжают, они любят покупать себе всякие штучки-несуразности. Я тебя еще не знаю, поэтому давай ты сама себе что-нибудь купишь». Поскольку это была третья встреча в жизни, я так и осталась сидеть ошарашенная. Видимо, он этого и добивался. По приезде в Киев я поселилась в гостиницу «Украина» (в которой, кстати, мама с папой меня и зачали). Выясняю, что Сергей будет жить там же и придумываю такую штучку: оставляю на ресепшн записку, мол, тебя ждут сюрпризы в таком-то номере. А сама на тумбочке сзади маркером пишу послание, оставляю свою фотографию за картиной в номере… Когда я вернулась в Минск, Сергей как раз уезжал. Наше с ним второе свидание тоже было на вокзале, только на этот раз уже я его провожала в Киев. Зашли в какую-то кафешку – и вот тогда я в него влюбилась. Я этот момент часто вспоминаю, когда играю роль, и по сценарию нужно влюбиться. Все актеры, даже если кто-то в этом не признается, вспоминают на камеру эмоции из реальной жизни.

KYKY: А что такого было в том моменте?

С. З.: Я просто увидела, как он на меня смотрит. И поняла – все, влипла. Это оказался мой человек. Он ведь красивый, да? Мне нравилась его походка, мне нравился затылок, мне нравились глаза, руки, мне нравилось, как он смотрит и молчит. Оно как-то – тыр-тыр – навалилось очень резко.

KYKY: Учитывая этот дикий режим, на вокзалах, когда у одного встречи, у второго концерты – не возникало желания в принципе отменить всю эту чехарду, и избавиться хотя бы от своей части геморроя? Или хотелось все-таки сохранить себя как профессионала?

С. З.: Так я же тогда еще была в целибате, у меня было табу на мужчин минимум в три месяца! Вообще, во всей этой чехарде есть магия. Расстояния и мимолетные встречи способствуют зарождению настоящего чувства. Время растягивается, присутствуют ожидания, обстоятельства, неожиданность. Я реально жила мыслями: «А когда он позвонит? А что он скажет? Где он сейчас?» Он мне присылал свой гастрольный график со словами: «Хочу, чтобы ты знала, в какой точке я сейчас нахожусь». Я уезжала на гастроли и высылала ему фотки, скажем, из Риги: «Смотри, я здесь». Это придавало романтизма всему происходящему.

Мне было 30, ему – 35. Вроде оба уже взрослые, но нам нужна была эта чехарда, которая создала красивое облако и киношность. Мы же смотрим фильмы о том, как люди познакомились.

Как их судьба друг от друга оттягивала, а они все равно встречались. Именно это запоминается, а не классическое первое свидание: здесь конфетки, здесь цветочки, здесь мы провели друг друга до дома, а здесь поцеловались. Мы же все верим в чудеса, хотя они и не в наших руках.

KYKY: На кого из великих мировых актрис вы когда-либо равнялись? Грубо говоря, кто ближе – Мерилин Монро или Марлен Дитрих?

С. З.: Подражать кому-то – всегда путь в низкий сорт. Конечно, есть актрисы, на которых смотришь и думаешь: «Блин, как она это делает!» Мэрил Стрип, Наоми Уоттс, Эмили Уотсон. Я очень люблю комедийных актрис. Драматизировать можно музыкой, подкапать слез, если сюжет сентиментальный – вот зритель уже и плачет. А заставить людей смеяться не любой сможет. Есть актриса Кристен Уиг, которая снималась в «Девичнике в Вегасе» – она сногсшибательная, но типа незаметная. Комедийные актеры очень профессионально и круто работают, но в силу определенного стереотипа в номинациях – ну не дадим мы Джиму Керри Оскара – они остаются не у дел. У меня вопрос: почему? Джим Керри делает то, что не может никто другой!

KYKY: Но секс-символ не может быть комедийным актером?

С. З.: Блин, мне так хочется сломать этот стереотип… Сейчас очень круто развивается жанр драмеди, потому что сочетание драмы и комедии напоминает реальную жизнь. Мы можем быть и смешными, и грустными одновременно, страдать и быть в отчаянии, и тут же моментально кого-то смешить. Вот эти переходы меня будоражат и радуют, и я хочу совершенствоваться в этом жанре. Секс-символом я себя никогда не считала.

KYKY: Любимый анекдот про блондинок вспомните?

С. З.: Я знаю один про «Лексус». Блондинка говорит мужу: «Дорогой, у меня день рождения приближается, я хочу, чтобы ты мне подарил то, что ты хочешь. Все, что угодно, как тебе душа ляжет. Ну, просто чтобы когда я пришла, все девчонки сразу сказали: «Вау, какой «Лексус». На самом деле, я не люблю эти анекдоты. Но не могу сказать, что обижаюсь. Я действительно блондинка по сути: родилась со светлыми волосами. При этом люблю дурацкие непредсказуемые анекдоты. Например: «Бабка пришла к доктору, а доктор – бабка». А что с блондинками? Все анекдоты будут про то, что блондинки глупые. Но даже если мы глупые, мы же красивые!

KYKY: Можете рассказать про свои текущие кинопроекты?

С. З.: Один уже вышел в эфир – это 95 серий «Певицы». У меня там одна из главных ролей. Я мама главной героини. Второй проект – это полный метр, украинский семейный фильм «Небо». Там есть детская тема и тема переселения душ. А идея в том, что народам приходится соединяться и разъединяться, мириться и находить компромисс, потому что по-другому никак. У меня там роль мамы 9-летнего мальчика, который мечтает летать. В Украине в кино все очень все активно, плотно и потрясающе. У меня много предложений и проб, и мои агенты уже делят дни. В отличие от Минска работа просто бурлит.

KYKY: Где вы находитесь на концертах Brutto: в зале или за кулисами? Где любимая точка?

С. З.: Это зависит от компании и того, присутствует ли рядом со мной мой сын Макар. Он фанат Brutto на 100%: знает все песни, и ему такой кайф прыгать на концертах. Он и дома только Brutto слушает, в машину садимся: «Мама, включи папу». Всех ребят знает – Огурец, Бразил, Лэфт, Петя Аист – называет по именам и «дает краба».

Иногда мне нравится за кулисами стоять и смотреть. Но самое кайфовое – находиться на концертах Brutto в первых рядах, где люди прыгают, мокрые, шумные, с фаерами. Когда нужно – приседать вместе со всеми, потом подпрыгнуть и кричать. У них есть определенная система. Есть и человек, который всем руководит. Я раньше все время была в vip-ложе, и попала на слэм случайно в Одессе, примерно год назад. Была вместе с актерами Даником Белых и Павлом Деревянко. Они пошли под сцену в самую гущу, а потом за мной прибегают: «Света, пошли!» Меня взяли за руку и уволокли, и то, что я там прочувствовала, сродни, наверное, оргазму. Но самое смешное – когда девочки стали тянуться к Сергею, который на сцене присел на колонку – я тоже в этой толпе тянула к нему ручку. А он меня не узнал. Не увидел! Так было раза три. Я потом спрашивала: «Сережа, почему ты меня не видел?» А он говорит: «Если я на концертах буду рассматривать людей, вдруг я увижу что-то не то?»

KYKY: Ага, он отключает обзор?

С. З.: Да, он в драйве, не присматривается и не вникает в людей, потому что, помните, как в Полтаве кто-то стоял и показывал «фак»? Все закончилось очень плачевно. Поэтому он, наверное, и старается отгородиться стеной. Он присутствует, но не вглядывается. А публика прямо ждет, у всех такие жадные взгляды…

KYKY: А от какой песни у вас бегут мурашки?

С. З.: «Грай». Она моя самая любимая. Когда он ее сочинял, я говорила, что беларускому народу не хватает такой, знаешь, мощной и правильной песни. Чтобы лирика была сильной и доходила до сердца. Все очень любят «Я верю», но лично мне больше по душе «Грай», где сочетается мощный куплет, даже немного удручающий, а потом такой свет и надежда в припеве. Не лирика – ми-ми-ми, мы беларусики – а именно сильная надежда. Ведь мы тогда беларусы, когда есть надежда.

KYKY: В Гомеле будет долгожданный концерт Brutto, и в Варшаве 5 ноября планируется концерт: Brutto, Dzieciuki и «Крамбамбуля». Будете там?

С. З.: Я бы очень хотела. Люблю такие мероприятия. Да и Dzieciuki мне очень нравятся. И я очень люблю Лявона Вольского. Ну, и Brutto мне нравится, даже больше, чем «Ляпис Трубецкой». Сережа об этом знает.

KYKY: А чем Brutto лучше «Ляписов»?

С. З.: Я присутствовала при создании группы Brutto, понимала все, что происходит с Сережей, чувствовала его устремления. Вот ты рожаешь ребенка и его любишь. Так и здесь. Brutto – это то, что он хотел сделать еще в молодости. Та мечта, которую смог воплотить, уже будучи 40-летним мужчиной. Сережа для меня – сгусток энергии, которая умеет себя реализовать. Мы же отказываемся от своих юношеских мечтаний, а ведь они самые крутые, чистые, светлые и настоящие. В Brutto все очень по-настоящему, нет экивоков или паршей, которые мы прикрываем революцией. Нет золотых ручек, и каждый человек на своем месте. Каждый говорит правду и имеет право сказать со сцены то, что он говорит. Да и стеб присутствует. Когда люди слушают песню «Мяч», они думают – какой же примитивный текст. А для меня так смешно и круто, когда накачанные умные мужики поют «Мя-я-ч». Я в этом чувствую такой секс! Brutto – это сила, правда и юмор.

Если вы хотите послушать Brutto вживую, то ближайший после Гомеля концерт – в Варшаве 5 ноября. Билеты здесь.

Фото из личного архива Светланы Зеленковской.