Первым встреченным мной на бульваре Тракторостроителей был человек, который представился Генриком Викторовичем Овсяником. Когда-то он работал на МТЗ, теперь на пенсии. Сожалеет, что не попробовал собирать компьютеры. Генрик Викторович выглядит бодро, с гордостью сообщает о том, что 1 октября ему «стукнет аж 80 лет».

Эпизод первый. Люди с Тракторного, которые мечтают про «Епам» и компьютеры

«Какое-то время я убирал улицы, а когда был помоложе, работал кузнецом на Тракторном. Брат позвал. – говорит Генрик Викторович. – Еще в Логойске расточником-координатчиком был – очень нравилось. Вот дают тебе железяку, болванку какую-нибудь, и говорят: «Делай мотор!» А на заводе Вавилова другие детали делали, по чертежам, на поворотных столах, правда, я там недолго проработал. Ни на что бы не променял такую работу. Хотя сейчас уже компьютеры появились. Был бы моложе – занялся бы сборкой, интересно было бы попробовать. Жаль, что поздновато».

А вот у молодого человека по имени Никита Яремич мечта более конкретная – говорит, что с удовольствием поработал бы «на Епаме». «Мне 19 лет, сейчас работаю на заводе Металлоконструкций. Если бы не работал на заводе, хотел бы работать на «Епаме». Там можно много получать. Я бы занимался секретной разработкой какого-нибудь Гугла или Яндекса… не знаю даже.

KYKY: Будешь что-нибудь делать для того, чтобы изменить жизнь?

Никита: Чтобы там работать? Не буду. Мне, на самом деле, и сварщиком хорошо.

KYKY: А кем в детстве хотел стать, помнишь?

Никита: Старший брат про сутенеров, помню, рассказал. Так, дай, думаю, пойду (хохочет). Космонавтом стать точно не мечтал».

Эпизод второй. Пивная палатка с мечтами про Газпром и «ту фирму, которую тесть брату подарил»

Слева от сквера возле гастронома замечаю пивную палатку. Пиво – по рублю и семьдесят копеек. Недорогая закуска, столики стоят и внутри, и на улице, милиции нет – прекрасное место, чтобы расслабиться после рабочей смены. Ну или вместо нее, когда работы нет. Люди здесь разговорчивые и, в основном, приветливые. Правда, фотографироваться наотрез отказываются и просят не указывать в материале своих фамилий. «Лучше не спрашивай, как меня зовут. Я в запое!» – реагирует на мое желание познакомиться один из завсегдатаев, но когда начинаю разговаривать с его другом, представившемся Дмитрием, со снисходительной улыбкой произносит: «Ладно, меня Васисуаль зовут, ну или просто Васька!»

Дима: Я работаю на МТЗ водителем погрузчика. Мне 26 лет. Даже не представляю, где бы еще работал, если не на МТЗ, потому что надежных мест сейчас нет. Приходится держаться за то, что имеешь.

Вася: Вот, смотрите, я тоже на Тракторном работаю. Мне 42, и у меня сейчас семья разваливается. Нормально?

Дима: Уже многие люди с завода уходили. Кто-то по знакомству – в частный бизнес. Проходит пару месяцев – возвращаются обратно, но их уже не берут. Они остаются без работы и жуют сопли. Сейчас не то положение в стране, чтобы рыпаться. Вообще, у нас в стране нет привлекательных для меня компаний. Если не у нас, то пошел бы в Газпром. Уверен, там тот же водитель погрузчика зарабатывает намного больше, чем на МТЗ. Но я живу там, где родился.

Вася: Я водитель в запое. Диме с утра работать, а мне в ночь. Но я не прочухаюсь на завод (пиши!) и буду работать пьяным. Реально буду работать бухим, потому что не могу выйти из запоя две недели. У меня сейчас драма (закуривает). Карта по жизни легла так, что если ты сейчас поедешь в военкомат и посмотришь мою фамилию, тебе скажут, что папа у меня генерал-майор, он награжден звездой героя Республики Беларусь (таких героев не нашлось, но генерал-майор с фамилией, которую назвал Вася, действительно есть – прим. KYKY). Мой родной младший брат является депутатом собрания. А вот я – Васька, средний брат. Пьянь в семье. Видишь, на заводе работаю. Была бы возможность, работал бы в строительной компании, которую тесть брата подарил моему брату. Знаешь, какая там зарплата? 17-18 миллионов! Белый дом знаешь? Появился, когда проспект Ленина застраивали. Мой брат сегодня является хозяином этой фирмы, а я – рас***дяй, работаю на Тракторном заводе водителем погрузчика. Прикинь?…

KYKY: Маленькие зарплаты?

Вася: Нас урезали. Мы зарабатывали по косарю, в натуре! Вот сегодня ты, представляешь, жена моя – подходишь и говоришь: «Вась, я хочу себе трусы от Пьера Кардена! А я тебе на это: «Блин, чего ты мне тогда не сказала? Когда у меня была возможность их купить?» Или вот еще говоришь: «Вась, я хочу себе 12 наборов!»

KYKY: Каких наборов?

Вася: Да каких хочешь! Оно реально тогда было. На сегодняшний момент я здесь и покупаю трусы у тех барыг, которые под заводом стоят.

KYKY: Сильно изменилась зарплата?

Вася: Что такое тысяча и что такое триста, представляешь? Мы работаем пять дней в неделю! Я закрываю в выходные дни человека, который ушел в отпуск. И выходные, и проходные – три через три. Завтра мне в ночь. Ты что, думаешь, что я выйду трезвым? Нет, я буду пьяным.

KYKY: Не побоишься?

Вася: Нет. Почему? Меня пустили на завод – я зашел. С собой бутылку водки принес – меня никто не проверил. Я ее вмазал – и все зае*уля! Я, знаешь, пью не от того, что мне херово, я пью в натуре от того, что мне хочется пить. Смотрю на этот беспредел: они салют, с*ка, за восемь миллионов выставляют, а работягам нет денег зарплату заплатить!

Дима: Закатили такой, блин, концерт на 70-летие Тракторного завода.

Вася: На сегодняшний момент осталось около семи тысяч человек, которые работают на Тракторном заводе. Мы, водители погрузчиков, пашем везде. Обслуживаем всех, а запчастей себе добиться не можем. У меня погрузчику 12 лет, и у него ни разу не было ТО. Я говорю: «Люди, у него двигатель, как сердце! Оно тоже просит какой-то поддержки». Начальник спрашивает: «Че тебе?» – «Форсунку дайте!» А мне в ответ: «Так из Китая заказывать надо». Закажи! Он мне говорит, они денег стоят. Мне так матом ругаться хочется в таких ситуациях. Мы с Димой работаем на одном погрузчике. Он – днем, я – ночью. У меня погрузчик дымит так, что если я два раза газану – кранты, человека сзади не видно будет. А я на нем работаю в цеху. Представляешь, каково внутри цеха рабочим? Они смотрят на меня: «У тебя дымит!» А я ничего сделать не могу. Мне говорят, погрузчиков других нет. Либо вы пользуетесь этим, либо идете на х**. Это Тракторный завод, понимаешь? Вон – человек работает (показывает в сторону волокущегося к палатке с пивом мужика с бутылкой водки в руках). Прикинь? Он мне коробки как-то грузил в тележку. Я сидел минут сорок и ждал, когда он мне их погрузит. Говорю: «Может, кто другой может погрузить?» – «Нет, он транспортировщик. Он должен грузить». Мне в тележку становятся шесть коробок. Я за десять минут все сам бы сделал. Его почему-то держат. Почему? Просто он инвалид, стал им на заводе. Его держат и не выгоняют, потому что не дай боже, чтобы подал на завод в суд…

Эпизод третий. Несостоявшиеся фермер, судья и тренер конькобежцев. И, конечно, водка

Попрощавшись с собеседниками, отхожу от палатки в сторону сквера. Не встретив там никого, кроме парочки влюбленных и двух пенсионеров, снова возвращаюсь к столику на улице. Ребята уже ушли. На их месте в позе томительного ожидания уже сидит другой мужчина. Пока еще трезв. Иду знакомиться. Представляется Костей. Говорит, работает на Тракторном транспортировщиком, хотя до этого был электриком.

Костя: Мечты детства не помню, не мечтал тогда, наверное. Когда стал старше, хотел быть верхолазом. По вышкам лазить, по столбам. Я ж в электрики пошел, чтобы на высоте работать. Правда, какая там высота на заводе? Ну, на кран залезешь. Сейчас уже и так нельзя. Врачи запретили.

KYKY: А почему вы сразу не пошли учиться на специальность «повыше»?

Костя: Учиться было лень.

KYKY: Не завидуете программистам? У них зарплаты большие.

Костя: Я компьютер толком включить не могу. В программисты бы не пошел. Да никуда я не хочу. У брата фирма своя строительная, он звал меня. Я в этом них** не понимаю. И так нормально. Дом – работа, работа – дом. Помню, лет десять назад бастовали. Перекрыли трамвайные пути – к вечеру дали зарплату! Сейчас вроде стабильнее все. Аванс получили. Вот, посидел немножко, выпил. Я б в деревню съехал.

KYKY: А там что? Агроусадьбу бы осилили?

Костя: Возможно. Я сам в деревне вырос. В лесу, считай. Скучаю по деревне. Сейчас земли хватает, бери – не хочу. Обрабатывай. Хватает тракторов. Можно жить припеваючи.

KYKY: Чего не едете?

Костя: Пока завод тяну. Кидать что ли все? Вот если завод развалится, так можно съехать.

Возле входа в пивную палатку обращаю внимание на уже не шибко трезвого, но очень интеллигентного вида седого мужчину. Мужчина представляется Анатолием и говорит, что если бы можно было все повернуть вспять, стал бы судьей.

Анатолий: Я работал в медицине вообще-то. Ну… санитаром там. А еще грузчиком на «Горизонте». Мне 47 лет, инвалидность есть. В мои годы уж не знаю, где еще себя искать. Честно говоря, я хотел на юридическом факультете учиться. Мама мне курсы оплатила при БГУ, но потом проблемы начались, мама заболела. Я и не пошел. Теперь я никто.

KYKY: А кем бы вы хотели быть?

Анатолий: Честно вам скажу: судьей. У меня по правоведению пять в дипломе. Окончил училище в 1987 году. Общественные науки у меня были – дай бог каждому!

KYKY: Почему судьей?

Анатолий: Знаете, в то время несправедливости многовато было. Да и теперь. Не надо далеко ходить. Мама работала на Тракторном, в кузнице. Руцкая Галина Сергеевна – зайдите на МТЗ, там про нее вам любой скажет. Когда скончалась, сестра хату завоевала. Не пускает. Дом у меня тут, я сам отсюда. Помогите, если сможете.

Глаза мужчины наполняются пьяными слезами, а меня подзывает к столику транспортировщик Костя и знакомит со своим товарищем Володей. Рядом появилось еще несколько человек. Володя разливает водку. С гордостью сообщает о том, что собирает трактора уже более десяти лет.

KYKY: А как вы попали на завод? Заканчивали что-то специальное?

Володя: Да просто пришел в отдел кадров, сказал: «Надо!» Отучился два курса в институте физкультуры на тренера. Сразу хотелось, но потом встретил половину, любовь закрутилась – все. Какой институт уже может быть? А тренировать хотел конькобежцев. Сам занимался в юности.

KYKY: Вам нравится сейчас ваша работа?

Володя: Сейчас – нет. Думаешь, я должен тут сидеть? Я должен быть на работе, и только в полдвенадцатого ночи заканчивать вторую смену. Но работы нет. У моторного завода нет денег, а у нас из-за этого нет моторов. Дали на партию тракторов деталей, партию сделали – пошли сюда. Иногда работаем в неделю по два дня, потом выходной. Потом снова не пойми как. Ненормированно все.

KYKY: Где бы хотели поработать, если не на заводе?

Кто-то из компании: Директором завода, говори!

Другой: Да каким директором? Руководителем страны! Президентом!

Володя: Да все равно пошел бы на Тракторный (смеется). А, если серьезно, остался бы в спорте. Правда, поздно уже. Ничего не вернешь. Ты вон с молодежью поговори (указывает в сторону входа).

Эпизод четвертый и заключительный. Евгений, который хочет переделать мир, но пока не стал ни философом, ни военным

Молодой мужчина, представившийся Евгением, грустно смотрит на то, как очень нетрезвая женщина с ревом и матом выталкивает из палатки моего нового знакомого – того самого, что хотел стать судьей.

Евгений: Как ты уже, наверное, успела понять, большинство людей, которые здесь собираются – работники Тракторного завода. Мне 27 лет. Работаю на сборке тракторов уже четвертый год. В принципе, за первый год я понял, куда попал. Учитывая, что наше предприятие уже лет двадцать находится в глубокой заднице, и дальше, скорее всего, будет только хуже, сказать, нравится или нет, трудно.

Писать и какать тоже не нравится – но надо. Так и с работой. По сути, какие тут деньги платят? Нет графика нормального, руководят предприятием пенсионеры в старческом маразме, которые до сих пор живут в Советском Союзе. Считают, что главное – количество, а не качество. Предприятие загнило, трактора никто покупать не хочет, потому что они сырые. Куча конструкторов сидят не на своих местах и не знают, где у трактора перед, а где зад. В общем, скажу так: работа меня раздражает! А поскольку домой не хочется приходить на нервах, иногда захожу сюда пива попить, чтобы успокоиться.

KYKY: А где ты учился?

Евгений: Учился я на инженера-энергетика, но не закончил. Служил на Дальнем Востоке до этого. Сейчас немного жалею, что не пошел по стопам отца. С детства всегда была мечта стать хорошим человеком. Насчет работы. Главное – это приносить пользу и делать все честно. Не важно, кем работать. Нужны и уборщики (без них мы тут все засрем), и сантехники. Любой труд надо уважать. Есть люди, которые считают, что надо сидеть в кабинете, закинув ногу на ногу. Секретарша будет приносить кофе, а ты будешь сидеть и просто деньги загребать.

KYKY: Никогда не мечтал о такой работе?

Евгений: Нет.

KYKY: А программирование, разработка компьютерных игр? Не хотел попробовать работать в такой сфере? Ты же видишь, что происходит. Видишь своих старших коллег, которые спиваются.

Евгений: Я в себе уверен и знаю, что не сопьюсь. Что касается работы, связанной с компьютером, никогда не интересовался. В социальных сетях не сижу. Есть электронный ящик – и то для дела. Знакомые из Магадана высылают фотографии. Через интернет можно фильм скачать. А сидеть в интернете и тухнуть в видеоиграх? Я, наверное, как динозавр или пещерный человек. Мне всегда было интересно именно живое общение. Вот мы общаемся с тобой, и это намного приятнее, чем через интернет. Ты видишь собеседника, видишь глаза, видишь эмоции.

KYKY: Какая работа была бы тебе по душе?

Евгений: Иногда очень хочется переделать мир. Хочется влиять на людей, чтобы они хотя бы не были такими тупыми. Народ у нас страдает – по большому счету, даже разговаривать не умеют. Поставят бутылку на стол, по стаканам разольют и сидят в «вайбере»… Наверное, я бы остался военным. Прививал бы парням хоть какую-то мораль. Что говорить об обществе, когда у некоторых нет понятий о том, что нужно помогать и быть вежливыми? Я воспитан так, что если человек старше меня раза в два, назвать его на «ты» без разрешения странно. Многие тыкают всем подряд. Что это? У нас дурдом какой-то. Все кругом считают, что Ленин – такой охрененный чувак, а он очковался с Гитлером и вдобавок столько народа положил! Никто не знает, как было бы без этой революции. Я не хожу на большие праздники и мероприятия, потому что люди в большинстве своем тупые. Им скажут: «Идите туда» – пойдут. Другие пойдут туда, где наливают.

Вроде пьют, но копни поглубже, через одного – Эйнштейн. Столько умов! Но почему наши умы гробят себя?

Мы, наверное, самая умная нация во всем мире. Не только белорусы, вообще славяне. У нас смекалка работает. У других, если что-то не получается, сразу в специальные службы обращаются. А наш человек, если что-то сломалось, думает: «А нахрена я буду кого-то просить? Я сам сделаю, блин».

KYKY: Почему у нас все спиваются и не проявляют себя?

Евгений: Воспитание такое. Хотя даже нет. Боязнь и страх, что ты будешь казаться умнее, если попытаешься что-то изменить. Политика у нас – как в доме умалишенных, живем как будто после войны до сих пор. Терпимость – это, конечно, хорошо, но не так. Все живут в системе запугивания. Слушай, а пойдем внутрь, там мои коллеги сидят. Может, еще что-то уловишь. Иногда бывает полезно просто вот так сидеть и слушать людей – то, о чем они разговаривают…