Сегодня в Беларуси случилось то, чего никто и никогда не забудет: в Смолевичах у входа в здание милиции мужчина облил себя бензином и совершил самосожжение. Он чудом выжил, но в СМИ пишут, что получил ожоги 90% тела. 

В МВД, естественно, уже сообщили, что этот человек «неоднократно привлекался к административной ответственности за распитие спиртных напитков». Культуролог Юлия Чернявская написала в своем фейсбуке отличный пост о том, почему совершенно неважно, кто поджег себя у здания РОВД, – ведь это знаковый момент для целой нации. 

«Всем, кто не понимал, что это серьезно. Так вот, это серьезно. В Смолевичах человек совершил акт самосожжения у входа в отделение милиции. Мы не знаем и, наверно, не узнаем мотивов. Нам скажут, что он пьян или болен психически. Не знаю. Не берусь об этом судить. Но на моей памяти в Беларуси такого не было, во всяком случае у входа в РОВД.

В любом случае, это симптом безумного, лихорадочного состояния общества. Самосожжение – это последний акт последней свободы. Причем, рассчитанный на то, что его увидят. Это не просто самоубийство. Это обращение. Это протест (потому, кстати, важно место, где оно происходит).

Именно самосожжением Ян Палах выразил свой протест против вторжения войск в Прагу – и отсутствия сопротивления соотечественников. Или буддийские монахи – против политики Китая по отношению к Тибету. Их было как минимум 92. Или Мохаммед Буазизи, торговец фруктами, с самосожжения которого началась арабская весна. Или крымский татарин Муса Мамут, латвийский еврей Илья Рипс и украинец Василь Макух – против политики СССР. А совсем недавно удмурт Альберт Разин – в знак протеста против вымирания удмуртского языка.

Беларус, имени которого я пока не знаю, сделал это. Теперь нельзя отмотать назад, туда, где этого не было.

В практике ненасильственного сопротивления самосожжение – это совместный акт отчаяния и героизма. Это – достучаться, ценою своей жизни. Не убивать никого, кроме себя. Не будить призрак гражданской войны. Это зов к молчащим.

То, ради которого сжигают себя, нельзя предать. Это вам не машину противника поджечь.

Ганди писал: «Реки крови прольются, и это должна быть наша кровь». Наша.

Надеюсь, его все же спасут. А еще надеюсь, что мы поймем: все, что происходит – это по-настоящему. Неотвратимо и необратимо. Самосожжение – акт именно необратимости. Все, кто вступил в игру, карнавально шутя, уже в ней. Теперь мы навеки отражаемся в глазах друг друга. И на радужке глаз отпечатано пламя живого костра».